Кимры относились к своим женщинам немного получше, однако было очевидно, что и они делили мир на существ высшего и низшего порядка. Особых доказательств тому не требовалось. Ведь руками бригантов она сама, точно породистая кобыла, предназначенная для вязки с сильным жеребцом, была передана королю кимров, и Мэлгон взял ее тело, словно исполняя возложенную на него обязанность.
– Холодно, – пробормотала Рианнон, поежившись. – Давай поторопимся.
Вскоре несчастная так окоченела и устала, что просто не могла уже ни о чем думать. Всем весом наваливаясь на Кейнвена, она с трудом заставляла себя сделать шаг, еще шаг, потом еще и еще... Измученная женщина и не помнила, как они наконец добрались до хижины, как она забралась в свою постель.
Проснулась Рианнон еще затемно. В очаге горел огонь, но хозяина уже не было. Впрочем, она не удивилась – ведь рыбаки всегда до рассвета отправляются в море. Но и Арианрод покуда не возвращалась, а это уже вызывало беспокойство.
Рианнон быстро поднялась и подошла к огню. Присев на каменную кладку очага, она согрела над пламенем озябшие руки. В это утро ее придавила какая-то тупая тяжесть. Она не могла избавиться от воспоминания о своем видении. Снова и снова возвращалась давешняя картина: сверкающие воды на поверхности, потом – холодная тьма придонного морского мира, влекомый течением образ Эсилт...
Рианнон крепко зажмурилась, словно надеялась тем самым остановить плывущие перед глазами видения. Но вот она снова видит ребенка, который ждет ее в холодной глубине, то самое дитя, которое она потеряла. Уже можно различить, что должна была родиться девочка. Дочь, как две капли воды похожая на своего отца, на Мэлгона.
Страшный стон вырвался из груди несчастной. Она не могла больше сдерживаться. Она потеряла сразу все: свое будущее, любовь мужа, своего ребенка.
«Мое дитя! Дочка, милая маленькая дочка. Если бы не это убийство, то теперь ты была бы рядом, билась бы под моим сердцем. Вскоре пришло бы время рожать, и тогда с каким счастьем я держала бы тебя на руках. Мое собственное, единокровное дитя! О, как бы я любила его. Но нынче мне остались лишь одиночество и холодный ужас!»
Когда спустя несколько часов в хижину вошла Арианрод, ее гостья уже сумела кое-как унять свою печаль. Она вновь сидела за станком, и нитка за ниткой ткала пеструю красно-голубую материю для рубахи Кейнвена. Слезы высохли, но голос не слушался, и потому, боясь снова расплакаться, Рианнон лишь кивнула в ответ на приветствие Арианрод.
Жрица молча приблизилась к ней и крепко обняла. От нее пахло солнцем и соснами.
Глава 24
– Мэлгон!
Король вздрогнул. Кажется, он слишком глубоко задумался, может, даже задремал? В неизменном сумраке церкви трудно было судить о том, сколько прошло времени. Долго ли стоял он тут на коленях? Несколько минут? Часов? Дней?
– Мэлгон! – Его вновь позвали, на сей раз настойчивее. Король с трудом поднялся. Икры ног обожгло болью. Черт побери этих христиан, придумавших для молитвы столь неудобную позу. Для солдата, чьи раны неизменно ноют и чьи суставы разбиты годами, проведенными в седле, коленопреклонение превращается в подлинную пытку.
– Господи Иисусе, Мэлгон! Я уже битый час разыскиваю тебя повсюду! – Бэйлин приблизился к нему и потряс за плечо. – Ирландцы. Они высадились возле рыбачьей деревушки под Лландудно. Это набег, Мэлгон.
Набег. Как давно не приходилось слышать это слово, неизменно произносимое в страхе и волнении? Два года или даже больше? Но с тех пор этот пароль не утратил своей чудодейственной силы – по-прежнему вызывал тревогу и сердцебиение.
– Ты уже поднял людей?
– Да.
– А лошади? Оседланы?
– Все ждут только тебя.
Казалось, прошло всего несколько секунд, а друзья уже были готовы. Король сел на Кинрайта и присоединился к отряду, выезжавшему из ворот. Легким галопом выехав на прибрежный тракт, Мэлгон ощутил знакомую дрожь – предчувствие битвы. Он любил это чувство: ты скачешь навстречу опасности, и ветер дует тебе в лицо, и ты видишь повсюду вокруг блеск начищенных доспехов. Да, слишком долго он предавался своей скорби и печали; но теперь снова пришло время браться за оружие и защищать своих подданных.
