Я распорядился, чтобы мой клерк пришел и предупредил нас вовремя.
Мистер Уэллер с нескрываемым восхищением осмотрел законоведа с головы до ног и выразительно сказал:
— А что вы будете пить, сэр?
— Право же, вы очень… — отозвался мистер Пелл. Клянусь честью, я не имею обыкновения… Сейчас так рано, что в сущности я почти… Пожалуй, принесите мне на три пенса рому, моя милая.
Прислуживающая девица, которая угадала требование раньше, чем оно было высказано, поставила перед Пеллом стакан рому и удалилась.
— Джентльмены! — сказал мистер Пелл, окидывая взглядом присутствующих. — За успех вашего друга! Я не люблю хвастаться, джентльмены, у меня нет этой привычки, но я не могу не сказать, что если бы вашему другу не посчастливилось попасть в руки, которые… но я не скажу того, что собирался сказать. За ваше здоровье!
Мигом осушив стакан, мистер Пелл причмокнул и самодовольно обвел глазами собравшихся кучеров, которые, очевидно, относились к нему, как к некоему божеству.
— Позвольте-ка, — сказал юридический авторитет, — о чем я говорил, джентльмены?
— Кажется, вы заметили, что не стали бы возражать против второго стакана, сэр, — сказал мистер Уэллер с шутливой серьезностью.
— Ха-ха! — засмеялся мистер Пелл. — Недурно, недурно. Ведь вы тоже деловой человек! В такой ранний час это было бы, пожалуй, слишком… Право, не знаю, моя милая… ну, да уж повторите, будьте так добры. Кхе!
Этот последний звук был важным и внушительным покашливанием, каковое мистер Пелл счел должным себе позволить, заметив неподобающую склонность к смеху у некоторых своих слушателей.
— Покойный лорд-канцлер, джентльмены, очень меня любил, — сообщил мистер Пелл.
— И это делает ему честь, — вставил мистер Уэллер.
— Правильно! — воскликнул клиент мистера Пелла. А почему бы ему вас не любить?
— В самом деле, почему? — повторил весьма краснолицый человек, который до сей поры не проронил ни слова и, казалось, вряд ли мог еще что-нибудь сказать. Почему бы нет, хотел бы я знать?
Шепот, выражающий одобрение, пробежал по собранию.
— Помню, джентльмены, — начал мистер Пелл, — обедал я однажды вместе с ним — нас было только двое, но все так шикарно, как будто ждали двадцать человек к обеду: государственная печать на столике справа от него, и человек в парике с кошельком и в латах охраняет жезл, сабля наголо и шелковые чулки… Так всегда делается, джентльмены, и днем и ночью… как вдруг он мне говорит: «Пелл, говорит, без ложной скромности, Пелл. Вы человек талантливый. Вы любого можете протащить через Суд по делам о несостоятельности, Пелл, и наша страна должна гордиться вами». Таковы были его подлинные слова. «Милорд, — сказал я, — вы мне льстите». — «Пелл, сказал он, — будь я проклят, если вам льщу».
— Он так и сказал? — осведомился мистер Уэллер.
— Так и сказал, — отвечал Пелл.
— Ну, коли так, — заявил мистер Уэллер, — то парламент должен был бы приструнить его за это, и, будь он бедняком, они бы его приструнили.
— Но, дорогой мой друг, — возразил мистер Пелл, — это было сказано конфиденциально.
— Как? — переспросил мистер Уэллер.
— Конфиденциально.
— Ну, тогда… — подумав, сказал мистер Уэллер, — если он выругал самого себя конфиденциально, то, конечно, это совсем другое дело.
— Конечно! — подтвердил мистер Пелл. — Разница, как вы замечаете, бросается в глаза.
— Меняет все дело, — согласился мистер Уэллер. Продолжайте, сэр.
— Нет, я не буду продолжать, сэр, — сказал мистер Пелл тихо и серьезно. — Вы мне напомнили, сэр, что это был частный разговор — частный и конфиденциальный, джентльмены. Джентльмены, я юрист… Быть может, как юрист я пользуюсь большим уважением; быть может, не пользуюсь. Очень многим это известно. Я уже не скажу ни слова. Здесь, в этой комнате, уже были сделаны замечания, порочащие репутацию моего благородного друга. Вы должны простить меня, джентльмены, — я был неосторожен. Я чувствую, что никакого права не имею упоминать об этом случае без его согласия. Благодарю вас, сэр.
Произнося такую речь, мистер Пелл засунул руки в карманы, нахмурился, мрачно озираясь, и звякнул тремя пенсами.
Только-только стало известно столь благородное решение, как в комнату неистово ворвались мальчик и синий мешок — два неразлучных товарища — и доложили (собственно говоря, доложил мальчик, ибо синий мешок не принимал никакого участия в докладе), что дело сейчас будет разбираться. Услышав это, вся компания перебежала через улицу и стала пробивать себе дорогу в суд: подготовительная церемония, которая, по расчетам, должна была занять в обычных условиях от двадцати пяти до тридцати минут.
