Александр горел, как в лихорадке; друзья, вспоминавшие его победы, проклинавшие царёву неблагодарность и предлагавшие дикие советы, чувствовали, что он в них нуждается сейчас, и уходить не собирались. И от Гефестиона он хотел того же, чего и от всех остальных, только еще сильнее. Сумасшествием было бы перечить ему в такой момент.
Иллирия, думал Гефестион. Это у него как болезнь, не может избавиться. Я с ним попозже потолкую.
— А женщина та? — спросил он. — Она знает, что ее отдают придурку?
— А ты как думаешь? — Ноздри у Александра дрожали. — Наверно, отец ее тоже не в курсе.
Брови его сошлись в раздумье, он начал шагать взад-вперед. Гефестион знал эту прелюдию к скорому действию. Не обращая внимания на признаки опасности, он подстроился к Александру и зашагал с ним рядом.
— Слушай, Александр, это не может быть правдой, если только царь не сошел с ума. Ведь его самого выбрали царем единственно потому, что македонцы не хотели ребенка на троне. Неужто он думает, что полоумного захотят?
— Я знаю, что он затеял. — Казалось, от Александра пышет сухим жаром. — Аридей это временная затычка, пока у Эвридики мальчика не будет. Это Аттал постарался.
— Но… Но подумай! Этот мальчик еще не родился, потом ему еще вырасти надо, хотя бы до восемнадцати… А царь-то — солдат!..
— Она снова беременна. Ты не знал?
Если тронуть его волосы сейчас — искры полетят, подумал Гефестион.
— Но не может же он думать, что бессмертен! Тем более, на войну собирается. Неужто не соображает, что получится, если он погибнет хотя бы и через пять лет? Кто еще есть, кроме тебя?
— Ну да… Потому меня и надо убрать!
Александр бросил эту фразу как нечто само собой разумеющееся.
— Что?! Своего собственного сына!.. Неужто ты на самом деле в это веришь?
— Говорят, я не его сын. Так что придется быть настороже.
— Кто говорит? Ты о той пьяной свадебной речуге? По-моему, он только то имел в виду, что настоящий наследник должен быть македонской крови с обеих сторон.
— Ну нет! Теперь другое говорят.
— Слушай. Давай-ка уберемся отсюда, а? Поехали на охоту, а после поговорим.
Александр быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто их не слышит, и с отчаяньем шепнул:
— Помолчи, ладно? Помолчи!
Гефестион отошел к остальным. Александр метался, словно волк в клетке. Вдруг он остановился и обернулся к ним:
— Я знаю, что делать!
Этот решительный голос всегда вызывал у Гефестиона абсолютную уверенность, но сейчас ему показалось, что надвигается катастрофа.
— Посмотрим, чья возьмет… Кому пойдет на пользу это сватовство… — Все зашумели, чтобы рассказал поскорее. — Я пошлю людей в Карию и сообщу Пиксодору, какое добро ему подсунули.
Раздались рукоплескания. Тут все с ума посходили, подумал Гефестион; но в этот момент всё заглушил голос моряка Неарха:
— Нельзя этого делать, Александр! Ты погубишь нашу войну в Азии!..
— Дайте договорить!.. Я предложу взамен себя!
Все умолкли: надо было переварить услышанное. Первым отозвался Птолемей:
— Давай, Александр. Я с тобой, вот тебе моя рука.
Гефестион смотрел на него потрясенно. Он всегда знал, что можно рассчитывать на Птолемея, старшего брата, верного, надежного. Тот недавно снова привез свою Таис из Коринфа, где она жила пока он в изгнании был. Но теперь было ясно, что он готов на всё не меньше Александра. Он ведь, в конце концов, тоже сын Филиппа, старший сын, хоть и не признанный. Представительный, способный, честолюбивый, уже тридцатилетний — он полагал, что прекрасно мог бы управиться в Карии и сам… Поддержать любимого и законного брата — это дело святое; но отойти в сторону ради слюнявого идиота Аридея!..
— Ну, что скажете, ребята? Все стоим за Александра?
Раздались нестройные возгласы одобрения. Уверенность Александра всегда была заразительна; и теперь все наперебой кричали, что такая женитьба обеспечит ему подобающее место, заставит царя считаться с ним… Даже робкие — увидев, что он пересчитывает, кто с ним, — поторопились присоединиться: это не изгнание в Иллирии, делать им ничего не придется, и весь риск — так они думали — он берет на себя.
Но это же заговор! — подумал Гефестион. — Измена!.. От отчаяния, он отбросил все приличия и обхватил Александра за плечи с твердостью человека, заявляющего свои права. Александр тотчас отошел с ним в сторонку.
— Не спеши, утро вечера мудренее. Завтра решишь.
