– Рианнон любила тебя! Разве ты так и не понял?! Она могла сделать тебя по-настоящему счастливым, ее любовь способна была излечить даже такого, как ты! – Она безвольно уронила руки. – Но конечно, где тебе понять такое. Ты совсем ослеп от своей злобы. Все последние годы, ты только и думаешь о каком-то несуществующем древнем проклятии, в которое не верит никто, кроме тебя самого.
– Но это правда, – упрямо возразил Мэлгон. – И не может быть никакой надежды на любовь между мной и дочерью Эсилт.
– Так тебе необходимо проклятие? – Насмешливый звонкий голос Гвеназет чистым эхом разнесся по маленькой церквушке. Звук показался королю столь зловещим, что его снова охватил страх. – Что ж, будь по-твоему. Я проклинаю тебя, Мэлгон. Обрекаю тебя на одиночество и тоску до конца твоих дней.
Он тупо смотрел, как Гвеназет отвернулась и быстро зашагала прочь, как распахнула дверь и остановилась на пороге. Внутрь ворвался влажный ветер, и от него сразу заколебались огоньки свечей. Напоследок домоправительница бросила через плечо:
– Между прочим, я ухожу из Диганви. Не знаю, может, ты и не уволишь Элвина, но независимо от того, поедет ли он со мной или нет, моя служба у тебя закончена. Поутру я соберу своих детей и отправлюсь к отцу в лланфаглонскую крепость.
Когда фигура Гвеназет исчезла из дверного проема, Мэлгон поспешил закрыть за нею дверь, чтобы дождь и ветер не проникали в церковь. Захлопнув тяжелую створку, он прислонился к ней спиной и тяжело задышал. Глупость какая! Она никогда не имела никакой магической силы и никак не была связана с миром теней. И все же он не мог унять дрожь и долго трясся как в лихорадке.
Яростная речь Гвеназет эхом отдавалась в его голове, а в душе воцарилась беспросветная тьма. Он твердо зашагал обратно к алтарю, опустился на колени и принялся молиться.
Глава 21
Рядом завыл волк. Рианнон видела его огромные сверкающие зубы и чувствовала зловонное дыхание. Она в ужасе смотрела, как острые клыки глубоко впиваются в ее плоть; она попыталась вырваться, но тщетно. Зубы хищника вонзались в нее все глубже, проникая до самой кости. Рианнон вскрикнула.
– Тише. Ты в безопасности. – Голос был мягок, а рука, коснувшаяся ее лица, тепла и ласкова.
Образ волка исчез, однако страх остался. Ее жизнь в опасности, надо бежать!
– Успокойся, малышка. Никто тебя не обидит. Кто-то невидимый удержал Рианнон и погладил ее по волосам. Она почувствовала, как ласковые руки отерли слезы с ее щек и обняли за плечи. Страх наконец отступил, и она немного успокоилась. Объятия разомкнулись, но вскоре те же руки поднесли к ее губам чашу. Рианнон действительно мучила жажда, и потому она с удовольствием выпила душистую теплую жидкость. Сразу же все вокруг погрузилось во тьму.
– Она выживет?
– Конечно. Правда, потеряно немало крови, но рана не смертельна.
Голоса были совершенно незнакомые. Возродившийся страх заставил Рианнон с минуту колебаться, но любопытство взяло верх, и глаза ее открылись. Она лежала в маленькой каморке, освещенной лишь слабым огнем очага. В глубоком полумраке едва различимы были фигуры мужчины и женщины, сидевших на постели всего в нескольких футах от нее.
– Ты думаешь, она сама поранилась? Может, на скалах?
– Вряд ли. Даже очень острый камень не разрезал бы плоть так чисто. Я уверена, что это был нож.
– Значит, кто-то напал на нее?
– Похоже на то.
Рианнон зажмурилась и увидела склонившегося над ней с кинжалом в руке Мэлгона. То был совсем не тот человек, которого она любила. Нападавший на нее незнакомец походил на кровожадного убийцу и ничего общего не имел с ее мужем.
Она отогнала страшное видение и приподняла голову, стремясь услышать продолжение тихого разговора. Но шепот превратился в утробное бормотание и какие-то мягкие хрипловатые звуки. Рианнон потребовалось всего одно мгновение, чтобы понять, что мужчина и женщина больше не шепчутся, а занимаются любовью. Она затаила дыхание и прислушалась. Вдруг нахлынуло мучительное воспоминание о том, как она лежала в объятиях Мэлгона, а он сводил ее с ума своими ласками. Это было невыносимо.
