Я ошибся: кусты этих чащ
Не плющом перевиты, а хмелем.
Ну, так лучше давай этот плащ
В ширину под собою расстелем.
Все сдержанно улыбнулись. Арчил быстро опорожнил рюмку и сел…
Я зааплодировал. Все обернулись ко мне.
– Друзья! – воспользовалась паузой Дадуна. – Это мой сосед, Джако, прошу любить и жаловать!
Я встал и отвесил общий поклон.
– Он что, осетин? – спросил, не глядя на меня, какой-то верзила с грудью и руками борца, сидевший у самого стола. Не вставая с места, он протянул руку, налил себе коньяку и выпил.
– Нет, грузин, – ответила Дадуна.
– Почему же тогда Джако?
– Его фамилия Джакели, Автандил Джакели. Джако – это так, прозвище.
– А-а-а… – протянул верзила.
– Теперь просим Мзию! – крикнул кто-то.
– Просим, просим! – поддержали другие.
Мзией оказалась девушка, сидевшая рядом с заинтересовавшимся моей национальностью парнем. «Дура», – подумал я, взглянув на нее. Она с показной рассеянностью раскуривала сигарету.
– Мзия, просим тебя!
– Что? Меня? – тряхнула она головой.
– Да, да! Дорогая, прочти свое «Я нежная…», – подсказали девушки.
– Не помню, ей-богу, не помню…
– Вспомнишь!
И она действительно вспомнила:
Я нежная, добрая, тихая девочка.
Я жертвовать собою готова всегда.
Спроси любой: «Отдашь свое сердце ты?»
Отвечу, не моргнув и не думая: «Да!»
С востока ли, с запада ко мне прилетая,
Ветер несет мне от моря, от гор привет,
И, нежно лаская, он тихо мне шепчет:
«Ты забудь, ты забудь, ты забудь слово „нет!“
– Боже мой, какая нежность, какая женственность! – вздохнула моя соседка.
Дадуна подошла ко мне, уселась на ручке моего кресла и, положив руку мне на плечо, спросила:
– Понравилось? Я промолчал.
– Я пошел! – сказал вдруг Арчил, вставая.
– Куда ты, подожди! – вскочила Дадуна.
– Нет, я устал! – Арчил демонстративно, не попрощавшись, вышел. Дадуна вышла за ним, я – за Дадуной.
– Терпеть не могу пошлостей и глупостей! До свидания! – сказал он и ушел. Но тотчас же вернулся и протянул мне руку: – Я извиняюсь перед вами!
– Что вы, Арчил!
– Простите меня! До свидания!
– До свидания!
Я вернулся в комнату, подошел к столу, налил стакан коньяку и выпил залпом.
– Ого! – произнес кто-то удивленно. Я налил и выпил еще – на сей раз полстакана.
– Ушел и ушел, черт с ним! – крикнула моя бывшая соседка. – Тоже мне Фолкнер! Надоел! Когда он читает сам, мы и шелохнуться не смеем, а на других ему наплевать! Джако, – обратилась она ко мне, – будьте любезны, дайте мне коньяку и чашечку кофе!
Я выполнил ее просьбу и, вернувшись на свое место, почувствовал, что коньяк начинает действовать. Сперва загудело в висках, потом зашумело в ушах, по всему телу разлилось тепло, и руки стали неметь. Но я не беспокоился, – наоборот, чувство было настолько приятным, что я встал, подошел к столу и осушил недопитый стакан.
– Ва, это кто – Ремарк? – воскликнул кто-то. Я молча уселся в свое кресло. Соседка продолжала прорабатывать Арчила:
– Он читает Пастернака так, словно это его собственные стихи! В конце концов это вопрос элементарной вежливости! Подумаешь, знаток поэзии! Мне, например, очень нравятся стихи Мзии! А вам? – спросила она вдруг меня.
– Арчил – хороший парень, – уклонился я от ответа.
– А кто говорит, что плохой?
– И хороший поэт!
– Откуда вы знаете, какой он поэт?
