Вождь мараньонцев выполнил данное слово, возвратил алькальду Борбураты жену и дочь, женщины, возликовав душою, пустились в путь в сопровождении главного альгвасила Хулиана де Мендосы, но перед тем со слезами и поцелуями простились с дочкой Эльвирой. Что касается письма к королю Филиппу, то Лопе де Агирре решил послать его с отцом Педро де Контрерасом, которого вел за собой пленником с острова Маргариты, потому что давно задумал поручить ему это дело.
— Я разрешаю вам вернуться в ваш приход, отец Контрерас, с условием, что вы поклянетесь мне святым таинством доставить это письмо в собственные руки королю дону Филиппу II.
Отцу Контрерасу показалась чрезмерной клятва, которой от него требовали, он постарался от нее уклониться, говоря, что дает слово доставить письмо королю, слово мое крепкое и надежное, сеньор генерал.
— Одного вашего слова мало, — сказал Лопе де Агирре. — Клянитесь мне святым таинством, а то я не отпущу вас на свободу.
Тогда отец Контрерас поклялся святым причастием, другого выхода не было, и Лопе де Агирре вместе с ним отпустил лоцмана Барбудо, чтобы тот сопровождал священника и помог бы ему добраться до Королевского суда в Санто-Доминго.
А между тем кровавая слава жестокого тирана успела распространиться по всему губернаторству Венесуэла, по Новому королевству Гранада, облетела Перу и Лос-Чаркас и достигла
Чили. Число казненных гарротой перевалило за тысячу, стоило жестокому тирану увидеть монаха, как он тотчас же хватал его за полы и рубил ему голову, даже мальчикам-служкам не удавалось уйти от его гнева, а женщин, голыми, он привязывал к лошадиным хвостам; Аттила в Галлии не чинил таких бесчинств, Нерон в Риме не пролил столько христианской крови, то был не человеческий дух, но исчадие ада, он смердел серой и дохлыми летучими мышами, а копыта прятал в башмаках, vade retro, exi foras! [37]
Доном Пабло Кольадо, губернатором Венесуэлы, овладел неизбывный страх. Лиценциат Пабло Кольадо получил степень бакалавра в Саламанке, собирался пойти в монахи, но любовь одной астурийки помешала его призванию, он женился На ней и отправился в Индийские земли, полезные связи и личные достоинства помогли ему возвыситься до поста губернатора, который он занимает. Однажды в воскресенье он выходит из церкви после мессы и слышит важное сообщение: злобный тиран, называющий себя Лопе де Агирре, высадился в Борбурате; господи, не оставь меня!, Борбурата — побережье, отгороженное горами; выступать против тирана с малым числом вооруженных людей и безо всякой артиллерии — немыслимо. Потом ко мне приходят и говорят, что тиран взял Валенсию; что направляется в нашу сторону; что он намерен во что бы то ни стало сразиться со мною, взять меня в плен, отрубить мне голову. А я тут, в Эль-Токуйо, мучаюсь от геморроя, даже за столом не могу сидеть, не то что верхом на лошади. Я все мечтал отправиться в Куикас, залечить эту хворь, климат там мягкий и воды целебные, как бальзам. Потом прошел слух, что тиран под черными развернутыми знаменами приближается к Баркисимето, а с ним две сотни мараньонцев, отпетых негодяев, и два десятка негров, что затягивают на шеях веревку гарроты, святая Эвлалия, защити!
Тактика губернатора Кольадо — плод невиданной в истории войн осторожности:
— Когда меня известят, что тиран вошел в Баркисимето, мы снимемся с места, жены и дочери — впереди, за ними — все остальные; тиран — в Баркисимето, мы — в Эль-Токуйо; тиран — в Эль-Токуйо, мы — в Умокаро; тиран — в Умокаро, мы — в Караче; тиран — в Караче, мы — в Трухильо; словом, кратчайшей дорогой к королю.
Надо было появиться в губернаторском доме капитану Гутьер-ре де ла Пенье, храброму воину, чтобы дон Пабло Кольадо немного опомнился от растерянности. Гутьерре де ла Пенья был рехидором в Коро, губернатором Маргариты и губернатором Венесуэлы до того, как им стал Кольадо. Замученный геморроем лиценциат, разом забыв все, что их разделяло, принял его так:
— Добро пожаловать, капитан Гутьерре де ла Пенья, назначаю вас генералом нашего гарнизона; вашей отважной шпаге доверяем мы сразиться с тираном Лопе де Агирре и победить его.
— Сеньор губернатор Венесуэлы, я с удовольствием воспользуюсь случаем, который предоставляет мне ваше превосходительство, чтобы с оружием в руках послужить его величеству королю, — ответил Гутьерре де ла Пенья безо всякого страха.
Губернатор Кольадо тотчас же велел вызвать капитана Диего Гарсиа де Паредеса, с которым тоже был не в ладах, и тот, удаленный от дел, жил в городе Куикас, приходите, ваша милость, защищать знамя короля в столь тяжелых обстоятельствах. Через три дня Гарсиа де Паредес прибыл в стольный город Эль-Токуйо, и его сразу назначили начальником штаба, вознесли выше некуда, потому что на должность генерала уже был спешно поставлен Гутьерре де ла Пенья.
Третьим военачальником, откликнувшимся на зов дона Пабло Кольадо, был Педро Браво де Молина, главный альгвасил Мериды, он прибыл в Эль-Токуйо с четырьмя десятками всадников, вооруженных копьями и кожаными щитами. Считая тех, кого удалось собрать в Эль-Токуйо губернатору Кольадо и Гутьерре де ла Пенье, и тех, кого привели с собой Гарсиа де Паредес из Куикаса и Браво де Молина из Мериды, королевское войско состояло из двухсот солдат, и почти все они были на лошадях.
Можно было бы набрать и больше, ваша милость, не сомневайтесь, но имя Лопе де Агирре объяло умы страхом и ужасом. Жители Валенсии, к примеру, с приближением тирана ушли в тростники, что растут по берегу озера Такаригуа, население Баркисимето попряталось в густых зарослях и ущельях, и в Эль-Токуйо все снялись с места, женщины впереди, и со всем своим скарбом отправились искать надежного убежища. Несколько солдат, записавшихся в войско к Педро Браво в Мериде, захотели вернуться домой, как только узнали, что их отправляют сражаться с жестоким тираном.
— Тех, кто не захочет идти по доброй воле, я приведу насильно, — вынужден был сказать Педро Браво, чтобы пресечь недовольство.
Клянусь вашей милости честью, что страх, который внушал Лопе де Агирре своим противникам, был орудием куда более грозным, чем все его мараньонское войско, и примером тому — страх, овладевший губернатором Педро Кольадо, которого злые языки окрестили за то Педро Говнядо.
Вести о принимаемых противником мерах своевременно доходили до ушей жестокого тирана благодаря сообщениям, которые посылал алькальд Борбураты дон Бенито де Чавес, ставший ему другом с того дня, как Лопе де Агирре благородно возвратил его жену и дочь. Вождь мараньонцев, потеряв покой от гнева и жажды славы, вышел навстречу судьбе, ожидавшей его в Баркисимето. Начинался октябрь (месяц, который, согласно пророчеству Мандрагоры, личного духа, что вождь некогда носил в себе, должен был стать месяцем его смерти);
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75