Кое-где можно было услышать голоса, раздававшиеся по ту сторону стены, без каких-либо видимых признаков, как туда можно попасть.
— Знаете, леди Элизабет, — вдруг заговорил Саутертон, когда они присели на ступеньки задней лестницы, размышляя над следующей подсказкой. — Норт не так уж плох.
— Я его плохим и не считала, — осторожно заметила Элизабет после короткой заминки.
— Честно говоря, я его высоко ценю. Мы были закадычными друзьями в Хэмбрике.
— Он упоминал об этом… я имею в виду Хэмбрик-Холл.
— Что касается остального, похоже, это взаимно.
— Еще бы! Мы были чертовски сплоченной компанией и не терпели чужаков. Назвали себя Компас-клуб и провозгласили Рыцарей своими заклятыми врагами.
Элизабет слышала о Рыцарях. Они давно стали легендой. Но первое название было незнакомым.
— Компас? — Она нахмурилась, затем сообразила. — Ах да. Норт, Саут, Ист, Уэст. Хотя насчет мистера Марчмена не совсем понятно.
Саут пожал плечами:
— Он просто еще не дорос.
— Лорд Нортхэм говорил то же самое. — Она бросила взгляд на виконта. Свеча, которую он держал в руке, освещала его красивое лицо, смягчая резкие черты. — Он просил вас что-то сказать мне?
Удивление Саута было неподдельным. Он даже выругался. Впрочем, тут же спохватившись, он извинился и заявил:
— Вы не знаете Норта, если думаете, что он способен на такое.
— Это верно, — признала Элизабет. — Я не знаю его. Мы всего лишь несколько раз разговаривали с момента его прибытия. Так, ни о чем особенном.
Не считая бурной сцены в ее спальне, о которой он, похоже, никому не рассказывал.
— Так что у меня не было возможности прийти к какому-то мнению. Но он, наверное, составил обо мне суждение?
Саутертон приподнял брови.
— Не знаю. Норт очень скрытный. И никогда не распространяется о женщинах — в отличие от Иста.
Строго говоря, Истлин тоже этого не делал, но Саут считал необходимым представить Нортхэма в наилучшем свете. К тому же таково было поручение полковника, которое не слишком нравилось виконту. Он пытался убедить Блэквуда, что заставит его изображать купидона — это не самая лучшая идея, но полковник не желал его слушать.
Саут даже застонал вслух, подумав о том, до чего он докатился. Бросив пристыженный взгляд на сидевшую рядом Элизабет, он запустил пальцы в свои темные волосы и углубился в изучение клочка бумаги, который держал в руке. Они не пожалели времени, чтобы скопировать последнюю — как они надеялись — подсказку, оставив оригинал на месте. Это был длинный и довольно сложный для запоминания отрывок.
— Есть какие-нибудь мысли? — спросил он. — Куда нам теперь: вверх или вниз?
Элизабет не услышала его. Нортхэм ничего не рассказал своим друзьям. Ничего! Ей хотелось плакать от благодарности. Но она ограничилась тем, что взяла листок у виконта, с удивлением заметив, что ее пальцы почти не дрожат. После страха, терзавшего ее столько дней, облегчение было так велико, что по телу прокатился легкий озноб.
— По-моему, нам следует идти вниз, — неуверенно проговорила она.
— Вы не уверены.
— Нет. — Она смущенно рассмеялась. — То есть да. Я хочу сказать, что не уверена.
— В таком случае давайте еще немного подумаем. Должно же что-нибудь прийти в голову. До сих пор нам это отлично удавалось.
Элизабет кивнула, впервые почувствовав себя непринужденно в обществе лорда Саутертона. Когда Луиза сообщила, кто будет ее партнером, Элизабет хотела отказаться от участия в игре. И не потому, что не умела разгадывать загадки, как она сказала виконту, а потому, что не хотела отбиваться от его приставаний в укромных уголках замка. Едва ли ее краткая дружба с его сестрой, не пережившая одного сезона, удержала бы Саутертона в рамках приличий, если бы Нортхэм поделился с приятелями тем, что произошло между ними.
Он не обязан был держать это в тайне. По правде говоря, уверенность, с какой Элизабет назвала себя шлюхой, должна была натолкнуть его на мысль, что она просто озвучила мнение остальных. Так оно и было, только число этих «остальных» было весьма ограничено, и каждый из них имел свои причины для молчания.
Саутертон вопреки ее опасениям оказался внимательным и приятным партнером. Он не только не позволил себе никаких вольностей, но и защищал своего друга, извинялся за невольную брань и проявлял надлежащий энтузиазм в игре, исход которой его вряд ли интересовал.
