Девушки сразу разбежались и образовали неровный круг. Они бросали мяч друг другу, задыхаясь и крича. Сандрин заметила, что Рыжая Олениха хочет что-то сказать, и, когда мяч упал на землю и все бросились за ним, две подружки незаметно ускользнули.
Хохоча на бегу, они направились к группе женщин. Те играли в свои собственные азартные игры и освободили место для пришедших. Сандрин взяла свои бусы из красного стекла и, стараясь не отставать, положила их к закладам женщин.
Она с волнением ожидала, когда дойдет ее очередь тянуть меченые кости. Первая женщина выбросила двадцать, значит, выиграет тот, кто приблизится к этой цифре. Сандрин смотрела, как женщина справа от нее подбросила кости вверх. Когда они упали, женщины наклонились, пересчитывая очки. Одиннадцать. Даже близко не лежали, Сандрин взяла горшок с костями, встряхнула, затем резко подбросила их в воздух. Она слышала, как кости стукнулись о землю. Потом наклонилась, чтобы выкрикнуть цифру первой, пока никто не успел подсчитать.
— Семнадцать! — Сандрин откинулась назад. Впервые ей удалось с первого раза так удачно бросить кости.
Она пыталась сдерживать волнение, пока горшочек с костями передавали по кругу. Но никто не приблизился к цифре.
— А! — крикнула Сандрин, входя в круг и собирая выигранные ею яркие разноцветные бусы. Потом засунула их в карманы юбки.
— Куда ты идешь? — спросила Рыжая Олениха, следуя за ней.
— Хочу отдать это матери. Здесь много синих бус, а она всегда ищет именно синие бусы.
— Твоя мать сегодня ночью будет занята, Яркая Звезда. Она все еще будет слушать людей племени.
— Да, ты права, — ответила Сандрин, поглаживая гладкие бусы в кармане.
— Сандрин!
Сандрин вздрогнула, услышав отцовский голос: она узнала интонацию.
— Мне надо идти, — сказала Рыжая Олениха, спеша прочь. Глаза ее перебегали с Сандрин на Люка Ренара.
Сандрин повернулась и направилась к отцу. Люк сидел возле хижины дедушки, черная краска уже была смыта с его тела. Это был коренастый мужчина с широкой грудью и толстыми руками, черноволосый, с ярко-голубыми глазами. Такие же глаза были и у дочери. Он красив, подумала Сандрин, и легко представила его во Франции, одетым в модную одежду, среди веселой толпы.
— Бож жун, пер, — сказала она, наклоняясь к нему и целуя.
— Приятно слышать, что ты не забыла свой родной язык, — ответил Люк, кутаясь в одежду. — Садись.
— У меня много дел, отец. — Она переминалась с ноги на ногу.
— У тебя их так много, что некогда и словечком перекинуться с родным отцом?
Сандрин округлила глаза. Отец всегда повторял одно и то же, когда хотел с ней поговорить, и это всегда действовало одинаково. Сандрин села и полезла к карман, чтобы показать отцу пригоршню бус.
— Погляди, что я выиграла для мамы.
— Я уже говорил, что мне не нравится, когда ты играешь. Это дикость. — Люк покачал головой. — Кроме того, мы можем и купить бусы.
У твоей матери их может быть столько, сколько она пожелает.
Сандрин хмуро взглянула на него и положила бусы обратно в карман.
— Ей нравятся синие, и мы никогда не можем их купить.
— Дело не в этом, Сандрин. Ты ведь и так знаешь, как я отношусь к игре.
— Но в этом же нет ничего плохого. Кроме того, ты же сам научил меня играть.
— Карточная игра для мужчин, а это — совсем другое дело.
— Не вижу разницы.
— Не спорь со мной, Сандрин. Моя дочь не должна играть в кости, как дикарка.
Сандрин вздохнула. Не было смысла спорить. Она никогда не переубедит его.
— Мама сегодня была очень красивой, правда?
— По-моему, твоя мать всегда красива. Сандрин улыбнулась.
— Я горжусь тобой, папа.
— Гордишься мной? Почему?
— Потому что ты был сегодня здесь. Ты позволил, чтобы тебя раскрасили и пошел в парильню вместе с дедом.
— Черноногие всегда ко мне хорошо относились. Было бы оскорбительным не прийти сюда, когда твоя мать проходит столь важное испытание.
— Но если ты считаешь, что Черноногие такие хорошие люди, почему же ты огорчаешься, когда я провожу здесь свое время? — Сандрин пристально смотрела на отца. Он расправил плечи.
— Я не против, что ты проводишь время здесь, Сандрин. Черноногие — тоже твой народ. Просто мне сложно принять некоторые их обычаи.
— Мне тоже сложно принять их. Я не понимаю, зачем Маленькому Медведю завтра подвергать себя пытке. — Сандрин поглядела на отца не в состоянии скрыть своего страха. — Мне тревожно, отец. Что, если он не выдержит испытания?
Люк взял Сандрин за руку.
