Дона Фернандо де Гусмана он делает генерал-лейтенантом, такого отличия тот добился ценою лести и славословия, дона Фернандо де Гусмана единственного приглашают к столу губернатора и доньи Инес, я подозреваю, что тому гораздо более по сердцу общество губернатора, нежели доньи Инес, да простит меня бог. Меня же, Лопе де Агирре, назначают поручиком по делам усопших, отныне я стану вести счет всем умершим во время нашего похода, с великим тщанием и заботой сохраню их бумаги и последние воли, строго по порядку перепишу всех скончавшихся и в день Страшного суда передам, этот список непобедимому святому Михаилу-архангелу, который без размышлений пошлет их всех в преисподнюю. Да позволит мне небо, Педро де Урсуа, начать этот поминальник твоим гордым именем бастанского дворянина.
По истечении недели мы покидаем остров Гарсии де Арсе и упорно продолжаем путь навстречу нашему поражению. За чем гонимся вниз по Мараньону мы, триста испанских солдат с одной бригантиной, тремя плоскодонками, сорока плотами, сотней каноэ, тремя монахами, восемнадцатью женщинами, двадцатью четырьмя неграми, шестью сотнями прислуги из индейцев, двадцатью шестью лошадьми и многочисленными орудиями для защиты и унижения? За чем мы гонимся, спрашивают ваши милости? Господа историографы Индийских земель, мы ищем сокровища Омагуаса, сияющую сказку Эльдорадо, которые представляются нам пленительными, как никогда. Следует заметить inter nos [24], что ваш покорный слуга Лопе де Агирре, бдительный и дотошный поручик по делам усопших, нимало не верит в призраки иного мира, равно как и в подлинную реальность страны Омагуас, не верит он и в острова вечной юности, и в народы, живущие под водой. Я родился в баскской провинции, где Пресвятая дева де Арансасу, дабы мы не усомнились в ее существовании, считала необходимым являться нам собственной персоной и с овечьим боталом. Я пришел в Новый Свет не для того, чтобы копить богатства себе на выгоду или наставлять в вере индейцев на благо нашей священной религии, а также не затем, чтобы состязаться в выдуманных подвигах с Флоризелем или Пальмерином [25], я пришел затем, чтобы с копьем в руке показать, чего я стою, двадцать четыре года я верно служил королю, я осваивал земли, бился в сраженьях, я охромел во славу твою, Карл или Филипп, а ныне будь что будет, настал час потрудиться мне и во имя собственного величия и собственной славы. Со своего места в плоскодонке смотрю я на двести девяносто девять своих товарищей — их пересчитал Педро де Мунгиа, — которые вышли на завоевание страны Омагуас. Взор их устремлен за горизонт и различает там очертания спрятавшегося в материнской зелени сельвы самого чудесного города на всем белом свете. Мысленным шагом пробегают они по длинным улицам литого золота, стены домов в этом городе из чеканного серебра, кошки, мяучат и мочатся на крышах из аметиста, королевская задница принца Куарики опорожняется в ночной горшок, оправленный бриллиантами, причинное место принц Куарика велит лакировать себе нежнейшей смолой, потом рабыни осыпают его золотой пудрой и украшают жемчужными нитями, в доме Солнца есть коралловые сады, где так и просятся в руки груши из золота, тыквы из золота и золотые яйца кладут бирюзовые куры с рубиновыми жопками. Вы уже прибыли, братья, в сияющее Эльдорадо, которое выдумали индейские пророки себе в защиту и вам в отместку за то, что принесли им испанские аркебузы и лошади. Пока мы гонимся за этой пустой химерой, нас заживо проглатывает мрачная сельва, захлестывают бурные реки, и мы сами, объятые завистью и честолюбием, убиваем друг друга. Вы уже прибыли в чудесное Эльдорадо, которым воспользовался вице-король маркиз де Каньете, чтобы избавиться от нас, трех сотен авантюристов, которые были ему помехой в плодотворном усмирении Перу. Вы уже прибыли в Эльдорадо, образ которого помогает командирам воскресить из мертвых своих обессилевших от голода и лихорадки солдат. Вперед, за тем холмом — Эльдорадо! И солдаты поднимаются и бредут дальше, натыкаясь на скалы и увязая в трясине. Вам удалась эта затея — единым махом стать богатыми и могущественными, разом получить все, не обрабатывая земли, не меся хлеба, не выковывая железа, не читая книг, получить все за золото и серебро Омагуаса, и вы еще просите бога, чтобы золото с серебром лежало на земле под ногами, потому что рыть копи вас, тоже не научили. Обезумевшие от золотых сновидений, мы оскверняем могилы, убиваем тысячи индейцев, и вооруженных и мирных, пытаем пленных, чтобы они заговорили, нам никогда не насытить нашей алчности, и, если мы найдем золото, мы снова вернемся на это место, чтобы взять еще и еще, и мы кончим жизнь в нищете, или пронзенные отравленной стрелой, или продырявленные копьем, или на виселице, и с нашей смертью свершится мщение индейских жрецов, которые измыслили эту изумительную ложь.
