Ондайн потупилась первой. Она оправила оборки на платье и признала правоту графа хотя бы в одном: ей хватило совсем немного еды, чтобы насытиться. Теперь надо показаться робкой и уступчивой и не вызывать подозрений.
— Искренне прошу простить меня, — сказала она застенчиво.
— Ну что ж, ничто не мешает мне поверить в вашу искренность, — ответил граф непривычно мягким голосом.
Девушка испытующе посмотрела на него и перевела разговор на другую тему:
— Когда я стояла под тайбернским деревом, Джек обмолвился, что, может быть, я выхожу замуж за чудовище. Неужели вы чудовище, милорд Четхэм?
Он скрипнул зубами и глотнул эля.
— Чудовище нарисовано на моем оружии, вот и все.
— Умоляю, расскажите, какое оно?
Он без интереса посмотрел на нее и сухо пояснил:
— Что-то вроде дракона. Мифическое животное. Говорят, однажды один из таких зверей прибрел из лесов, чтобы защитить саксов от норманнов… и роялистов — от своры Кромвеля. Живьем я пока видел только одного — самого себя, остальные — на картинах и в сказках.
Ондайн грустно улыбнулась, оценив очарование его усмешки. Сытая, умытая, в новом платье, с мыслями о предстоящей свободе, теперь она с удовольствием болтала, стараясь вызвать доверие и усыпить бдительность лорда Четхэма.
— Значит, вы становитесь чудовищем, когда беретесь за оружие? Он слегка наклонил голову и приподнял бровь.
— Мы становимся теми, за кого нас принимают, не правда ли?
— Да, вроде того. Значит, все вас принимают за чудовище?
— Как я могу судить за всех?
Она допила бокал и, лениво поигрывая им, принялась внимательно изучать Уорика, будто нашла новый повод для раздумья.
— Ах, мой лорд Четхэм, мне кажется, я знаю, когда вы становитесь чудовищем.
— Неужели? Но тогда вам должно быть известно, что в этих случаях чудовище легко приручить. И кстати, моя дорогая госпожа, меня нарекли при рождении Уориком. Так что по возможности зовите меня по имени.
Вдруг он потянулся через стол, как будто случайно задел ее грудь и поймал пальцами ее локон. Ондайн вспыхнула. У нее перехватило дыхание от негодования и одновременно чувства беспомощности. Он, казалось, не замечал ее состояния.
— Ты и в самом деле очень красива, — задумчиво произнес Уорик, как будто смакуя эту мысль, — для простолюдинки.
Рассердившись, она вырвала из его руки прядь и отодвинулась подальше к стене.
— Значит, простые люди, по-вашему, отвратительны, лорд Четхэм?
Уорик вздохнул, почувствовав усталость от ее беспокойного поведения.
— Да нет, я не хотел тебя обидеть. Просто ты очень хороша собой, гораздо красивее многих общепризнанных красавиц.
В другое время он мог бы не торопясь развлекаться ее присутствием, но сейчас ее общество стало утомлять Уорика.
— Ты поела?
— Да…
— Мы должны показаться на людях идеальной парой. Молва летит быстро, и ты появилась за этим столом уже как моя невеста, дама, которая должна убедить всех, что идеально подходит на роль хозяйки поместья. Пойдем, нет нужды оставаться здесь дольше. Я устал. Да и ты, наверное, предпочтешь удобную и чистую постель этому шуму.
Постель!..
Новый приступ тревоги вызвал у нее головокружение и слабую дрожь в ногах. Кто он — зверь, насильник или благородный человек? У нее не осталось времени разбираться в этом. Пришел час пустить в ход все свое очарование, чтобы снова стать свободной и… мстительной.
— Так ли необходимо соблюдать видимость? — пробормотала она запинаясь.
— Да, особенно это касается вас, миледи.
— Зачем же вы тогда женились на мне, нищей браконьерше? Только, пожалуйста, не говорите, что у вас не было выбора! Наверняка дюжина невест, гораздо лучше меня, ждали вашего предложения!
— Дюжина? Но мужчине позволительно иметь всего только одну, миледи, — наигранно удивился Уорик. — Я просто устал от того, что все хотели меня женить. И чтобы не вешать себе на шею капризную княгиню, я выбрал вас. Невеста-висельница, мадам, больше отвечает моим вкусам. Да и вы остались живы! Теперь я спокоен и намерен вести тот образ жизни, который мне по душе. Такой ответ вас удовлетворяет? — холодно спросил он.
— Вполне, если он искренен.
Ондайн взмахнула ресницами и опустила глаза, почувствовав укор совести. Ведь этот мужчина спас ей жизнь, вернул человеческий облик, досыта накормил! И когда-нибудь она отблагодарит его за доброту!
— Моя госпожа, мы можем идти?