— Никогда не откладывай, знаешь?..
— Слушай. А что если твой отец с Пиксодором тухлую рыбу на тухлую меняют, а?.. Что если она уродина или потаскуха? Только Аридею и годится?.. Ты же посмешищем станешь!
Александр глянул на него сверкающими глазами. Видно было, как трудно ему не взорваться.
— Что это меняет? Для нас-то с тобой никакой разницы, сам знаешь.
— Конечно знаю! — сердито ответил Гефестион. — Ты же не Аридею рассказываешь, какого дурака собираешься…
Нет, нельзя. Хоть один из нас должен сохранить ясную голову. Неожиданно, без каких-нибудь ясных ему самому оснований, Гефестион вдруг подумал: это он сейчас доказывает, что у отца может женщину отобрать!.. Она предназначена Аридею, и это позволяет не перешагнуть черту; он наверно и сам не осознаёт. Но кто может решиться сказать ему такое? Никто. Даже я не могу.
Тем временем Александр демонстративно заговорил о деле — начал оценивать мощь карийского военного флота, — но Гефестион сквозь все его рассуждения слышал крик души: ему сейчас не совет нужен, а простое участие; ему доказательство любви нужно!..
— Слушай, ты же знаешь, что я с тобой. Что бы из этого ни вышло. Что бы ты ни затеял.
Александр сжал его руку, мимолетно улыбнулся ему и повернулся к остальным.
— Ты кого в Карию пошлешь? — спросил Гарпал. — Хочешь, я поеду?
Александр шагнул к нему и схватил его за руки.
— Спасибо, нет. Македонца посылать нельзя: отец не простит никому. Но что предложил — спасибо, этого я никогда не забуду.
Он растроганно поцеловал Гарпала в щеку. Подскочили еще несколько человек, предлагая свои услуги… Как в театре, подумал Гефестион. И в этот момент понял, кого же пошлет Александр.
Феттал пришел уже затемно, его впустили через потайную дверь Олимпии. Она хотела присутствовать при разговоре, но Александр остался с ним наедине. От Александра он уходил с новым золотым кольцом на пальце и с гордо поднятой головой. Олимпия тоже поблагодарила его — с обаянием, на которое еще бывала иногда способна, — и подарила ему талант серебра… Он ответил с отменной учтивостью… Он давно уже научился произносить речи, когда голова была занята совершенно другим.
Дней через семь после того Александр встретил во дворе Аридея. Теперь он приезжал чаще: доктора рекомендовали побольше общения, чтобы расшевелить ему разум. Он радостно затопал навстречу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Иллирия, думал Гефестион. Это у него как болезнь, не может избавиться. Я с ним попозже потолкую.
— А женщина та? — спросил он. — Она знает, что ее отдают придурку?
— А ты как думаешь? — Ноздри у Александра дрожали. — Наверно, отец ее тоже не в курсе.
Брови его сошлись в раздумье, он начал шагать взад-вперед. Гефестион знал эту прелюдию к скорому действию. Не обращая внимания на признаки опасности, он подстроился к Александру и зашагал с ним рядом.
— Слушай, Александр, это не может быть правдой, если только царь не сошел с ума. Ведь его самого выбрали царем единственно потому, что македонцы не хотели ребенка на троне. Неужто он думает, что полоумного захотят?
— Я знаю, что он затеял. — Казалось, от Александра пышет сухим жаром. — Аридей это временная затычка, пока у Эвридики мальчика не будет. Это Аттал постарался.
— Но… Но подумай! Этот мальчик еще не родился, потом ему еще вырасти надо, хотя бы до восемнадцати… А царь-то — солдат!..
— Она снова беременна. Ты не знал?
Если тронуть его волосы сейчас — искры полетят, подумал Гефестион.
— Но не может же он думать, что бессмертен! Тем более, на войну собирается. Неужто не соображает, что получится, если он погибнет хотя бы и через пять лет? Кто еще есть, кроме тебя?
— Ну да… Потому меня и надо убрать!
Александр бросил эту фразу как нечто само собой разумеющееся.
— Что?! Своего собственного сына!.. Неужто ты на самом деле в это веришь?
— Говорят, я не его сын. Так что придется быть настороже.
— Кто говорит? Ты о той пьяной свадебной речуге? По-моему, он только то имел в виду, что настоящий наследник должен быть македонской крови с обеих сторон.
— Ну нет! Теперь другое говорят.
— Слушай. Давай-ка уберемся отсюда, а? Поехали на охоту, а после поговорим.
Александр быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто их не слышит, и с отчаяньем шепнул:
— Помолчи, ладно? Помолчи!
Гефестион отошел к остальным. Александр метался, словно волк в клетке. Вдруг он остановился и обернулся к ним:
— Я знаю, что делать!