Нам попадаются только брошенные селения, вся округа прослышала о злодеянии Гарсии де Арсе, жители в страхе бегут, дочке моей Эльвире не нравится ночевать в этих пустых домах, которые пахнут призраками, а в одном мы даже нашли мертвого младенца. Пройдя еще несколько лиг вниз по реке, мы начали встречать мирно настроенных людей, индейцы здешних земель, носящих название Карари, меняют нам полные каноэ рыбы на ножи и зеркальца, а Торральбе даже подарили красивого разноцветного попугая. Губернатор Урсуа, с головой ушедший в любовные забавы с доньей Инес, к тому же время от времени дрожащий в ознобе лихорадки-куартаны, погрузился в меланхолию и пренебрегает своими обязанностями; вместо того чтобы взять проводников, знающих местность, упрямо слушает вранье бразильских индейцев, которых он притащил с собой из Перу, или того хуже — чушь, которую плетет матрос Алонсо Эстебан, восемнадцать лет назад проделавший этот путь вместе с первопроходцем Орельяной (передряги, выпавшие на нашу долю, похоже, окончательно лишили его рассудка), Алонсо Эстебан каждый день возвещает, что вот-вот появится страна Омагуас, поя на плоту, приветствует кайманов, словно своих старинных знакомых, а то запросто разговаривает со звездами. Алькальд Алонсо де Монтойя, который не по доброй воле отправился с нами, пытается еще раз взбунтоваться, оторваться от нас и со с воими людьми вернуться назад, в Санта-Крус-де-Капоковар, до которого пятьсот лиг; разумеется, губернатор Урсуа не дает ему это сделать, снова заковывает его в кандалы, а на шею надевает позорный ошейник, его сторонников он сажает на весла того судна, где плывет донья Инес; доброе сердце губернатора не позволяет ему убить Монтойю с дружками, что на его месте сделал бы я, дабы они сами меня не прикончили, как, без всяких сомнений, прикончат они тебя, Педро де Урсуа, если небу будет угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
По истечении недели мы покидаем остров Гарсии де Арсе и упорно продолжаем путь навстречу нашему поражению. За чем гонимся вниз по Мараньону мы, триста испанских солдат с одной бригантиной, тремя плоскодонками, сорока плотами, сотней каноэ, тремя монахами, восемнадцатью женщинами, двадцатью четырьмя неграми, шестью сотнями прислуги из индейцев, двадцатью шестью лошадьми и многочисленными орудиями для защиты и унижения? За чем мы гонимся, спрашивают ваши милости? Господа историографы Индийских земель, мы ищем сокровища Омагуаса, сияющую сказку Эльдорадо, которые представляются нам пленительными, как никогда. Следует заметить inter nos [24], что ваш покорный слуга Лопе де Агирре, бдительный и дотошный поручик по делам усопших, нимало не верит в призраки иного мира, равно как и в подлинную реальность страны Омагуас, не верит он и в острова вечной юности, и в народы, живущие под водой. Я родился в баскской провинции, где Пресвятая дева де Арансасу, дабы мы не усомнились в ее существовании, считала необходимым являться нам собственной персоной и с овечьим боталом. Я пришел в Новый Свет не для того, чтобы копить богатства себе на выгоду или наставлять в вере индейцев на благо нашей священной религии, а также не затем, чтобы состязаться в выдуманных подвигах с Флоризелем или Пальмерином [25], я пришел затем, чтобы с копьем в руке показать, чего я стою, двадцать четыре года я верно служил королю, я осваивал земли, бился в сраженьях, я охромел во славу твою, Карл или Филипп, а ныне будь что будет, настал час потрудиться мне и во имя собственного величия и собственной славы. Со своего места в плоскодонке смотрю я на двести девяносто девять своих товарищей — их пересчитал Педро де Мунгиа, — которые вышли на завоевание страны Омагуас. Взор их устремлен за горизонт и различает там очертания спрятавшегося в материнской зелени сельвы самого чудесного города на всем белом свете. Мысленным шагом пробегают они по длинным улицам литого золота, стены домов в этом городе из чеканного