Элизабет увидела своего спутника в новом свете.
— По-моему, вы очень добры.
Саут искоса взглянул на нее.
— Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать об этом каждому встречному? Это погубит мою репутацию.
Она торжественно перекрестилась.
— Отлично. — Он протянул Элизабет руку и помог встать. — Впрочем, я бы не возражал, если бы все узнали, какой я умный.
— Для этого вам нужно найти сокровище.
— Сюда, миледи. Уверен, мы почти у цели.
Галерея представляла собой величественное помещение, спроектированное Иниго Джонсом во времена Якова I. Это произошло в 1615 году, за пять лет до того, как он был назначен главным архитектором Англии. Почти такая же в высоту, как в длину, галерея служила хранилищем произведений искусства, собранных несколькими поколениями Баттенбернов, а также семейных портретов, начиная с портрета первого барона, написанного в 1535 году.
Остановившись на пороге, Саутертон процитировал подсказку:
— «Создатель церкви и часовни приветствует вас в своей обители». Как по-вашему, могла леди Баттенберн иметь в виду это место?
Они уже побывали в часовне, но не нашли ничего такого, что привело бы их к сокровищу или к следующей подсказке. Церковь находилась в деревне, а следовательно, вне очерченной бароном области поисков.
— Не знаю, — пожала плечами Элизабет, — что здесь может быть связано с церковью и часовней. — Она помолчала, изучая портреты на дальней стене. Ни один из баронов не производил впечатления богобоязненного человека. — Признаться, я всегда считала галерею самым неуютным и самым безбожным местом в доме.
— Пожалуй, — согласился Саутертон, критически поглядывая на портреты. — Но не думаю, что ссылка на создателя в этой подсказке подразумевает Всевышнего. Кстати, вы, кажется, говорили, что галерея спроектирована Иниго Джонсом?
— Ну да, — задумчиво протянула Элизабет. — Но при чем здесь…
Саутертон перебил ее, развивая свою мысль:
— Иниго Джонс построил церковь в Вестминстере и часовню в Сент-Джеймсском дворце. Можно сказать, что он был их создателем.
Это было настолько очевидно, что Элизабет почувствовала потребность оправдаться:
— Я предупреждала вас, что не сильна в оттадках.
К ее удивлению, это замечание пробудило в Саутертоне инстинкт защитника. Он обнял ее за плечи и по-братски притянул к себе.
— Вы молодчина, леди Элизабет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Знаете, леди Элизабет, — вдруг заговорил Саутертон, когда они присели на ступеньки задней лестницы, размышляя над следующей подсказкой. — Норт не так уж плох.
— Я его плохим и не считала, — осторожно заметила Элизабет после короткой заминки.
— Честно говоря, я его высоко ценю. Мы были закадычными друзьями в Хэмбрике.
— Он упоминал об этом… я имею в виду Хэмбрик-Холл.
— Что касается остального, похоже, это взаимно.
— Еще бы! Мы были чертовски сплоченной компанией и не терпели чужаков. Назвали себя Компас-клуб и провозгласили Рыцарей своими заклятыми врагами.
Элизабет слышала о Рыцарях. Они давно стали легендой. Но первое название было незнакомым.
— Компас? — Она нахмурилась, затем сообразила. — Ах да. Норт, Саут, Ист, Уэст. Хотя насчет мистера Марчмена не совсем понятно.
Саут пожал плечами:
— Он просто еще не дорос.
— Лорд Нортхэм говорил то же самое. — Она бросила взгляд на виконта. Свеча, которую он держал в руке, освещала его красивое лицо, смягчая резкие черты. — Он просил вас что-то сказать мне?
Удивление Саута было неподдельным. Он даже выругался. Впрочем, тут же спохватившись, он извинился и заявил:
— Вы не знаете Норта, если думаете, что он способен на такое.
— Это верно, — признала Элизабет. — Я не знаю его. Мы всего лишь несколько раз разговаривали с момента его прибытия. Так, ни о чем особенном.
Не считая бурной сцены в ее спальне, о которой он, похоже, никому не рассказывал.
— Так что у меня не было возможности прийти к какому-то мнению. Но он, наверное, составил обо мне суждение?
Саутертон приподнял брови.
— Не знаю. Норт очень скрытный. И никогда не распространяется о женщинах — в отличие от Иста.
Строго говоря, Истлин тоже этого не делал, но Саут считал необходимым представить Нортхэма в наилучшем свете. К тому же таково было поручение полковника, которое не слишком нравилось виконту. Он пытался убедить Блэквуда, что заставит его изображать купидона — это не самая лучшая идея, но полковник не желал его слушать.
