– Щербина, о чем ты думаешь? – обращаюсь я к Щербине, который сидит тут же на табуретке и рукавом полирует ствол автомата.
– Как вам сказать… Так, ни о чем… – отвечает он, не поднимая головы.
– А все же?
– И думать-то, собственно, не о чем… Скоро кончится срок службы, эти два года, считайте, пропали даром….
– Почему – даром?
– А какая в них польза? Ни одного выстрела, ни одного нарушителя… Бывает, бежим сломя голову, по тревоге, а там, глядишь, медведь или шакал, а то и просто ворона на проводе!.. Вот и вся наша работа…
– Но ведь за два года ты многое узнал, многому научился, друзей скольких приобрел – разве этого мало?
– А для этого, товарищ лейтенант, достаточно было приехать сюда на два месяца… Вроде вас.
– Да, но если каждый станет так думать, кто же будет защищать границу? – спросил я, стремясь придать вопросу максимальную идейную нагрузку.
– Я не о том, товарищ лейтенант! Границу обязан защищать каждый, и мы делаем это честно!.. Просто скука здесь, никаких происшествий…
– Разве это плохо?
– Не знаю, может, и, хорошо. А по мне было бы лучше, если…
– Что – если?
– Если б попался нарушитель! Я бы его!.. Куда, ты, собака, лезешь?! Ты что, подлюга, думаешь?! Что тебе Советский Союз – забегаловка какая-нибудь?! Врешь! Тут стою я, Петро Щербина! Я тебе покажу, гад! Раз, два! Раз, два! Получай!.. Вот это я понимаю, товарищ лейтенант… А то вернешься домой – о чем расскажешь? О каких таких геройских делах? Только и память о границе – мозоль на носу от бинокля… Вот вы, писатель, возвратитесь в город – о чем писать станете?
– Как это – о чем? О том, что служит на границе хороший парень Щербина, сильный, здоровый, честный, засмеется – горы дрожат, скалы крошатся, реки из берегов выходят, разозлится – мороз отступает, солнце за тучами скрывается, топнет ногой – земля разверзается… Напишу, что ни один враг, глядя на Щербину, не осмелится нарушить границу, и потому поймать шпиона стало мечтой Щербины… Что, плохо?
Щербина улыбнулся:
– Ну, это скорее про Пархоменко.
– Напишу и про Пархоменко.
– А может, они действительно его боятся? – А ты как думал?
Щербина недоверчиво взглянул на меня, потом махнул рукой и продолжал свое дело.
– Джакели, а ты о чем думаешь? – спросил я Джакели, который пристально вглядывался вдаль и что-то записывал в журнал дежурства.
– Я думаю, зачем этот болван прячется, ведь знает отлично, что я его вижу?
– Ты про кого?
– Про того глупого аскера. Во-о-он там, видите? – он показал головой и захлопнул журнал.
Пархоменко, как всегда, внизу. Он проверяет систему. О чем он думает? Да и Джакели, разве он сказал правду? А ведь каждый из них думает о чем-то своем, сокровенном. Сидят целыми днями на вышке, с биноклем в руках, смотрят, смотрят туда, в ту сторону… Каждая собака, каждая курица, каждое дерево им напоминает родной край, родной дом… Потому они и грустят. Я понимаю Щербину.
Да, трудно писать о границе, потому что легче отрыть десять артезианских колодцев, чем докопаться до души этих молодых славных ребят…
В углу площадки загорелась зеленая лампочка. Джакели снял телефонную трубку.
– Товарищ лейтенант, вас просит майор.
– Слушаю, товарищ майор!
– Лейтенант, сюда прибыла группа экскурсантов с завода. Прошу вас, займитесь ими, мне некогда.
– Иду.
– Спасибо. Они здесь, во дворе заставы. – Чхартишвили положил трубку.
– Готовьтесь, ребята, сейчас приведу к вам экскурсантов! – предупредил я Щербину и Джакели.
– Делать им нечего… Надоели! – проворчал Щербина. Я спустился по лесенке и поспешил на заставу.
Во дворе ждали человек десять экскурсантов. Один из мужчин был, безусловно, директор. Полная дама, опиравшаяся на руку директора, о чем-то шепталась со стоявшим тут же мальчиком. Другая – помоложе – блондинка, вооруженная двумя фотоаппаратами и блокнотом, с интересом озиралась вокруг. Как только я подошел и поздоровался с гостями, она по очереди из обоих аппаратов сфотографировала меня. Экскурсанты, протягивая мне руку, называли свои имена, и лишь директор представился официально – по фамилии.
– Уважаемая, аппараты и блокнот придется оставить здесь, – обратился я к блондинке.
Она тотчас же положила свое снаряжение на траву, но скрыть беспокойства не смогла.
– Не волнуйтесь, – успокоил я ее, – не пропадет.
– Что вы, я не потому… Как бы они не отсырели на земле…
– Будьте спокойны!
Я пригласил экскурсантов следовать за мной. Подойдя к линии границы, я приступил к исполнению обязанностей экскурсовода:
– История нашей заставы начинается со дня ее основания. Застава является передовой. Многие наши пограничники отличились при охране Государственной границы. С сорок первого по нынешний год здесь задержано 248 нарушителей, в том числе 86 особо опасных агентов иностранных разведок.
– Что же этим господам нужно? – строго спросил директор. – Чтоб им провалиться! – воскликнула директорша.
– Линия границы, – продолжал я, – проходит по такой-то параллели, по такому-то меридиану. В результате, как видите, один брат, можно сказать, живет по эту, а другой – по ту сторону границы.
– Неужели они не жаждут видеть друг друга? – спросил кто-то.
– Еще как!
– И не хотят перейти к нам?
– Очень даже хотят. Но мы не разрешаем.
– И напрасно! – произнес назидательно директор. – Пусть переходят. Слава богу, найдется чем их кормить и поить!
– Знаете, этак самим здесь места не хватит, – ответил я, – придется нам перебираться туда, к ним.
– Вы, товарищ, не шутите! – обиделся директор.
– А кстати, – вмешалась блондинка, – если, скажем, с этого места сбежит человек туда, вы сумеете догнать его?
– Сумеем.
– Ну, а если не сумеете?
– Застрелим!
– Но ведь он будет уже на чужой территории? У вас есть такое право?
– Такого права у нас нет, и все же будем стрелять.
– А если по морю?
– Что – по морю?
– Если, скажем, войдет человек в море и поплывет туда, как скоро он доберется до них?
– Это смотря какой он пловец. Можно добраться и за пять минут.
– А как вы его задержите? – Будем стрелять!
– А если он сбежит ночью?
– Уважаемая, если вам так хочется туда, нет необходимости бежать и плыть под пулями. Купите сторублевую путевку и езжайте себе на здоровье.
– Что вы, что вы! – вскрикнула блондинка. – С какой стати мне ехать туда?.. Я… мне… у меня вполне приличный оклад и вообще…
Мы направились к вышке. По дороге встретились с Пархоменко, он с трудом удерживал Акбара, огромную овчарку, занявшую место погибшей Танго.
– Ну как, ладишь с Акбаром? – спросил я.
– Да ничего, привыкает. Сегодня еще ни разу не кусал, – улыбнулся Пархоменко.
– Можно положить ему руку в рот? – спросил директорский сынок, подходя к овчарке.
– Положить-то можно, только вряд ли сумеешь вынуть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47