— Маленький Медведь силен, и у него сердце воина. Он все выдержит.
— Откуда ты знаешь? Может случиться все что угодно. Я видела других людей с ужасными шрамами. Особенно Человек Буйвол. — Сандрин покачала головой. — Я не могу видеть его. Он всегда такой грустный.
— С Маленьким Медведем этого не произойдет.
— Я все равно буду молиться за него.
— Какому же Богу ты будешь молиться, Сандрин?
— Почему ты всегда так говоришь, папа? Ведь это мои люди, мой народ.
— Я знаю, Сандрин, — произнес Люк мягко. — Но я хочу, чтобы ты поехала во Францию. Там — другой мир, которого ты никогда не видела. Кроме того, дедушка и бабушка будут счастливы тебя увидеть.
— Ты не совсем откровенен, папа, — сказала Сандрин. Она опять достала бусы и начала катать их в руке.
— Что ты хочешь сказать? Сандрин строго поглядела на отца своими голубыми глазами.
— Это ты сам будешь очень счастлив, если я поеду во Францию.
Люк медленно опустил голову.
— Я бы солгал, говоря, что буду счастлив, если всю свою жизнь ты проведешь здесь. Мне кажется, ты создана для лучшего, Сандрин.
— Если это так, отец, зачем же ты приехал сюда? Почему ты не остался со своей семьей во Франции?
— Ты знаешь, почему, — ответил Люк резко. — Мой отец хотел того, что меня не устраивало. Он мечтал, чтобы я учился в Сорбонне. Считал, что из меня выйдет большой человек.
— Ты не позволил отцу навязать тебе свою волю, а теперь сам хочешь навязать мне свою. Разве это правильно?
— Ты — другое дело, Сандрин. Ты молодая женщина. Ты не можешь выйти в мир и прокладывать в нем путь сама, как это сделал я. Ты должна продолжить образование. А когда придет время, ты встретишь молодого человека из хорошей семьи и выйдешь за него замуж.
— Мне это все не нравится, — сказала Сандрин, кладя бусы в карман.
— Сандрин, ты знаешь, что я всегда хотел послать тебя учиться во Францию. Там ты сможешь встретиться со своей семьей, сможешь путешествовать, узнаешь, что есть другой мир, кроме этого. — Люк обвел рукой вокруг себя.
— Но мне нравится здесь, — ответила Сандрин упрямо.
Люк грустно покачал головой.
— Я всегда знал, лишь только ты, родилась и я впервые взял тебя на руки, что ты упряма и сильна. Еще когда ты была маленькой, ты вся тряслась, но не плакала — никогда. В твоих глазах тогда появлялось то же выражение, что и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Хохоча на бегу, они направились к группе женщин. Те играли в свои собственные азартные игры и освободили место для пришедших. Сандрин взяла свои бусы из красного стекла и, стараясь не отставать, положила их к закладам женщин.
Она с волнением ожидала, когда дойдет ее очередь тянуть меченые кости. Первая женщина выбросила двадцать, значит, выиграет тот, кто приблизится к этой цифре. Сандрин смотрела, как женщина справа от нее подбросила кости вверх. Когда они упали, женщины наклонились, пересчитывая очки. Одиннадцать. Даже близко не лежали, Сандрин взяла горшок с костями, встряхнула, затем резко подбросила их в воздух. Она слышала, как кости стукнулись о землю. Потом наклонилась, чтобы выкрикнуть цифру первой, пока никто не успел подсчитать.
— Семнадцать! — Сандрин откинулась назад. Впервые ей удалось с первого раза так удачно бросить кости.
Она пыталась сдерживать волнение, пока горшочек с костями передавали по кругу. Но никто не приблизился к цифре.
— А! — крикнула Сандрин, входя в круг и собирая выигранные ею яркие разноцветные бусы. Потом засунула их в карманы юбки.
— Куда ты идешь? — спросила Рыжая Олениха, следуя за ней.
— Хочу отдать это матери. Здесь много синих бус, а она всегда ищет именно синие бусы.
— Твоя мать сегодня ночью будет занята, Яркая Звезда. Она все еще будет слушать людей племени.
— Да, ты права, — ответила Сандрин, поглаживая гладкие бусы в кармане.
— Сандрин!
Сандрин вздрогнула, услышав отцовский голос: она узнала интонацию.
— Мне надо идти, — сказала Рыжая Олениха, спеша прочь. Глаза ее перебегали с Сандрин на Люка Ренара.
Сандрин повернулась и направилась к отцу. Люк сидел возле хижины дедушки, черная краска уже была смыта с его тела. Это был коренастый мужчина с широкой грудью и толстыми руками, черноволосый, с ярко-голубыми глазами. Такие же глаза были и у дочери. Он красив, подумала Сандрин, и легко представила его во Франции, одетым в модную одежду, среди веселой толпы.
— Бож жун, пер, — сказала она, наклоняясь к нему и целуя.
— Приятно слышать, что ты не забыла свой родной язык, — ответил Люк, кутаясь в одежду. — Садись.