Саут даже застонал вслух, подумав о том, до чего он докатился. Бросив пристыженный взгляд на сидевшую рядом Элизабет, он запустил пальцы в свои темные волосы и углубился в изучение клочка бумаги, который держал в руке. Они не пожалели времени, чтобы скопировать последнюю — как они надеялись — подсказку, оставив оригинал на месте. Это был длинный и довольно сложный для запоминания отрывок.
— Есть какие-нибудь мысли? — спросил он. — Куда нам теперь: вверх или вниз?
Элизабет не услышала его. Нортхэм ничего не рассказал своим друзьям. Ничего! Ей хотелось плакать от благодарности. Но она ограничилась тем, что взяла листок у виконта, с удивлением заметив, что ее пальцы почти не дрожат. После страха, терзавшего ее столько дней, облегчение было так велико, что по телу прокатился легкий озноб.
— По-моему, нам следует идти вниз, — неуверенно проговорила она.
— Вы не уверены.
— Нет. — Она смущенно рассмеялась. — То есть да. Я хочу сказать, что не уверена.
— В таком случае давайте еще немного подумаем. Должно же что-нибудь прийти в голову. До сих пор нам это отлично удавалось.
Элизабет кивнула, впервые почувствовав себя непринужденно в обществе лорда Саутертона. Когда Луиза сообщила, кто будет ее партнером, Элизабет хотела отказаться от участия в игре. И не потому, что не умела разгадывать загадки, как она сказала виконту, а потому, что не хотела отбиваться от его приставаний в укромных уголках замка. Едва ли ее краткая дружба с его сестрой, не пережившая одного сезона, удержала бы Саутертона в рамках приличий, если бы Нортхэм поделился с приятелями тем, что произошло между ними.
Он не обязан был держать это в тайне. По правде говоря, уверенность, с какой Элизабет назвала себя шлюхой, должна была натолкнуть его на мысль, что она просто озвучила мнение остальных. Так оно и было, только число этих «остальных» было весьма ограничено, и каждый из них имел свои причины для молчания.
Саутертон вопреки ее опасениям оказался внимательным и приятным партнером. Он не только не позволил себе никаких вольностей, но и защищал своего друга, извинялся за невольную брань и проявлял надлежащий энтузиазм в игре, исход которой его вряд ли интересовал.
Элизабет увидела своего спутника в новом свете.
— По-моему, вы очень добры.
Саут искоса взглянул на нее.
— Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать об этом каждому встречному? Это погубит мою репутацию.
Она торжественно перекрестилась.
— Отлично. — Он протянул Элизабет руку и помог встать. — Впрочем, я бы не возражал, если бы все узнали, какой я умный.
— Для этого вам нужно найти сокровище.
— Сюда, миледи. Уверен, мы почти у цели.
Галерея представляла собой величественное помещение, спроектированное Иниго Джонсом во времена Якова I. Это произошло в 1615 году, за пять лет до того, как он был назначен главным архитектором Англии. Почти такая же в высоту, как в длину, галерея служила хранилищем произведений искусства, собранных несколькими поколениями Баттенбернов, а также семейных портретов, начиная с портрета первого барона, написанного в 1535 году.
Остановившись на пороге, Саутертон процитировал подсказку:
— «Создатель церкви и часовни приветствует вас в своей обители». Как по-вашему, могла леди Баттенберн иметь в виду это место?
Они уже побывали в часовне, но не нашли ничего такого, что привело бы их к сокровищу или к следующей подсказке. Церковь находилась в деревне, а следовательно, вне очерченной бароном области поисков.
— Не знаю, — пожала плечами Элизабет, — что здесь может быть связано с церковью и часовней. — Она помолчала, изучая портреты на дальней стене. Ни один из баронов не производил впечатления богобоязненного человека. — Признаться, я всегда считала галерею самым неуютным и самым безбожным местом в доме.
— Пожалуй, — согласился Саутертон, критически поглядывая на портреты. — Но не думаю, что ссылка на создателя в этой подсказке подразумевает Всевышнего. Кстати, вы, кажется, говорили, что галерея спроектирована Иниго Джонсом?
— Ну да, — задумчиво протянула Элизабет. — Но при чем здесь…
Саутертон перебил ее, развивая свою мысль:
— Иниго Джонс построил церковь в Вестминстере и часовню в Сент-Джеймсском дворце. Можно сказать, что он был их создателем.
Это было настолько очевидно, что Элизабет почувствовала потребность оправдаться:
— Я предупреждала вас, что не сильна в оттадках.
К ее удивлению, это замечание пробудило в Саутертоне инстинкт защитника. Он обнял ее за плечи и по-братски притянул к себе.
— Вы молодчина, леди Элизабет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99