Этот решительный голос всегда вызывал у Гефестиона абсолютную уверенность, но сейчас ему показалось, что надвигается катастрофа.
— Посмотрим, чья возьмет… Кому пойдет на пользу это сватовство… — Все зашумели, чтобы рассказал поскорее. — Я пошлю людей в Карию и сообщу Пиксодору, какое добро ему подсунули.
Раздались рукоплескания. Тут все с ума посходили, подумал Гефестион; но в этот момент всё заглушил голос моряка Неарха:
— Нельзя этого делать, Александр! Ты погубишь нашу войну в Азии!..
— Дайте договорить!.. Я предложу взамен себя!
Все умолкли: надо было переварить услышанное. Первым отозвался Птолемей:
— Давай, Александр. Я с тобой, вот тебе моя рука.
Гефестион смотрел на него потрясенно. Он всегда знал, что можно рассчитывать на Птолемея, старшего брата, верного, надежного. Тот недавно снова привез свою Таис из Коринфа, где она жила пока он в изгнании был. Но теперь было ясно, что он готов на всё не меньше Александра. Он ведь, в конце концов, тоже сын Филиппа, старший сын, хоть и не признанный. Представительный, способный, честолюбивый, уже тридцатилетний — он полагал, что прекрасно мог бы управиться в Карии и сам… Поддержать любимого и законного брата — это дело святое; но отойти в сторону ради слюнявого идиота Аридея!..
— Ну, что скажете, ребята? Все стоим за Александра?
Раздались нестройные возгласы одобрения. Уверенность Александра всегда была заразительна; и теперь все наперебой кричали, что такая женитьба обеспечит ему подобающее место, заставит царя считаться с ним… Даже робкие — увидев, что он пересчитывает, кто с ним, — поторопились присоединиться: это не изгнание в Иллирии, делать им ничего не придется, и весь риск — так они думали — он берет на себя.
Но это же заговор! — подумал Гефестион. — Измена!.. От отчаяния, он отбросил все приличия и обхватил Александра за плечи с твердостью человека, заявляющего свои права. Александр тотчас отошел с ним в сторонку.
— Не спеши, утро вечера мудренее. Завтра решишь.
— Никогда не откладывай, знаешь?..
— Слушай. А что если твой отец с Пиксодором тухлую рыбу на тухлую меняют, а?.. Что если она уродина или потаскуха? Только Аридею и годится?.. Ты же посмешищем станешь!
Александр глянул на него сверкающими глазами. Видно было, как трудно ему не взорваться.
— Что это меняет? Для нас-то с тобой никакой разницы, сам знаешь.
— Конечно знаю! — сердито ответил Гефестион. — Ты же не Аридею рассказываешь, какого дурака собираешься…
Нет, нельзя. Хоть один из нас должен сохранить ясную голову. Неожиданно, без каких-нибудь ясных ему самому оснований, Гефестион вдруг подумал: это он сейчас доказывает, что у отца может женщину отобрать!.. Она предназначена Аридею, и это позволяет не перешагнуть черту; он наверно и сам не осознаёт. Но кто может решиться сказать ему такое? Никто. Даже я не могу.
Тем временем Александр демонстративно заговорил о деле — начал оценивать мощь карийского военного флота, — но Гефестион сквозь все его рассуждения слышал крик души: ему сейчас не совет нужен, а простое участие; ему доказательство любви нужно!..
— Слушай, ты же знаешь, что я с тобой. Что бы из этого ни вышло. Что бы ты ни затеял.
Александр сжал его руку, мимолетно улыбнулся ему и повернулся к остальным.
— Ты кого в Карию пошлешь? — спросил Гарпал. — Хочешь, я поеду?
Александр шагнул к нему и схватил его за руки.
— Спасибо, нет. Македонца посылать нельзя: отец не простит никому. Но что предложил — спасибо, этого я никогда не забуду.
Он растроганно поцеловал Гарпала в щеку. Подскочили еще несколько человек, предлагая свои услуги… Как в театре, подумал Гефестион. И в этот момент понял, кого же пошлет Александр.
Феттал пришел уже затемно, его впустили через потайную дверь Олимпии. Она хотела присутствовать при разговоре, но Александр остался с ним наедине. От Александра он уходил с новым золотым кольцом на пальце и с гордо поднятой головой. Олимпия тоже поблагодарила его — с обаянием, на которое еще бывала иногда способна, — и подарила ему талант серебра… Он ответил с отменной учтивостью… Он давно уже научился произносить речи, когда голова была занята совершенно другим.
Дней через семь после того Александр встретил во дворе Аридея. Теперь он приезжал чаще: доктора рекомендовали побольше общения, чтобы расшевелить ему разум. Он радостно затопал навстречу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127