Рыбачья деревушка располагалась совсем недалеко от крепости, но, боясь опоздать, всадники скакали во весь опор. Облака дыма, клубившиеся над горящими хижинами, безошибочно указывали на место происшествия, а вокруг все казалось тихим и пустынным. Поселение состояло из нескольких жалких хижин, совершенно ничем не защищенных и откровенно нищих. Здесь нечем было поживиться, разве что угнать в рабство несколько женщин и детей. Значит, пираты явились только ради наглого разбоя.
Ярость подхлестнула Мэлгона. Он пришпорил коня. Его примеру последовали остальные всадники. Достигнув наконец дымящихся строений, они увидели, что разбойники уже садятся в свои небольшие, сшитые из кож ладьи – корэкли. Они тащили с собой то немногое, что успели награбить. На Мэлгона произвела впечатление их многочисленность. Совершенно очевидно, что силы были неравны, и хотя вооружение его воинов превосходило ирландское, все-таки пришельцы брали числом. И все же король решил, что у него достаточно людей для стремительной атаки. Не медля ни минуты, он повел кимров за собой.
Подобно смертоносному урагану, спеша зарубить как можно больше врагов, они пронеслись по берегу. Однако ирландцы вскоре оправились от неожиданности, и тогда каменистый пляж превратился в весьма невыгодное для кимрской конницы поле боя. Хозяева оказались в окружении пиратов – на каждого кимра по три, а то и по четыре противника. Мэлгону стало не по себе. Люди его почувствовали то же самое, но вскоре взяли себя в руки, понимая, что если немедленно не дать отпор, то придется отступать.
Обе стороны сражались в полном молчании. Хотя дул холодный морской ветер, по лицу короля градом струился пот. Рука, рубившая направо и налево, уже заныла от усталости. Ирландцам же, казалось, не было счета, лица их снова и снова выплывали из тумана. Они стремились вывести из строя лошадей, чтобы вынудить кимров сражаться пешими. Четверо врагов набросились на короля одновременно. Мэлгон резко дернул поводья, стремясь уберечь коня от смертоносных лезвий, но Кинрайт оказался не столь осторожным, как его хозяин. Он дико завращал темными глазами и изо всех сил ударил по нападающим тяжелыми копытами. Двоих он повалил, однако оставшиеся двое продолжали наступать, нацеливаясь мечами прямо в пах жеребцу. С наслаждением предаваясь смертельной игре, Кинрайт ловко увернулся от них. У Мэлгона захватило дух. Если б только дотянуться до них мечом...
Один из нападающих просчитался: промедлив всего одно лишнее мгновение, он получил могучий удар копытом в грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Холодно, – пробормотала Рианнон, поежившись. – Давай поторопимся.
Вскоре несчастная так окоченела и устала, что просто не могла уже ни о чем думать. Всем весом наваливаясь на Кейнвена, она с трудом заставляла себя сделать шаг, еще шаг, потом еще и еще... Измученная женщина и не помнила, как они наконец добрались до хижины, как она забралась в свою постель.
Проснулась Рианнон еще затемно. В очаге горел огонь, но хозяина уже не было. Впрочем, она не удивилась – ведь рыбаки всегда до рассвета отправляются в море. Но и Арианрод покуда не возвращалась, а это уже вызывало беспокойство.
Рианнон быстро поднялась и подошла к огню. Присев на каменную кладку очага, она согрела над пламенем озябшие руки. В это утро ее придавила какая-то тупая тяжесть. Она не могла избавиться от воспоминания о своем видении. Снова и снова возвращалась давешняя картина: сверкающие воды на поверхности, потом – холодная тьма придонного морского мира, влекомый течением образ Эсилт...
Рианнон крепко зажмурилась, словно надеялась тем самым остановить плывущие перед глазами видения. Но вот она снова видит ребенка, который ждет ее в холодной глубине, то самое дитя, которое она потеряла. Уже можно различить, что должна была родиться девочка. Дочь, как две капли воды похожая на своего отца, на Мэлгона.
Страшный стон вырвался из груди несчастной. Она не могла больше сдерживаться. Она потеряла сразу все: свое будущее, любовь мужа, своего ребенка.
«Мое дитя! Дочка, милая маленькая дочка. Если бы не это убийство, то теперь ты была бы рядом, билась бы под моим сердцем. Вскоре пришло бы время рожать, и тогда с каким счастьем я держала бы тебя на руках. Мое собственное, единокровное дитя! О, как бы я любила его. Но нынче мне остались лишь одиночество и холодный ужас!»
Когда спустя несколько часов в хижину вошла Арианрод, ее гостья уже сумела кое-как унять свою печаль. Она вновь сидела за станком, и нитка за ниткой ткала пеструю красно-голубую материю для рубахи Кейнвена. Слезы высохли, но голос не слушался, и потому, боясь снова расплакаться, Рианнон лишь кивнула в ответ на приветствие Арианрод.
