Обо мне написали в стенгазете. Хвалили. Отношение ко мне изменялось. Однажды отец попросил выкрасть из университетского геологического музея образцы пород, собранных по северу Байкала, Лены и Ангары. В университете был в ту пору ремонт, и я сделал это без особого труда. Потом он научил меня владеть фотоаппаратом, и велел переснять карты этих же северных районов, напомнил мне об осторожности. Задание отца я выполнил, когда нам дали эти карты для курсовой работы.
— Как вам удалось скрывать фотоаппарат?
— Он был миниатюрный, чуть больше спичечной коробки. Я его прятал во внутреннем кармане пиджака.
— Как звали вашу подругу, которая заболела воспалением лёгких?
Гарновский удивился такому вопросу
— Людмила Федосеева,
— Опишите её.
— Чёрные глаза и волосы, Смуглое лицо. Изумительной красоты зубы. Жила в общежитии. Родом из Верхнеудинска.
— Ваш отец её знал?
— Нет.
— Где она сейчас?
Гарновский тяжело вздохнул:
— Погибла на фронте в первый месяц войны. Читал о её подвиге в журнале «Огонёк». Один на один пошла на танк и подорвала его… Итак, потом отец исчез. Я знал, что он готовит восстание кулаков в Братском районе. Зимой 1930 года отец вновь появился в городе, передал мне задание под кодовым названием «Аква», по-русски вода, познакомил с Метелкиным и ещё с теми, кто сейчас сидит у вас за стеклом. Я назначался главным. Мне это льстило. Места тайников, где в дальнейшем для нас положат деньги, портативные рации и питание к ним, знал только я один. Я вам их назову.
— Мы знаем. Вы лучше скажите, как вам стало известно, что в Катушевск пятнадцатого числа прибывает связник?
— Не знал. Мне ещё тогда было приказано появляться в Катушевске каждый год с 15 по 20 декабря,
Я появлялся, но на связь ко мне никто не выходил.
Может, и сейчас не выйдет?
— Где ваш отец?
— В 1933 году, во время восстания кулаков в Братском районе, он был убит. Я узнал это на открытом судебном процессе, когда здесь, в городе, судили кулаков.
— Кто из них вас знал?
— Никто. В лицо меня знал только отец. У меня мысль, которую я могу сказать только лично вам.
Платонов пододвинул к краю стола листок бумаги:
— Пожалуйста, напишите.
Дрожащей рукой Гарновский взял карандаш и написал всего две строчки. Платонов прочитал. Вынул спички, поджёг листочек и положил его в стеклянную пепельницу.
— Всё зависит от того, насколько правдиво вы нам расскажете. А теперь ответьте на такой вопрос: комсомольцев Жмыхина и Котельникову вы специально бросили в тайге?
Гарновский отшвырнул трость, сбросил шляпу, обидчиво засопел:
— Не было у меня такой мысли и не могло быть. Я обыкновенный трус. Я убил лошадь и думал, пока волки будут её жрать, спасусь. Их я послал вперёд, чтоб успеть выйти в эфир. Они мне нужны были, как воздух. Дело в том, что в Катушевске я должен стоять у гостиницы с двумя людьми. Они должны быть обязательно младше меня. И второе требование, один мой спутник должен быть мужского пола, другой — женского. Это мой пароль. Поэтому Котельникова и Жмыхин для меня были находкой. Я их хотел взять с собой в Катушевск.
— А словесный пароль?
— Никакого. Я должен три дня подряд появляться у гостиницы с двумя людьми. Одет я должен быть вот так, как сейчас.
Владимир Иванович нахмурил брови.
— А детей потом куда?
— Честно скажу, убивать их я лично не стал бы.
— А что у вас произошло с Жуховым?
— Я думаю он работал (да будет ему земля пухом) на какую-то другую разведку. Я подозреваю — на Англию или Францию.
— А кто его убил?
Гарновский заволновался. Вспотели ладони. Лицо побелело. — Стрелял Метелкин. Без моего ведома. Стрелял в тот момент, когда Жухов обнаружил бочку с пропавшими документами. Чтобы отвести уголовный розыск от Метелкина, я велел жуховские вещи подбросить Челпанову.
— Кто у Самоволина рылся?
— Я рылся. Шапку с сеном на голову надел и залез, документы искал.
— Кто сжёг дом на Байкале у капитана «Таёжницы»?
— Каплин. Взял старые лоции, — Гарновский кивнул на чемодан, — а дом, дурак, сжёг. У них — Метелкина, Каплина, Скобеева, Вадова — замашки кулацкие…
Владимир Иванович нажал кнопку и попросил в микрофон:
— Ольга Филипповна, пригласите экспертов для вскрытия чемодана.
Арестованный заискивающе посмотрел в глаза майору Платонову:
— Скажите, мне жизнь сохранят?
— Сохранят, если вы будете откровенны даже в мелочах.