Слегка пошевелив ногой, раненая сосредоточилась на болезненном ощущении в бедре. Впрочем, боль была вполне терпимой и даже обрадовала ее. Ведь это означало, что она жива, что еще не перенеслась в иной мир. Правда, она находилась недалеко оттуда. Рианнон вспомнила, как уже шла по широкому лучу и слышала голоса умерших, которые звали ее к себе. Казалось, они торопят поскорее пройти этот коридор до конца и выбраться к сияющему белому свету. Но потом свет померк, и она вновь перенеслась в свое холодное ноющее тело и почувствовала резкую, мучительную боль – боль возвращения к земной жизни. Затем страдания притупились, и Рианнон с облегчением соскользнула в темно-серый мрак забытья.
Теперь она в безопасности, теперь она совсем очнулась. Голоса хозяев смолкли, и ей казалось, что откуда-то издалека доносится шум прибоя. Рианнон приподняла голову и попыталась сообразить, как оказалась в этом доме. Но последнее, что она помнила, был холодный мокрый песок пляжа. Должно быть, эти люди нашли ее там и перенесли в свое жилище.
Она оглядела маленькую круглую, почти без всякой мебели, лачугу. Возле очага лежали два больших камня, заменявшие скамейки, а все пространство между краем ее кровати и изголовьем хозяйского ложа занимали несколько коробов для хранения пищевых припасов. Грубо пошитая кожаная и меховая одежда висела на плетеных из ветвей и обмазанных глиной стенах, а очаг был выложен из камней. Дым выходил в маленькое отверстие в закопченном потолке. Ее лежанку, очевидно, наспех устроили из всякого хлама. Овечьи шкуры, служившие подстилкой, сильно истерлись и обветшали. И каждый раз, когда она поворачивалась, грубая рогожка, которой ее накрыли вместо одеяла, царапала кожу. Хозяева были бедны, и все же они приютили ее и оказали помощь. Придется как-то расплачиваться с ними за гостеприимство.
Эта мысль встревожила несчастную, она снова повернулась на спину, и ее одолела крайняя усталость.
Через некоторое время Рианнон опять очнулась. Над нею склонилась женщина. Глаза ее были темными, почти черными, а кожа – загорелой. Ласковое выражение широкого лица говорило о том, что оно принадлежит той доброй душе, которая приютила несчастную в своем доме.
– Ну вот, моя маленькая русалочка, ты и проснулась. А мы-то уж думали – когда же ты очнешься?
Рианнон облизала пересохшие губы и с трудом проговорила:
– Где я?
– Это место называется Пен-Маенмаур. Это на побережье, недалеко от королевской крепости.
Упоминание о короле заставило Рианнон насторожиться. Женщина наклонилась к ней.
– Рана болит? – спросила она. Рианнон кивнула.
Хозяйка откинула одеяло и склонилась над раненой ногой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Но это правда, – упрямо возразил Мэлгон. – И не может быть никакой надежды на любовь между мной и дочерью Эсилт.
– Так тебе необходимо проклятие? – Насмешливый звонкий голос Гвеназет чистым эхом разнесся по маленькой церквушке. Звук показался королю столь зловещим, что его снова охватил страх. – Что ж, будь по-твоему. Я проклинаю тебя, Мэлгон. Обрекаю тебя на одиночество и тоску до конца твоих дней.
Он тупо смотрел, как Гвеназет отвернулась и быстро зашагала прочь, как распахнула дверь и остановилась на пороге. Внутрь ворвался влажный ветер, и от него сразу заколебались огоньки свечей. Напоследок домоправительница бросила через плечо:
– Между прочим, я ухожу из Диганви. Не знаю, может, ты и не уволишь Элвина, но независимо от того, поедет ли он со мной или нет, моя служба у тебя закончена. Поутру я соберу своих детей и отправлюсь к отцу в лланфаглонскую крепость.
Когда фигура Гвеназет исчезла из дверного проема, Мэлгон поспешил закрыть за нею дверь, чтобы дождь и ветер не проникали в церковь. Захлопнув тяжелую створку, он прислонился к ней спиной и тяжело задышал. Глупость какая! Она никогда не имела никакой магической силы и никак не была связана с миром теней. И все же он не мог унять дрожь и долго трясся как в лихорадке.
Яростная речь Гвеназет эхом отдавалась в его голове, а в душе воцарилась беспросветная тьма. Он твердо зашагал обратно к алтарю, опустился на колени и принялся молиться.
Глава 21
Рядом завыл волк. Рианнон видела его огромные сверкающие зубы и чувствовала зловонное дыхание. Она в ужасе смотрела, как острые клыки глубоко впиваются в ее плоть; она попыталась вырваться, но тщетно. Зубы хищника вонзались в нее все глубже, проникая до самой кости. Рианнон вскрикнула.
– Тише. Ты в безопасности. – Голос был мягок, а рука, коснувшаяся ее лица, тепла и ласкова.
Образ волка исчез, однако страх остался. Ее жизнь в опасности, надо бежать!
