Ребята осторожно вышли из укрытия и, оглядываясь по сторонам, пошли через брошенный посёлок к одинокой скале. За ней, как говорил дед Игнат, стояла его избушка. У многих домиков двери и окна были забиты досками. Кое-где на дверях висели замки, давно заржавевшие от дождей.
У избушки с маленькими окнами торчала в двери берестяная записка. Подошли, прочитали: «Папка, приедешь с фронта, найди нас с Вовкой. Мамка померла. Мы едем искать бабушку. Почему ты не пишешь второй год. Вовка сейчас плачет, у него болит зуб. Найди, папка, нас обязательно, а то мы помрём с голоду. Оля».
Около самой двери, чтоб она не открывалась, лежали два камушка. Один голубой, как кусочек неба, второй маленький, словно ледышка с тоненькими синими прожилками. Пригорюнившись, пошли дальше.
Возле одинокой скалы, за которой пряталась избушка деда Игната, Тимка напружинился. Стал как будто сам не свой. Он рассматривал высокую траву, шарил по земле руками. И вдруг прошептал: — Здесь, кажись, кто-то был.
Первым в кусты юркнул Шурка, за ним Таня с Петькой.
По густым зарослям подошли вплотную к избушке. Дверь подпёрта берёзовым колом. Следов никаких нет. Тимка ещё раз покосился на печную трубу и вышел из кустов. Он убрал кол, открыл заскрипевшую дверь, заглянул внутрь. Пусто. Махнул рукой:
— Заходите.
С левой стороны во всю длину избушки — нары. В правом дальнем углу маленькая железная печка, обложенная булыжником. Под потолком крохотная иконка. Шурка подошёл ближе. Рассмотрел. Прошептал:
— Помоги, Николай Чудотворец.
— Нечего рассматривать, — сказал Тимка. — Иди за водой, а мы с Петькой дров насобираем.
— Сначала карту нужно взять, а потом — всё остальное, — возразил Шурка.
— Тебя не спросили. Видишь, темнота наступает!
За водой Шурка пошёл с Таней. Они долго искали ручей, а потом, когда шли обратно, Шурка споткнулся и пролил воду. Пришлось возвращаться к ручью. Сумерки быстро сгущались, и к избушке они подошли в полной темноте. Дверь была распахнута настежь. Трещала печка, освещая бревенчатые стены. Порог был изломан, оторванная доска с погнутыми гвоздями лежала на нарах. Петька, обхватив голову руками, сидел на чурбане и, не мигая, смотрел вниз.Тимка.
— Мальчишки, что случилось? — Таня заскочила в избушку: — Ну, говорите!
— Карту кто-то взял!
От этих слов Шурка окаменел и, не мигая, уставился на развороченный порог. Таня поставила котелок на печь и тихо спросила:
— Значит, нам возвращаться обратно в лагерь или в Иркутск?
Если хотите, идите, а я до Жаргино доберусь один.
— Почему Петька, сразу так? Я просто спросила, что делать. Может, по этой карте идёт туда целая банда с диверсантами. Нам же с ними не справиться!
В печке громко треснул сучок. Шурка вздрогнул, покосился на тёмное окошко и сказал:
— Может, в милицию сообщить?
Петька повернулся на чурке, ехидно усмехнулся: — Сообщить? А если это не шпионы взяли, а мальчишки какие-нибудь. А может, сама милиция и взяла. Дед Игнат же говорил про милиционеров. Может, они второй раз приезжали.
Шурка повеселел:
— Конечно, милиция взяла, — сказал он. — Или пацаны. Шарятся, где попало, и берут все без спросу.
Тимка, осматривая пол, залез под нары, попросил оттуда:
— Петька, открой-ка дверку у печки, посвети.
Здесь что-то лежит.
Шурка, как козлёнок, быстро запрыгнул на нары. Спросил испуганно:
— Что лежит, а?
— Кажись, стекляшка из-под лекарства.