Ее губы дрожали, когда она подняла на него взгляд.
— Дорогой лорд Четхэм, я прошу вас предоставить меня самой себе на несколько минут.
— Что такое? — Он скрестил на груди руки и посмотрел на нее с нетерпением.
Ее щеки покраснели как маков цвет, и она с усилием повторила просьбу:
— Нельзя ли немножко повременить? Я… мне нужно прийти в себя…
— В этом нет надобности, особенно если учесть… — резко перебил Уорик, но она не позволила ему закончить фразу. Перегнувшись через стол, она нежно дотронулась пальчиками до его руки с выражением полнейшей покорности и невинности, на какую только была способна.
— Умоляю вас!
Он стряхнул ее руку чуть ли не с отвращением.
— Поступайте как знаете. Мне все равно.
Ондайн любезно улыбнулась, грациозно поклонилась и выждала, пока успокоится дрожь в коленях; затем поспешно встала со скамьи и, чуть дыша, прошла мимо него, направившись через зал к лестнице. В зале по-прежнему раздавались голоса и смех. Все звуки слились для Ондайн в единый гул. Она взбежала по лестнице, думая только о том, следит ли Уорик за ее передвижениями.
Он сидел за столом нахмурившись и смотрел ей вслед. Эта девушка поражала его, разрушая все его представления об идеальной женщине: она была ошеломляюще красива. Ни у кого не возникнет сомнений в причине его выбора; никому не придет в голову интересоваться ее прошлым.
Все еще хмурясь, он подлил себе в стакан эля. Но характер! Огонь! Он-то ожидал униженности и признательности, надеялся, что она будет ловить каждое его слово и примет образ жизни, который он ей предложил, не просто с охотой, но с величайшей благодарностью.
Уорик откинулся назад, сделал большой глоток и слегка ухмыльнулся. Она явно ждала, что он потребует исполнения супружеских обязанностей; и он не мог побороть искушения посмеяться над ней.
Его улыбка потускнела. Было бы милосерднее открыто сказать, что он и пальцем к ней не притронется. Никогда! Во-первых, ему не хотелось пользоваться преимуществами своего положения, а во-вторых, он считал ее свободной от каких бы то ни было обязательств и уважал ее право жить так, как она привыкла.
Уорик сжал стакан и поставил его на стол с такой силой, что чуть не разбил. Нет, он ничего этого ей не скажет пока. Он беспокойно обвел глазами комнату.
Й кроме того…
Воспоминание о ее пленительных глазах, голубых и глубоких, будоражило его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Искренне прошу простить меня, — сказала она застенчиво.
— Ну что ж, ничто не мешает мне поверить в вашу искренность, — ответил граф непривычно мягким голосом.
Девушка испытующе посмотрела на него и перевела разговор на другую тему:
— Когда я стояла под тайбернским деревом, Джек обмолвился, что, может быть, я выхожу замуж за чудовище. Неужели вы чудовище, милорд Четхэм?
Он скрипнул зубами и глотнул эля.
— Чудовище нарисовано на моем оружии, вот и все.
— Умоляю, расскажите, какое оно?
Он без интереса посмотрел на нее и сухо пояснил:
— Что-то вроде дракона. Мифическое животное. Говорят, однажды один из таких зверей прибрел из лесов, чтобы защитить саксов от норманнов… и роялистов — от своры Кромвеля. Живьем я пока видел только одного — самого себя, остальные — на картинах и в сказках.
Ондайн грустно улыбнулась, оценив очарование его усмешки. Сытая, умытая, в новом платье, с мыслями о предстоящей свободе, теперь она с удовольствием болтала, стараясь вызвать доверие и усыпить бдительность лорда Четхэма.
— Значит, вы становитесь чудовищем, когда беретесь за оружие? Он слегка наклонил голову и приподнял бровь.
— Мы становимся теми, за кого нас принимают, не правда ли?
— Да, вроде того. Значит, все вас принимают за чудовище?
— Как я могу судить за всех?
Она допила бокал и, лениво поигрывая им, принялась внимательно изучать Уорика, будто нашла новый повод для раздумья.
— Ах, мой лорд Четхэм, мне кажется, я знаю, когда вы становитесь чудовищем.
— Неужели? Но тогда вам должно быть известно, что в этих случаях чудовище легко приручить. И кстати, моя дорогая госпожа, меня нарекли при рождении Уориком. Так что по возможности зовите меня по имени.
Вдруг он потянулся через стол, как будто случайно задел ее грудь и поймал пальцами ее локон. Ондайн вспыхнула. У нее перехватило дыхание от негодования и одновременно чувства беспомощности. Он, казалось, не замечал ее состояния.
— Ты и в самом деле очень красива, — задумчиво произнес Уорик, как будто смакуя эту мысль, — для простолюдинки.