серебра, кошки, мяучат и мочатся на крышах из аметиста, королевская задница принца Куарики опорожняется в ночной горшок, оправленный бриллиантами, причинное место принц Куарика велит лакировать себе нежнейшей смолой, потом рабыни осыпают его золотой пудрой и украшают жемчужными нитями, в доме Солнца есть коралловые сады, где так и просятся в руки груши из золота, тыквы из золота и золотые яйца кладут бирюзовые куры с рубиновыми жопками. Вы уже прибыли, братья, в сияющее Эльдорадо, которое выдумали индейские пророки себе в защиту и вам в отместку за то, что принесли им испанские аркебузы и лошади. Пока мы гонимся за этой пустой химерой, нас заживо проглатывает мрачная сельва, захлестывают бурные реки, и мы сами, объятые завистью и честолюбием, убиваем друг друга. Вы уже прибыли в чудесное Эльдорадо, которым воспользовался вице-король маркиз де Каньете, чтобы избавиться от нас, трех сотен авантюристов, которые были ему помехой в плодотворном усмирении Перу. Вы уже прибыли в Эльдорадо, образ которого помогает командирам воскресить из мертвых своих обессилевших от голода и лихорадки солдат. Вперед, за тем холмом — Эльдорадо! И солдаты поднимаются и бредут дальше, натыкаясь на скалы и увязая в трясине. Вам удалась эта затея — единым махом стать богатыми и могущественными, разом получить все, не обрабатывая земли, не меся хлеба, не выковывая железа, не читая книг, получить все за золото и серебро Омагуаса, и вы еще просите бога, чтобы золото с серебром лежало на земле под ногами, потому что рыть копи вас, тоже не научили. Обезумевшие от золотых сновидений, мы оскверняем могилы, убиваем тысячи индейцев, и вооруженных и мирных, пытаем пленных, чтобы они заговорили, нам никогда не насытить нашей алчности, и, если мы найдем золото, мы снова вернемся на это место, чтобы взять еще и еще, и мы кончим жизнь в нищете, или пронзенные отравленной стрелой, или продырявленные копьем, или на виселице, и с нашей смертью свершится мщение индейских жрецов, которые измыслили эту изумительную ложь.
Нам попадаются только брошенные селения, вся округа прослышала о злодеянии Гарсии де Арсе, жители в страхе бегут, дочке моей Эльвире не нравится ночевать в этих пустых домах, которые пахнут призраками, а в одном мы даже нашли мертвого младенца. Пройдя еще несколько лиг вниз по реке, мы начали встречать мирно настроенных людей, индейцы здешних земель, носящих название Карари, меняют нам полные каноэ рыбы на ножи и зеркальца, а Торральбе даже подарили красивого разноцветного попугая. Губернатор Урсуа, с головой ушедший в любовные забавы с доньей Инес, к тому же время от времени дрожащий в ознобе лихорадки-куартаны, погрузился в меланхолию и пренебрегает своими обязанностями; вместо того чтобы взять проводников, знающих местность, упрямо слушает вранье бразильских индейцев, которых он притащил с собой из Перу, или того хуже — чушь, которую плетет матрос Алонсо Эстебан, восемнадцать лет назад проделавший этот путь вместе с первопроходцем Орельяной (передряги, выпавшие на нашу долю, похоже, окончательно лишили его рассудка), Алонсо Эстебан каждый день возвещает, что вот-вот появится страна Омагуас, поя на плоту, приветствует кайманов, словно своих старинных знакомых, а то запросто разговаривает со звездами. Алькальд Алонсо де Монтойя, который не по доброй воле отправился с нами, пытается еще раз взбунтоваться, оторваться от нас и со с воими людьми вернуться назад, в Санта-Крус-де-Капоковар, до которого пятьсот лиг; разумеется, губернатор Урсуа не дает ему это сделать, снова заковывает его в кандалы, а на шею надевает позорный ошейник, его сторонников он сажает на весла того судна, где плывет донья Инес; доброе сердце губернатора не позволяет ему убить Монтойю с дружками, что на его месте сделал бы я, дабы они сами меня не прикончили, как, без всяких сомнений, прикончат они тебя, Педро де Урсуа, если небу будет угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75