Мистер Уэллер, человек тучный, бросился сразу в толпу в отчаянной надежде пробиться в каком-нибудь удобном месте. Успех не вполне оправдал его ожидания, ибо шляпа, которую он забыл сиять, была нахлобучена ему на глаза каким-то субъектом, на чью ногу он наступил довольно тяжело. По-видимому, этот индивид немедленно раскаялся в своей горячности, ибо, пробормотав какие-то невнятные слова, выражающие изумление, он увлек старика в вестибюль и после энергической борьбы стащил с него нахлобученную шляпу.
— Сэмивел! — воскликнул мистер Уэллер, когда получил возможность лицезреть своего спасителя.
Сэм кивнул головой.
— Ты почтительный и любящий сынок, что и говорить, — заметил мистер Уэллер. — Нахлобучиваешь шапку старику отцу!
— Как я мог знать, что это вы? — возразил сын. Или вы думаете, что я должен был угадать, кто вы такой, по тяжести вашей ноги?
— Пожалуй, это верно, Сэмми, — отвечал мистер Уэллер, тотчас же смягчившись. — Но что ты тут делаешь? Твой хозяин ничего тут не добьется, Сэмми. Они не вынесут такого вредика, ни за что не вынесут, Сэмми.
И мистер Уэллер с торжественной миной законоведа покачал головой.
— Ну и вздорный старик! — воскликнул Сэм. — Вечно толкует о вредиках и алиби и всякой всячине. Кто вам говорил о вредике?
Мистер Уэллер ни слова не ответил, но еще раз покачал головой с весьма ученым видом.
— Бросьте вы трясти башкой, если не хотите, чтобы пружины лопнули, нетерпеливо сказал Сэм, — ведите себя благоразумно. Вчера вечером я таскался к «Маркизу Гренби», разыскивая вас.
— А маркизу Гренби видал, Сэмми? — со вздохом осведомился мистер Уэллер.
— Видал, — отвечал Сэм.
— Как поживает милое создание?
— Подозрительно, — сказал Сэм. — Мне кажется, она помаленьку себя разрушает, злоупотребляет этим-вот ананасным ромом и подобными сильно действующими лекарствами.
— Ты это всерьез говоришь, Сэмми? — глубокомысленно осведомился старший.
— О да, всерьез, — отвечал младший.
Мистер Уэллер схватил сына за руку, пожал ее и выпустил. При этом физиономия его выражала не уныние или опасение, а скорее сладкую и робкую надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263
Мистер Уэллер с нескрываемым восхищением осмотрел законоведа с головы до ног и выразительно сказал:
— А что вы будете пить, сэр?
— Право же, вы очень… — отозвался мистер Пелл. Клянусь честью, я не имею обыкновения… Сейчас так рано, что в сущности я почти… Пожалуй, принесите мне на три пенса рому, моя милая.
Прислуживающая девица, которая угадала требование раньше, чем оно было высказано, поставила перед Пеллом стакан рому и удалилась.
— Джентльмены! — сказал мистер Пелл, окидывая взглядом присутствующих. — За успех вашего друга! Я не люблю хвастаться, джентльмены, у меня нет этой привычки, но я не могу не сказать, что если бы вашему другу не посчастливилось попасть в руки, которые… но я не скажу того, что собирался сказать. За ваше здоровье!
Мигом осушив стакан, мистер Пелл причмокнул и самодовольно обвел глазами собравшихся кучеров, которые, очевидно, относились к нему, как к некоему божеству.
— Позвольте-ка, — сказал юридический авторитет, — о чем я говорил, джентльмены?
— Кажется, вы заметили, что не стали бы возражать против второго стакана, сэр, — сказал мистер Уэллер с шутливой серьезностью.
— Ха-ха! — засмеялся мистер Пелл. — Недурно, недурно. Ведь вы тоже деловой человек! В такой ранний час это было бы, пожалуй, слишком… Право, не знаю, моя милая… ну, да уж повторите, будьте так добры. Кхе!
Этот последний звук был важным и внушительным покашливанием, каковое мистер Пелл счел должным себе позволить, заметив неподобающую склонность к смеху у некоторых своих слушателей.
— Покойный лорд-канцлер, джентльмены, очень меня любил, — сообщил мистер Пелл.
— И это делает ему честь, — вставил мистер Уэллер.
— Правильно! — воскликнул клиент мистера Пелла. А почему бы ему вас не любить?
— В самом деле, почему? — повторил весьма краснолицый человек, который до сей поры не проронил ни слова и, казалось, вряд ли мог еще что-нибудь сказать. Почему бы нет, хотел бы я знать?
Шепот, выражающий одобрение, пробежал по собранию.