Тимкапонюхал, Посмотрел на свет и ещё раз поднёс к носу.
— Опий.
Таня вопросительно посмотрела на Тимку.
— Что?
— Опий кто-то курил. Шурка тоже понюхал ампулу:
— Точно опий. Нам это знакомо.
И он рассказал, что у них на Байкале, в Больших Котах, ещё до приезда Петьки и Тани жил старый китаец. Курил в трубке опиум, а потом, как помешанный, плясал, орал, гонялся с топором за воробьями.
Обшарили избушку, но больше ничего не нашли. Как будто здесь никто и не был. Но откуда появилась ампула? И куда пропала карта?
— Мальчишки, — зашептала таинственно Таня, — посмотрите, что я за печкой нашла. — Она подала обыкновенную смятую коробку из-под папирос. На картинке всадник скачет на коне, а рядом огромные чёрные горы. «Казбек».
Петька сказал, что ничего странного здесь нет. Такие папиросы мог курить дед Игнат или милиционеры, которые приезжали ловить диверсантов.
Порыв ветра ударил по избушке, захлопнул дверь. Колыхнулось пламя в печи. Где-то в скалах по-волчьи завыл ветер. Пустую папиросную пачку Петька бросил в огонь, снял свою куртку, завесил окно. Потом Таня варила кашу, а мальчики занялись капканом. Они зарядили его и поставили на улицу, у порога. Дверь закрыли на крючок:
— Теперь пусть попробует, кто сунется, — успокаивая сам себя, сказал Шурка.
Тимка засунул в печку смолистую коряжину. Затрещал огонь. По закопчённым стенкам запрыгали причудливые блики. Перед открытой дверцей мальчики сели на корточки и пытались составить карту до Жаргино. Вспоминали рассказ деда Игната. Но хребет, о котором он упоминал, и речка без названия ни о чём не говорили.
Вспомнили только, что дед Игнат дважды повторил, что от станции Пихтовой нужно идти строго на юг. А сколько идти, никто не спросил. Может, месяц, а может, и больше.
Петька достал из мешка свой компас, завёрнутый в тряпки, и положил в карман:
— Главное попасть на Пихтовую, — сказал он, — а там доберёмся до Жаргино и опередим всех.
Шурка забеспокоился:
— Петька, ты думаешь, что здесь карту бандиты взяли, да?
— Ничего я не думаю.
Не мог же Петька сказать, что на папиросной коробке, которую он сжёг, угольком было написано «Жаргино» и шли какие-то цифры с нерусскими буквами. Тимка тоже заметил цифры и тоже промолчал, чтоб не пугать Таню и Шурку.
Ночью вой ветра и шум сосен не давали Петьке спать. То ему казалось, что возле избушки кто-то шарится, то чудился чей-то разговор. Петька прислушивался к звукам и ругал самого себя: «Понадеялся, что карта здесь, и не расспросил деда Игната как следует. А теперь вот гадай, как попасть в Жаргино. От Пихтовой держать строго на юг, — это понятно, а если промахнёмся?»
Петьку разбудил шорох. На этот раз за дверью послышался глухой удар и лязг капкана. Петька вскочил, выхватил из кармана складной нож. Раскрыл его. Ни визга, ни стона, только ветер… Странно, кого же поймал капкан? Тимка тоже встал. Прислонил ухо к двери. Никого. В темноте прокрались к окошку. Тимка осторожно приподнял краешек куртки, закрывающей стекло. Быстро опустил. Прошептал:
— Светает, туман!
Подождали. Нигде ни звука.
— Давай, Тимка, откроем.
— Давай.
Тимка, пошарив у печки, взял клюку. Петька зажал в руке раскрытый нож, откинул крючок. Ногой толкнул дверь. Светло. Капкан лежал на боку, стиснув стальными челюстями кусок бересты. Осмотревшись вокруг, Тимка сказал, что ночью ветер сдул с крыши бересту, она упала на стальную тарелочку, и капкан сработал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47