— У меня много дел, отец. — Она переминалась с ноги на ногу.
— У тебя их так много, что некогда и словечком перекинуться с родным отцом?
Сандрин округлила глаза. Отец всегда повторял одно и то же, когда хотел с ней поговорить, и это всегда действовало одинаково. Сандрин села и полезла к карман, чтобы показать отцу пригоршню бус.
— Погляди, что я выиграла для мамы.
— Я уже говорил, что мне не нравится, когда ты играешь. Это дикость. — Люк покачал головой. — Кроме того, мы можем и купить бусы.
У твоей матери их может быть столько, сколько она пожелает.
Сандрин хмуро взглянула на него и положила бусы обратно в карман.
— Ей нравятся синие, и мы никогда не можем их купить.
— Дело не в этом, Сандрин. Ты ведь и так знаешь, как я отношусь к игре.
— Но в этом же нет ничего плохого. Кроме того, ты же сам научил меня играть.
— Карточная игра для мужчин, а это — совсем другое дело.
— Не вижу разницы.
— Не спорь со мной, Сандрин. Моя дочь не должна играть в кости, как дикарка.
Сандрин вздохнула. Не было смысла спорить. Она никогда не переубедит его.
— Мама сегодня была очень красивой, правда?
— По-моему, твоя мать всегда красива. Сандрин улыбнулась.
— Я горжусь тобой, папа.
— Гордишься мной? Почему?
— Потому что ты был сегодня здесь. Ты позволил, чтобы тебя раскрасили и пошел в парильню вместе с дедом.
— Черноногие всегда ко мне хорошо относились. Было бы оскорбительным не прийти сюда, когда твоя мать проходит столь важное испытание.
— Но если ты считаешь, что Черноногие такие хорошие люди, почему же ты огорчаешься, когда я провожу здесь свое время? — Сандрин пристально смотрела на отца. Он расправил плечи.
— Я не против, что ты проводишь время здесь, Сандрин. Черноногие — тоже твой народ. Просто мне сложно принять некоторые их обычаи.
— Мне тоже сложно принять их. Я не понимаю, зачем Маленькому Медведю завтра подвергать себя пытке. — Сандрин поглядела на отца не в состоянии скрыть своего страха. — Мне тревожно, отец. Что, если он не выдержит испытания?
Люк взял Сандрин за руку.
— Маленький Медведь силен, и у него сердце воина. Он все выдержит.
— Откуда ты знаешь? Может случиться все что угодно. Я видела других людей с ужасными шрамами. Особенно Человек Буйвол. — Сандрин покачала головой. — Я не могу видеть его. Он всегда такой грустный.
— С Маленьким Медведем этого не произойдет.
— Я все равно буду молиться за него.
— Какому же Богу ты будешь молиться, Сандрин?
— Почему ты всегда так говоришь, папа? Ведь это мои люди, мой народ.
— Я знаю, Сандрин, — произнес Люк мягко. — Но я хочу, чтобы ты поехала во Францию. Там — другой мир, которого ты никогда не видела. Кроме того, дедушка и бабушка будут счастливы тебя увидеть.
— Ты не совсем откровенен, папа, — сказала Сандрин. Она опять достала бусы и начала катать их в руке.
— Что ты хочешь сказать? Сандрин строго поглядела на отца своими голубыми глазами.
— Это ты сам будешь очень счастлив, если я поеду во Францию.
Люк медленно опустил голову.
— Я бы солгал, говоря, что буду счастлив, если всю свою жизнь ты проведешь здесь. Мне кажется, ты создана для лучшего, Сандрин.
— Если это так, отец, зачем же ты приехал сюда? Почему ты не остался со своей семьей во Франции?
— Ты знаешь, почему, — ответил Люк резко. — Мой отец хотел того, что меня не устраивало. Он мечтал, чтобы я учился в Сорбонне. Считал, что из меня выйдет большой человек.
— Ты не позволил отцу навязать тебе свою волю, а теперь сам хочешь навязать мне свою. Разве это правильно?
— Ты — другое дело, Сандрин. Ты молодая женщина. Ты не можешь выйти в мир и прокладывать в нем путь сама, как это сделал я. Ты должна продолжить образование. А когда придет время, ты встретишь молодого человека из хорошей семьи и выйдешь за него замуж.
— Мне это все не нравится, — сказала Сандрин, кладя бусы в карман.
— Сандрин, ты знаешь, что я всегда хотел послать тебя учиться во Францию. Там ты сможешь встретиться со своей семьей, сможешь путешествовать, узнаешь, что есть другой мир, кроме этого. — Люк обвел рукой вокруг себя.
— Но мне нравится здесь, — ответила Сандрин упрямо.
Люк грустно покачал головой.
— Я всегда знал, лишь только ты, родилась и я впервые взял тебя на руки, что ты упряма и сильна. Еще когда ты была маленькой, ты вся тряслась, но не плакала — никогда. В твоих глазах тогда появлялось то же выражение, что и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104