— Не видите смысла? Субатомные частицы, квантовая механика, строительные блоки Вселенной. Опасно, безумно интересно. Это вам не ботанику изучать: элементарные частицы — нечто необыкновенное.
— Что-то вроде вас, — заметила Новэмбер.
Хаккетт ненатурально улыбнулся.
— Умно, — сказал он. И вдруг до странного посерьезнел. — Когда заставляешь элементарные частицы сталкиваться, то не разрушаешь их, а лишь создаешь новые. О таком вы наверняка и не слыхивали. Представьте, что у вас две клубничины, вы ударяете их друг о друга. И получаете не повидло, а целый салат, составляющие которого даже крупнее, чем две первые ягоды. Безразмерные электроны, которые можно почувствовать. Пучки частиц. Глюоны, мезоны, анти-и-кварки , анти— d-кварки , «красивые» кварки . Реальность значительно более странная, нежели вымысел.
Новэмбер смерила его взглядом.
— А что вы ищете? Нечто особенное? Типа яблока?
— Гравитон, — ответил Хаккетт. — Найдешь гравитон, покоришь силу тяжести. Покоришь силу тяжести, завладеешь Вселенной. Завладеешь Вселенной…
— Станешь Богом, — договорил за него Скотт.
Хаккетт пожал плечами.
— Неизученным остался лишь этот гигантский пласт знаний. На мой взгляд, в нем заключается громадный смысл.
— Я сказал, не вижу смысла не в нем, а в нашем сюда приезде. — Скотт взглянул на часы. — Встреча назначена на семь, так ведь?
— Доктор Скотт и доктор Хаккетт, если не ошибаюсь?
Скотт, Хаккетт и Новэмбер одновременно повернули головы и увидели приближающихся трех человек. Двое были определенно гражданскими, третий — военный. Армию таки привлекли, как и предупредил Хаккетт. Он не удержался, наклонился к Скотту и прошептал:
— Ну, что я говорил?
У одного из гражданских была борода, у второго длинные жидкие каштановые волосы и небольшие очки с круглыми стеклами в золотой оправе. Серый свитшот болтался на нем, точно снятый с плеча вдвое более крепкого парня, — создавалось впечатление, что этот тип только тем сейчас и занимается, что над чем-то размышляет, а о прическе и прочих житейских делах напрочь забыл. Он рванул вперед, во весь рот заулыбался и принялся крепко пожимать и трясти руки вновь прибывшим, уделяя каждому намного больше времени, чем требовалось. Когда очередь дошла до Скотта, длинноволосый в порыве выразить двойную благодарность схватил его пятерню обеими руками, словно намереваясь никогда больше ее не отпускать.
— Боб Пирс. Очень рад с вами познакомиться, доктор Скотт. Слежу за вашей работой долгое время.
— Спасибо, — ответил Скотт, пытаясь высвободить руку. — Позволите?
Он буквально выдернул ее из тисков Пирсовых пальцев.
Тот внезапно смутился.
— О, простите. Простите, пожалуйста. Знаете… гм…
Подошли двое других.
— Майор Лоренс Гэнт, экспедиционные войска ВМФ, — представился офицер в военной форме. — А это Ральф Мейтсон, представитель корпорации «Рола».
Скотт перевел взгляд на бородатого.
— Я получил ваше письмо, — сказал он.
Гэнт жестом предложил компании продолжить путь.
— Сюда, пожалуйста.
Они направились влево. Стены повсюду были белые и обработаны антисептическими средствами, окна — маленькие и на приличном расстоянии друг от друга, свет — яркий и ровный.
На дворе могли стоять день или ночь, тут одно время суток было трудно отличить от другого. Наверное, им по вкусу такая обстановочка, раздумывала Новэмбер, провожая взглядом неспешно проходивших мимо и читавших на ходу какие-то распечатки ученых. Коридоры здесь были широкие и бесконечные — по таким ей никогда прежде не доводилось ходить.
Не привлекая всеобщего внимания, она изучала все, что находила важным, в том числе и марширующего впереди Гэнта, точнее, его потрясающую задницу, обтянутую синей тканью форменных брюк.
Завязать разговор отважился Мейтсон. Повернувшись к Хаккетту, он произнес:
— Насколько мне известно, благодаря вам все пассажиры остались в живых.
— Что вы, какие глупости. Произошло небольшое физическое чудо, вот и все, — ответил Хаккетт скромно.
Новэмбер не поняла, заносится он или нет. Хаккетт… Ей определенно следовало поднапрячь память — она вдруг вспомнила, что где-то уже слышала эту фамилию раньше.
— Вспышки на Солнце сыграли злую шутку с электрооборудованием самолета, — продолжил Хаккетт. — Буря послужила буферной зоной, в которую нам удалось сбежать.
До Новэмбер дошло.
— Хаккетт? Доктор Джон Хаккетт? Из института Санта-Фе?
— Иногда меня приглашают в Санта-Фе читать лекции. Но сейчас, как видите, я не преподаю.
Скотт удивился.
— Ты с ним знакома? — спросил он у Новэмбер.
— Я о нем много слышала. Доктор Хаккетт — гений, один из самых блестящих ученых, занимающихся теорией сложности вычислений.
— Вы очень добры.
Хаккетт пожал плечами, делая вид, что смущен.
— Откуда вы узнали, что нам надо влететь в бурю? — с пылом спросила Новэмбер, видя боковым зрением, как Скотт, когда все внимание Хаккетта сосредоточилось на ней, многозначительно на него уставился.
Скотту, по-видимому, пришло в голову, что он обязан внести в дело некоторую ясность.
— Ей всего девятнадцать.
Хаккетт заулыбался.
— Да, да, — сказал он. Новэмбер улыбнулась в ответ. — На самом деле все это очень непросто. Связано с заряженными частицами, электрическими потенциалами. Ионизацией. Солнечным ветром, трением… и еще раз трением.
Скотт повысил голос:
— Эй!
Хаккетт резко повернул голову.
— Ей всего девятнадцать, — повторил Скотт.
Хаккетт вновь посмотрел на расширившую глаза девочку и произнес:
— По-моему, он считает, что я глух.
Новэмбер присмотрелась к нему повнимательнее. И с невинным видом поинтересовалась:
— Вы, случайно, не под наркотой?
Раздался громкий смех, и ее сердце сжалось от приступа стыда. Но когда ей улыбнулся и подмигнул майор Гэнт, она подумала: все не зря. Как же чертовски привлекательны эти ребята в форме!
Наконец они пришли к двери с надписью: «Молекулярная физика, квантово-механическое туннелирование».
Кабинет служил смотровой площадкой, откуда можно было наблюдать за происходящим в расположенной внизу основной лаборатории. Перед огромными выступающими окнами, наклоненными наружу под углом в сорок пять градусов, стоял ониксовый стол. За стеклами, сотней футов ниже, работали ученые. Их машины были настолько огромными, что лаборантам для установки и проверки отдельных стальных компонентов приходилось забираться наверх при помощи лестниц.
Мейтсон прошел к столу и с поразительной четкостью, будто несколько недель подряд репетировал, разложил бумаги и Развернул карты. На одну из стен он повесил экран, к которому прикрепил цифровые фотографии.
Пирс провел к столу остальных, словно чрезмерно старательный официант, выдвинул стулья, сел на один из них, наклонился к Скотту и пробормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137