– Если это Арчил Гигаури, то он отличный поэт.
Я взглянул на Мзию: она сидела ни жива, ни мертва. «Так тебе, дура набитая!» – подумал я со злорадством. Потом началось что-то страшное. Люди в комнате задвигались, поплыли, плавно поднимаясь к потолку и опускаясь на пол. А верзила с борцовской грудью вдруг съежился, сморщился, как проколотый шар, и превратился в маленькую краснощекую куклу. Я громко расхохотался.
– Что с тобой? Ты пьян? – подошла ко мне Дадуна.
– Нет, я… не пьянею… от коньяка! – с трудом произнес я.
– Чему же ты смеешься!
– Посмотри, какой он… маленький… и смешной! – я показал на верзилу. Тот, словно почувствовав что-то, беспокойно заерзал в кресле. А Дадуна, быстро зажав мне рот рукой, крикнула:
– Девочки, попросим Гелу прочесть новые стихи.
– Давай, Гела!
– Не могу, они еще не доработаны! – сказал Гела, красивый, коротко подстриженный юноша.
– Вы знаете, кто это? – шепнула мне соседка.
– Как вас зовут? – спросил я.
– Меня? Изида, – ответила она удивленно.
– Так вот, дорогая Из…зида, я не знаю его!
– Как, вы не слышали про Гелу Вешапидзе?
– Впервые слышу от вас!
– Господи, как вам не стыдно! Это же наша надежда!
– Чья это… ваша?
– Грузии… Народа… Гела уже читал:
Сквозь туман язычества грохоча,
Сметая все с пути,
Глыбами огромными
Идет виденье белое,
Виденье былого и грядущего…
А коньяк совсем взбесился. Комната запрыгала в каком-то диком танце. Завертелась люстра. Потом лучи лампочек золотыми ремнями опустились вниз, опоясали выстроившихся на красном рояле слонов, подхватили их, и закружились слоны, как лошади на карусели. Потом каждый из нас очутился верхом на слоне, а карусель все ускоряла свой бег. На первом слоне сидела Дадуна, за ней – я, потом Изида, Мзия, Гела. Один из слонов был без седока – это был, наверное, место Арчила. На последнем, самом маленьком, восседал, смешно вытянув ноги, наш верзила.
Гела читал:
Шар земной
обхватив Когтистой лапой.
Летит сквозь века
аист белокрылый…
А карусель вертится, вертится, вертится…
«Что за бред? – думаю я. – Или я окончательно сошел с ума?» Вдруг наступило молчание. Все стало на свои обычные места. Исчезла карусель, слоны по-прежнему выстроились на крышке рояля.
Молчание длилось долго. Наконец заговорил кто-то один, за ним другой, потом остальные.
– Боже, какая сила! – простонала Изида.
– Ах, какая прелесть! – подхватила девушка с родинкой.
– Кто это? – спросил я у Дадуны, показав на нее.
– Это Вита. Хорошая девочка и прекрасно понимает искусство. Как тебе понравился Гела?
– Надежда Грузии?
– Не смейся, пожалуйста! Отвечай, он тебе понравился?
– Гела – болван и аферист! – ответил я и понял, что голос мой прозвучал громче обычного.
– Что вы сказали? – обернулся ко мне верзила.
– Как его звать? – наклонился я к Дадуне.
– Анзор, – ответила Дадуна. – Джако, – продолжала она с мольбой в голосе, – прошу тебя…
– Я вас спрашиваю! – повторил Анзор.
– Что вам угодно? – вежливо осведомился я.
Увы, мне он больше не казался маленьким! Ну и вымахал, подлец! Шея какая, ручищи! Как только его кресло держит?
– Я спрашиваю, что вы сказали? Анзор встал.
– Ничего. Ничего я не говорил. Анзор самодовольно улыбнулся и сел.
– Вы занимаетесь спортом? – спросил я.
– А что? – растерялся он.
– Этот вот, ваш товарищ, который сейчас читал стихи, он всегда водит вас с собой?
Дадуна улыбнулась.
– А в чем, собственно, дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47