— Помню, джентльмены, — начал мистер Пелл, — обедал я однажды вместе с ним — нас было только двое, но все так шикарно, как будто ждали двадцать человек к обеду: государственная печать на столике справа от него, и человек в парике с кошельком и в латах охраняет жезл, сабля наголо и шелковые чулки… Так всегда делается, джентльмены, и днем и ночью… как вдруг он мне говорит: «Пелл, говорит, без ложной скромности, Пелл. Вы человек талантливый. Вы любого можете протащить через Суд по делам о несостоятельности, Пелл, и наша страна должна гордиться вами». Таковы были его подлинные слова. «Милорд, — сказал я, — вы мне льстите». — «Пелл, сказал он, — будь я проклят, если вам льщу».
— Он так и сказал? — осведомился мистер Уэллер.
— Так и сказал, — отвечал Пелл.
— Ну, коли так, — заявил мистер Уэллер, — то парламент должен был бы приструнить его за это, и, будь он бедняком, они бы его приструнили.
— Но, дорогой мой друг, — возразил мистер Пелл, — это было сказано конфиденциально.
— Как? — переспросил мистер Уэллер.
— Конфиденциально.
— Ну, тогда… — подумав, сказал мистер Уэллер, — если он выругал самого себя конфиденциально, то, конечно, это совсем другое дело.
— Конечно! — подтвердил мистер Пелл. — Разница, как вы замечаете, бросается в глаза.
— Меняет все дело, — согласился мистер Уэллер. Продолжайте, сэр.
— Нет, я не буду продолжать, сэр, — сказал мистер Пелл тихо и серьезно. — Вы мне напомнили, сэр, что это был частный разговор — частный и конфиденциальный, джентльмены. Джентльмены, я юрист… Быть может, как юрист я пользуюсь большим уважением; быть может, не пользуюсь. Очень многим это известно. Я уже не скажу ни слова. Здесь, в этой комнате, уже были сделаны замечания, порочащие репутацию моего благородного друга. Вы должны простить меня, джентльмены, — я был неосторожен. Я чувствую, что никакого права не имею упоминать об этом случае без его согласия. Благодарю вас, сэр.
Произнося такую речь, мистер Пелл засунул руки в карманы, нахмурился, мрачно озираясь, и звякнул тремя пенсами.
Только-только стало известно столь благородное решение, как в комнату неистово ворвались мальчик и синий мешок — два неразлучных товарища — и доложили (собственно говоря, доложил мальчик, ибо синий мешок не принимал никакого участия в докладе), что дело сейчас будет разбираться. Услышав это, вся компания перебежала через улицу и стала пробивать себе дорогу в суд: подготовительная церемония, которая, по расчетам, должна была занять в обычных условиях от двадцати пяти до тридцати минут.
Мистер Уэллер, человек тучный, бросился сразу в толпу в отчаянной надежде пробиться в каком-нибудь удобном месте. Успех не вполне оправдал его ожидания, ибо шляпа, которую он забыл сиять, была нахлобучена ему на глаза каким-то субъектом, на чью ногу он наступил довольно тяжело. По-видимому, этот индивид немедленно раскаялся в своей горячности, ибо, пробормотав какие-то невнятные слова, выражающие изумление, он увлек старика в вестибюль и после энергической борьбы стащил с него нахлобученную шляпу.
— Сэмивел! — воскликнул мистер Уэллер, когда получил возможность лицезреть своего спасителя.
Сэм кивнул головой.
— Ты почтительный и любящий сынок, что и говорить, — заметил мистер Уэллер. — Нахлобучиваешь шапку старику отцу!
— Как я мог знать, что это вы? — возразил сын. Или вы думаете, что я должен был угадать, кто вы такой, по тяжести вашей ноги?
— Пожалуй, это верно, Сэмми, — отвечал мистер Уэллер, тотчас же смягчившись. — Но что ты тут делаешь? Твой хозяин ничего тут не добьется, Сэмми. Они не вынесут такого вредика, ни за что не вынесут, Сэмми.
И мистер Уэллер с торжественной миной законоведа покачал головой.
— Ну и вздорный старик! — воскликнул Сэм. — Вечно толкует о вредиках и алиби и всякой всячине. Кто вам говорил о вредике?
Мистер Уэллер ни слова не ответил, но еще раз покачал головой с весьма ученым видом.
— Бросьте вы трясти башкой, если не хотите, чтобы пружины лопнули, нетерпеливо сказал Сэм, — ведите себя благоразумно. Вчера вечером я таскался к «Маркизу Гренби», разыскивая вас.
— А маркизу Гренби видал, Сэмми? — со вздохом осведомился мистер Уэллер.
— Видал, — отвечал Сэм.
— Как поживает милое создание?
— Подозрительно, — сказал Сэм. — Мне кажется, она помаленьку себя разрушает, злоупотребляет этим-вот ананасным ромом и подобными сильно действующими лекарствами.
— Ты это всерьез говоришь, Сэмми? — глубокомысленно осведомился старший.
— О да, всерьез, — отвечал младший.
Мистер Уэллер схватил сына за руку, пожал ее и выпустил. При этом физиономия его выражала не уныние или опасение, а скорее сладкую и робкую надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263