Жрица молча приблизилась к ней и крепко обняла. От нее пахло солнцем и соснами.
Глава 24
– Мэлгон!
Король вздрогнул. Кажется, он слишком глубоко задумался, может, даже задремал? В неизменном сумраке церкви трудно было судить о том, сколько прошло времени. Долго ли стоял он тут на коленях? Несколько минут? Часов? Дней?
– Мэлгон! – Его вновь позвали, на сей раз настойчивее. Король с трудом поднялся. Икры ног обожгло болью. Черт побери этих христиан, придумавших для молитвы столь неудобную позу. Для солдата, чьи раны неизменно ноют и чьи суставы разбиты годами, проведенными в седле, коленопреклонение превращается в подлинную пытку.
– Господи Иисусе, Мэлгон! Я уже битый час разыскиваю тебя повсюду! – Бэйлин приблизился к нему и потряс за плечо. – Ирландцы. Они высадились возле рыбачьей деревушки под Лландудно. Это набег, Мэлгон.
Набег. Как давно не приходилось слышать это слово, неизменно произносимое в страхе и волнении? Два года или даже больше? Но с тех пор этот пароль не утратил своей чудодейственной силы – по-прежнему вызывал тревогу и сердцебиение.
– Ты уже поднял людей?
– Да.
– А лошади? Оседланы?
– Все ждут только тебя.
Казалось, прошло всего несколько секунд, а друзья уже были готовы. Король сел на Кинрайта и присоединился к отряду, выезжавшему из ворот. Легким галопом выехав на прибрежный тракт, Мэлгон ощутил знакомую дрожь – предчувствие битвы. Он любил это чувство: ты скачешь навстречу опасности, и ветер дует тебе в лицо, и ты видишь повсюду вокруг блеск начищенных доспехов. Да, слишком долго он предавался своей скорби и печали; но теперь снова пришло время браться за оружие и защищать своих подданных.
Рыбачья деревушка располагалась совсем недалеко от крепости, но, боясь опоздать, всадники скакали во весь опор. Облака дыма, клубившиеся над горящими хижинами, безошибочно указывали на место происшествия, а вокруг все казалось тихим и пустынным. Поселение состояло из нескольких жалких хижин, совершенно ничем не защищенных и откровенно нищих. Здесь нечем было поживиться, разве что угнать в рабство несколько женщин и детей. Значит, пираты явились только ради наглого разбоя.
Ярость подхлестнула Мэлгона. Он пришпорил коня. Его примеру последовали остальные всадники. Достигнув наконец дымящихся строений, они увидели, что разбойники уже садятся в свои небольшие, сшитые из кож ладьи – корэкли. Они тащили с собой то немногое, что успели награбить. На Мэлгона произвела впечатление их многочисленность. Совершенно очевидно, что силы были неравны, и хотя вооружение его воинов превосходило ирландское, все-таки пришельцы брали числом. И все же король решил, что у него достаточно людей для стремительной атаки. Не медля ни минуты, он повел кимров за собой.
Подобно смертоносному урагану, спеша зарубить как можно больше врагов, они пронеслись по берегу. Однако ирландцы вскоре оправились от неожиданности, и тогда каменистый пляж превратился в весьма невыгодное для кимрской конницы поле боя. Хозяева оказались в окружении пиратов – на каждого кимра по три, а то и по четыре противника. Мэлгону стало не по себе. Люди его почувствовали то же самое, но вскоре взяли себя в руки, понимая, что если немедленно не дать отпор, то придется отступать.
Обе стороны сражались в полном молчании. Хотя дул холодный морской ветер, по лицу короля градом струился пот. Рука, рубившая направо и налево, уже заныла от усталости. Ирландцам же, казалось, не было счета, лица их снова и снова выплывали из тумана. Они стремились вывести из строя лошадей, чтобы вынудить кимров сражаться пешими. Четверо врагов набросились на короля одновременно. Мэлгон резко дернул поводья, стремясь уберечь коня от смертоносных лезвий, но Кинрайт оказался не столь осторожным, как его хозяин. Он дико завращал темными глазами и изо всех сил ударил по нападающим тяжелыми копытами. Двоих он повалил, однако оставшиеся двое продолжали наступать, нацеливаясь мечами прямо в пах жеребцу. С наслаждением предаваясь смертельной игре, Кинрайт ловко увернулся от них. У Мэлгона захватило дух. Если б только дотянуться до них мечом...
Один из нападающих просчитался: промедлив всего одно лишнее мгновение, он получил могучий удар копытом в грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110