Резидент оживился:
— Я для СССР ничего плохого ещё не успел сделать.
— А проект дороги типа «Радуга»?
В кабинет вошли три женщины и мужчина в белых халатах. На руках у них были тонкие резиновые перчатки. Попросили у Гарновского ключи. Мужчина поставил на стол чемодан. Щёлкнули замки. Эксперты подняли крышку.
Гарновский, привстав, взглянул в чемодан и вскрикнул. Затем тупо уставился на него. Ровными рядами там лежали старые учебники и кусок штукатурки, на котором было написано красным фломастером: «Смерть тебе, предатель Родины».
— Под-ме-нили, — едва вышептал Гарновский.
ГЛАВА 17
Эксперты безучастно смотрели на пачки потрёпанных учебников. Молчали и потирали руки. Хрустели прозрачные резиновые перчатки. Владимир Иванович через боковую дверь вышел из кабинета. Дверь полностью не закрыл и слышно было, как он кому-то приказал:
— Вызовите сюда лейтенанта Дмитриева. Спит? Все равно разбудите и немедленно сюда. — Снова зашёл в кабинет.
— Как себя чувствуете, Гарновский?
— Покорнейше благодарю, мне лучше.
— Оставьте здесь пальто, шляпу, трость. Вас проводят.
— В тюрьму?
— Нет. Учитывая вашу просьбу, мы поместим вас в другом месте со всеми удобствами, но при охране.
Гарновский встал и, кивая головой, словно деревянная кукла, стал рассыпаться в любезностях.
Когда кабинет опустел, Платонов набрал номер телефона милиции:
— Оперативную группу Морозова срочно в особняк экспедиции. Всех доставить сюда. — Платонов посмотрел на старые книги, на кусок штукатурки и обратился к лейтенанту, сидящему за пишущей машинкой:
— Сработали ребята отлично, а Дмитриеву за ротозейство отпуска не видать как своих ушей. Сообщать ребятам о том, что мы использовали их как источник информации о Гарновском, конечно, не надо, а вот поругать их и Дмитриева стоит. Лейтенант улыбнулся, потому что знал — Борис Дмитриев ещё вчера получил новое задание и на днях исчезнет на полгода. И сам генерал, начальник контрразведки, пожелал ему вернуться назад целым и невредимым.
Майор Платонов закрыл чемодан с учебниками и по переговорному устройству сказал:
— Вячеслав Валентинович, зайди ко мне. — Не успел Колёсников войти, как Владимир Иванович приказал: — Надевай пальто, шляпу, бери в руки трость и садись в кресло, сейчас их привезут.
Колёсников облачился в одежду Гарновского. Сел, выпрямил в сторону ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Как вам удалось скрывать фотоаппарат?
— Он был миниатюрный, чуть больше спичечной коробки. Я его прятал во внутреннем кармане пиджака.
— Как звали вашу подругу, которая заболела воспалением лёгких?
Гарновский удивился такому вопросу
— Людмила Федосеева,
— Опишите её.
— Чёрные глаза и волосы, Смуглое лицо. Изумительной красоты зубы. Жила в общежитии. Родом из Верхнеудинска.
— Ваш отец её знал?
— Нет.
— Где она сейчас?
Гарновский тяжело вздохнул:
— Погибла на фронте в первый месяц войны. Читал о её подвиге в журнале «Огонёк». Один на один пошла на танк и подорвала его… Итак, потом отец исчез. Я знал, что он готовит восстание кулаков в Братском районе. Зимой 1930 года отец вновь появился в городе, передал мне задание под кодовым названием «Аква», по-русски вода, познакомил с Метелкиным и ещё с теми, кто сейчас сидит у вас за стеклом. Я назначался главным. Мне это льстило. Места тайников, где в дальнейшем для нас положат деньги, портативные рации и питание к ним, знал только я один. Я вам их назову.
— Мы знаем. Вы лучше скажите, как вам стало известно, что в Катушевск пятнадцатого числа прибывает связник?
— Не знал. Мне ещё тогда было приказано появляться в Катушевске каждый год с 15 по 20 декабря,
Я появлялся, но на связь ко мне никто не выходил.
Может, и сейчас не выйдет?
— Где ваш отец?
— В 1933 году, во время восстания кулаков в Братском районе, он был убит. Я узнал это на открытом судебном процессе, когда здесь, в городе, судили кулаков.
— Кто из них вас знал?
— Никто. В лицо меня знал только отец. У меня мысль, которую я могу сказать только лично вам.
Платонов пододвинул к краю стола листок бумаги:
— Пожалуйста, напишите.
Дрожащей рукой Гарновский взял карандаш и написал всего две строчки. Платонов прочитал. Вынул спички, поджёг листочек и положил его в стеклянную пепельницу.
— Всё зависит от того, насколько правдиво вы нам расскажете. А теперь ответьте на такой вопрос: комсомольцев Жмыхина и Котельникову вы специально бросили в тайге?