Рассердившись, она вырвала из его руки прядь и отодвинулась подальше к стене.
— Значит, простые люди, по-вашему, отвратительны, лорд Четхэм?
Уорик вздохнул, почувствовав усталость от ее беспокойного поведения.
— Да нет, я не хотел тебя обидеть. Просто ты очень хороша собой, гораздо красивее многих общепризнанных красавиц.
В другое время он мог бы не торопясь развлекаться ее присутствием, но сейчас ее общество стало утомлять Уорика.
— Ты поела?
— Да…
— Мы должны показаться на людях идеальной парой. Молва летит быстро, и ты появилась за этим столом уже как моя невеста, дама, которая должна убедить всех, что идеально подходит на роль хозяйки поместья. Пойдем, нет нужды оставаться здесь дольше. Я устал. Да и ты, наверное, предпочтешь удобную и чистую постель этому шуму.
Постель!..
Новый приступ тревоги вызвал у нее головокружение и слабую дрожь в ногах. Кто он — зверь, насильник или благородный человек? У нее не осталось времени разбираться в этом. Пришел час пустить в ход все свое очарование, чтобы снова стать свободной и… мстительной.
— Так ли необходимо соблюдать видимость? — пробормотала она запинаясь.
— Да, особенно это касается вас, миледи.
— Зачем же вы тогда женились на мне, нищей браконьерше? Только, пожалуйста, не говорите, что у вас не было выбора! Наверняка дюжина невест, гораздо лучше меня, ждали вашего предложения!
— Дюжина? Но мужчине позволительно иметь всего только одну, миледи, — наигранно удивился Уорик. — Я просто устал от того, что все хотели меня женить. И чтобы не вешать себе на шею капризную княгиню, я выбрал вас. Невеста-висельница, мадам, больше отвечает моим вкусам. Да и вы остались живы! Теперь я спокоен и намерен вести тот образ жизни, который мне по душе. Такой ответ вас удовлетворяет? — холодно спросил он.
— Вполне, если он искренен.
Ондайн взмахнула ресницами и опустила глаза, почувствовав укор совести. Ведь этот мужчина спас ей жизнь, вернул человеческий облик, досыта накормил! И когда-нибудь она отблагодарит его за доброту!
— Моя госпожа, мы можем идти?
Ее губы дрожали, когда она подняла на него взгляд.
— Дорогой лорд Четхэм, я прошу вас предоставить меня самой себе на несколько минут.
— Что такое? — Он скрестил на груди руки и посмотрел на нее с нетерпением.
Ее щеки покраснели как маков цвет, и она с усилием повторила просьбу:
— Нельзя ли немножко повременить? Я… мне нужно прийти в себя…
— В этом нет надобности, особенно если учесть… — резко перебил Уорик, но она не позволила ему закончить фразу. Перегнувшись через стол, она нежно дотронулась пальчиками до его руки с выражением полнейшей покорности и невинности, на какую только была способна.
— Умоляю вас!
Он стряхнул ее руку чуть ли не с отвращением.
— Поступайте как знаете. Мне все равно.
Ондайн любезно улыбнулась, грациозно поклонилась и выждала, пока успокоится дрожь в коленях; затем поспешно встала со скамьи и, чуть дыша, прошла мимо него, направившись через зал к лестнице. В зале по-прежнему раздавались голоса и смех. Все звуки слились для Ондайн в единый гул. Она взбежала по лестнице, думая только о том, следит ли Уорик за ее передвижениями.
Он сидел за столом нахмурившись и смотрел ей вслед. Эта девушка поражала его, разрушая все его представления об идеальной женщине: она была ошеломляюще красива. Ни у кого не возникнет сомнений в причине его выбора; никому не придет в голову интересоваться ее прошлым.
Все еще хмурясь, он подлил себе в стакан эля. Но характер! Огонь! Он-то ожидал униженности и признательности, надеялся, что она будет ловить каждое его слово и примет образ жизни, который он ей предложил, не просто с охотой, но с величайшей благодарностью.
Уорик откинулся назад, сделал большой глоток и слегка ухмыльнулся. Она явно ждала, что он потребует исполнения супружеских обязанностей; и он не мог побороть искушения посмеяться над ней.
Его улыбка потускнела. Было бы милосерднее открыто сказать, что он и пальцем к ней не притронется. Никогда! Во-первых, ему не хотелось пользоваться преимуществами своего положения, а во-вторых, он считал ее свободной от каких бы то ни было обязательств и уважал ее право жить так, как она привыкла.
Уорик сжал стакан и поставил его на стол с такой силой, что чуть не разбил. Нет, он ничего этого ей не скажет пока. Он беспокойно обвел глазами комнату.
Й кроме того…
Воспоминание о ее пленительных глазах, голубых и глубоких, будоражило его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126