– Успокойся, малышка. Никто тебя не обидит. Кто-то невидимый удержал Рианнон и погладил ее по волосам. Она почувствовала, как ласковые руки отерли слезы с ее щек и обняли за плечи. Страх наконец отступил, и она немного успокоилась. Объятия разомкнулись, но вскоре те же руки поднесли к ее губам чашу. Рианнон действительно мучила жажда, и потому она с удовольствием выпила душистую теплую жидкость. Сразу же все вокруг погрузилось во тьму.
– Она выживет?
– Конечно. Правда, потеряно немало крови, но рана не смертельна.
Голоса были совершенно незнакомые. Возродившийся страх заставил Рианнон с минуту колебаться, но любопытство взяло верх, и глаза ее открылись. Она лежала в маленькой каморке, освещенной лишь слабым огнем очага. В глубоком полумраке едва различимы были фигуры мужчины и женщины, сидевших на постели всего в нескольких футах от нее.
– Ты думаешь, она сама поранилась? Может, на скалах?
– Вряд ли. Даже очень острый камень не разрезал бы плоть так чисто. Я уверена, что это был нож.
– Значит, кто-то напал на нее?
– Похоже на то.
Рианнон зажмурилась и увидела склонившегося над ней с кинжалом в руке Мэлгона. То был совсем не тот человек, которого она любила. Нападавший на нее незнакомец походил на кровожадного убийцу и ничего общего не имел с ее мужем.
Она отогнала страшное видение и приподняла голову, стремясь услышать продолжение тихого разговора. Но шепот превратился в утробное бормотание и какие-то мягкие хрипловатые звуки. Рианнон потребовалось всего одно мгновение, чтобы понять, что мужчина и женщина больше не шепчутся, а занимаются любовью. Она затаила дыхание и прислушалась. Вдруг нахлынуло мучительное воспоминание о том, как она лежала в объятиях Мэлгона, а он сводил ее с ума своими ласками. Это было невыносимо.
Слегка пошевелив ногой, раненая сосредоточилась на болезненном ощущении в бедре. Впрочем, боль была вполне терпимой и даже обрадовала ее. Ведь это означало, что она жива, что еще не перенеслась в иной мир. Правда, она находилась недалеко оттуда. Рианнон вспомнила, как уже шла по широкому лучу и слышала голоса умерших, которые звали ее к себе. Казалось, они торопят поскорее пройти этот коридор до конца и выбраться к сияющему белому свету. Но потом свет померк, и она вновь перенеслась в свое холодное ноющее тело и почувствовала резкую, мучительную боль – боль возвращения к земной жизни. Затем страдания притупились, и Рианнон с облегчением соскользнула в темно-серый мрак забытья.
Теперь она в безопасности, теперь она совсем очнулась. Голоса хозяев смолкли, и ей казалось, что откуда-то издалека доносится шум прибоя. Рианнон приподняла голову и попыталась сообразить, как оказалась в этом доме. Но последнее, что она помнила, был холодный мокрый песок пляжа. Должно быть, эти люди нашли ее там и перенесли в свое жилище.
Она оглядела маленькую круглую, почти без всякой мебели, лачугу. Возле очага лежали два больших камня, заменявшие скамейки, а все пространство между краем ее кровати и изголовьем хозяйского ложа занимали несколько коробов для хранения пищевых припасов. Грубо пошитая кожаная и меховая одежда висела на плетеных из ветвей и обмазанных глиной стенах, а очаг был выложен из камней. Дым выходил в маленькое отверстие в закопченном потолке. Ее лежанку, очевидно, наспех устроили из всякого хлама. Овечьи шкуры, служившие подстилкой, сильно истерлись и обветшали. И каждый раз, когда она поворачивалась, грубая рогожка, которой ее накрыли вместо одеяла, царапала кожу. Хозяева были бедны, и все же они приютили ее и оказали помощь. Придется как-то расплачиваться с ними за гостеприимство.
Эта мысль встревожила несчастную, она снова повернулась на спину, и ее одолела крайняя усталость.
Через некоторое время Рианнон опять очнулась. Над нею склонилась женщина. Глаза ее были темными, почти черными, а кожа – загорелой. Ласковое выражение широкого лица говорило о том, что оно принадлежит той доброй душе, которая приютила несчастную в своем доме.
– Ну вот, моя маленькая русалочка, ты и проснулась. А мы-то уж думали – когда же ты очнешься?
Рианнон облизала пересохшие губы и с трудом проговорила:
– Где я?
– Это место называется Пен-Маенмаур. Это на побережье, недалеко от королевской крепости.
Упоминание о короле заставило Рианнон насторожиться. Женщина наклонилась к ней.
– Рана болит? – спросила она. Рианнон кивнула.
Хозяйка откинула одеяло и склонилась над раненой ногой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110