Гарновский отшвырнул трость, сбросил шляпу, обидчиво засопел:
— Не было у меня такой мысли и не могло быть. Я обыкновенный трус. Я убил лошадь и думал, пока волки будут её жрать, спасусь. Их я послал вперёд, чтоб успеть выйти в эфир. Они мне нужны были, как воздух. Дело в том, что в Катушевске я должен стоять у гостиницы с двумя людьми. Они должны быть обязательно младше меня. И второе требование, один мой спутник должен быть мужского пола, другой — женского. Это мой пароль. Поэтому Котельникова и Жмыхин для меня были находкой. Я их хотел взять с собой в Катушевск.
— А словесный пароль?
— Никакого. Я должен три дня подряд появляться у гостиницы с двумя людьми. Одет я должен быть вот так, как сейчас.
Владимир Иванович нахмурил брови.
— А детей потом куда?
— Честно скажу, убивать их я лично не стал бы.
— А что у вас произошло с Жуховым?
— Я думаю он работал (да будет ему земля пухом) на какую-то другую разведку. Я подозреваю — на Англию или Францию.
— А кто его убил?
Гарновский заволновался. Вспотели ладони. Лицо побелело. — Стрелял Метелкин. Без моего ведома. Стрелял в тот момент, когда Жухов обнаружил бочку с пропавшими документами. Чтобы отвести уголовный розыск от Метелкина, я велел жуховские вещи подбросить Челпанову.
— Кто у Самоволина рылся?
— Я рылся. Шапку с сеном на голову надел и залез, документы искал.
— Кто сжёг дом на Байкале у капитана «Таёжницы»?
— Каплин. Взял старые лоции, — Гарновский кивнул на чемодан, — а дом, дурак, сжёг. У них — Метелкина, Каплина, Скобеева, Вадова — замашки кулацкие…
Владимир Иванович нажал кнопку и попросил в микрофон:
— Ольга Филипповна, пригласите экспертов для вскрытия чемодана.
Арестованный заискивающе посмотрел в глаза майору Платонову:
— Скажите, мне жизнь сохранят?
— Сохранят, если вы будете откровенны даже в мелочах.
Резидент оживился:
— Я для СССР ничего плохого ещё не успел сделать.
— А проект дороги типа «Радуга»?
В кабинет вошли три женщины и мужчина в белых халатах. На руках у них были тонкие резиновые перчатки. Попросили у Гарновского ключи. Мужчина поставил на стол чемодан. Щёлкнули замки. Эксперты подняли крышку.
Гарновский, привстав, взглянул в чемодан и вскрикнул. Затем тупо уставился на него. Ровными рядами там лежали старые учебники и кусок штукатурки, на котором было написано красным фломастером: «Смерть тебе, предатель Родины».
— Под-ме-нили, — едва вышептал Гарновский.
ГЛАВА 17
Эксперты безучастно смотрели на пачки потрёпанных учебников. Молчали и потирали руки. Хрустели прозрачные резиновые перчатки. Владимир Иванович через боковую дверь вышел из кабинета. Дверь полностью не закрыл и слышно было, как он кому-то приказал:
— Вызовите сюда лейтенанта Дмитриева. Спит? Все равно разбудите и немедленно сюда. — Снова зашёл в кабинет.
— Как себя чувствуете, Гарновский?
— Покорнейше благодарю, мне лучше.
— Оставьте здесь пальто, шляпу, трость. Вас проводят.
— В тюрьму?
— Нет. Учитывая вашу просьбу, мы поместим вас в другом месте со всеми удобствами, но при охране.
Гарновский встал и, кивая головой, словно деревянная кукла, стал рассыпаться в любезностях.
Когда кабинет опустел, Платонов набрал номер телефона милиции:
— Оперативную группу Морозова срочно в особняк экспедиции. Всех доставить сюда. — Платонов посмотрел на старые книги, на кусок штукатурки и обратился к лейтенанту, сидящему за пишущей машинкой:
— Сработали ребята отлично, а Дмитриеву за ротозейство отпуска не видать как своих ушей. Сообщать ребятам о том, что мы использовали их как источник информации о Гарновском, конечно, не надо, а вот поругать их и Дмитриева стоит. Лейтенант улыбнулся, потому что знал — Борис Дмитриев ещё вчера получил новое задание и на днях исчезнет на полгода. И сам генерал, начальник контрразведки, пожелал ему вернуться назад целым и невредимым.
Майор Платонов закрыл чемодан с учебниками и по переговорному устройству сказал:
— Вячеслав Валентинович, зайди ко мне. — Не успел Колёсников войти, как Владимир Иванович приказал: — Надевай пальто, шляпу, бери в руки трость и садись в кресло, сейчас их привезут.
Колёсников облачился в одежду Гарновского. Сел, выпрямил в сторону ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53