— Почему к обеду?
— Додоев приведёт сюда лошадей, и все надо свезти к большой пристани там баржа ждёт.
— «Таёжница»?
— Нет, быстроходная баржа.
Петька стал одеваться и решил, что документы Самоволина он сожжёт или спрячет, когда уйдёт караван. Проглотив несколько кусков остывшей вермишели, Петька выскочил на улицу. Чувствовался холод. Под ногами хрустела замороженная трава. Мелкие лужицы застеклились хрупким льдом. Улавливался запах брусничного листа. Петька побежал к сараю, где Иван Иванович упаковал уже несколько ящиков. На каждом из них стояли мелом написанные знаки А-1, Л-5, О-6-8, Я-10-14. Иван Иванович дал Петьке баночку с чёрной остро пахнущей краской и велел на каждом ящике нарисовать эти же обозначения, только крупные, во всю ширину ящика.
— А то с такой мелкой маркировкой камеральщики запутаются, с какого маршрута взят камень, песок или щебень.
— А почему буквы не по алфавиту? И цифры не по порядку?
— Обожди малость, сейчас заколотим последний зелёный и узнаешь почему.
В ящик Иван Иванович положил кусок лазурита, какой-то красно-белый камень и опустил туда шесть полотняных мешочков с песком. Прикрыл мешочки плоским, похожим на блестящую чёрную камбалу, камнем. Заколачивал ящик Петька, а Иван Иванович поставил на него знак Т-46. Ящики оттащили под навес и поставили по порядку. Буквы сложились в слова: «Алоянский маршрут».
— А цифры, Петенька, обозначают километры, с которых взяты пробы.
Взялись упаковывать ящики жёлтого цвета. Большим молотком Петька с одного раза вгонял блестящие гвозди, заколачивая образцы розового кварца, взятые геологами ещё весной с безымянного перевала. Загрузили ящик с пробами грунта из шурфов Волчьего острова номер пять.
— Почему пять? — спросил Петька.
— Здесь по правому рукаву восемь островов, и все называются Волчьи, а чтоб не спутать, мы их нумеруем.
«Почему же у Самоволина без номеров?» — подумал Петька, заколачивая последний ящик.
Прибежала Таня.
— Иван Иванович, подпись вашу копировать на кальку или вы новую поставите?
— Сейчас, Танюша, приду, распишусь.
В избе Петька посмотрел на кальку и удивился. Паутинками переплелись линии: тонкие, прерывистые, жирные. Кружочки, треугольники, цифры. В правом углу чертежа чёткий штамп и надпись: «Алоянский маршрут». Иван Иванович придирчиво посмотрел копию, не пропущено ли чего:
— Молодец, Танюша, ошибок нет, можно подписать. — Он обмакнул ручку, понёс её к штампу, и тут чёрная капля туши скатилась в самый центр чертежа, закрыв собой мелкие цифры и крохотные треугольники.
Иван Иванович оцепенел. Пропала карта! Не растерялась только Таня. Она подскочила к столу и слизнула кляксу языком. Сплюнула тушь на пол:
— Петька, ты!
Лизнул Петька и отскочил, уступая место Ивану Ивановичу. Следов от кляксы не осталось. Иван Иванович посмотрел на чистое место: ух, даже не верится! Умакнув перо и обнеся ручку вокруг чертежа, поставил свою роспись — Букырин. С полки он достал жёлтую латунную банку, похожую на укороченную гильзу от пушки, положил туда кальку и плотно завинтил крышку.
С улицы донеслось лошадиное ржание. Таня и парторг вышли встретить геологов. Оставшись, наконец, один, Петька решил спрятать документы Самоволина. Он думал закопать их здесь же возле печки, а чтоб Линда не учуяла, присыпать золой. Вытащил мешок из-под нар, вынул картонную папку и, прислушиваясь, не идёт ли кто, развязал тесёмки. И опешил… Документов в папке не было. Вместо них лежал пучок травы и камень для тяжести.
Послышался разговор, Петька засунул все в вещевой мешок и пинком закинул его под нары. Пришёл Рыжий. Он стремительно прошёл к нарам, посмотрел на барометр.
— Давление в норме, погода устойчивая. — Повернулся на одной ноге к Петьке: — Тебя на кухню зовут, помогать.
— Сейчас пуговицу пришью и приду.
Таня орудовала под навесом возле печки. Петька стал ей помогать и шёпотом сообщил о пропаже.
— Ты же вечером проверял.
— Я папку-то не развязывал.
— Может, Жухов?
— Знает только тот, кто взял. Надо сейчас наблюдать. Он обязательно положит обратно, иначе бы он не стал совать туда траву и камень.
Петька ушёл в штаб и сложил все в папку так же, как сделал неизвестный. Вернулся он весёлым. Кивнул Тане — наблюдай! — и побежал к сараю помогать геологам грузиться. Помешивая в кастрюлях деревянной ложкой, Таня внимательно следила за штабом. Но никто из прибывших туда не заходил.
Геологи обедали и не слышали, как из-за деревьев вышел милиционер. Ствол нагана он упёр в спину Рыжему:
— Не шевелись, пристрелю!
Челпанов замер. Из кустов выскочил второй милиционер и надел ему наручники. Рыжего подняли, отвели в сторону и обыскали. Под старой подкладкой пиджака нашли пришитые карманные часы. Все удивились — часы Василия Жухова.
— Где взял? — спросил старик милиционер.
— Нашёл.
Со стороны палаток подошла к костру женщина в милицейской форме, с большим крапивным мешком в руках.
— Товарищи, я буду показывать вещи, а вы отвечайте, кому они принадлежали. Она вынула белоснежный шерстяной свитер.
— Мой свитерочек, — сказал Колёсников, — мама в прошлом году прислала.
— А ты, Челпанов, где его приобрёл?
— Стибрил! — И Рыжий прищурился.
Все вещи были узнаны. И каждый раз Челпанов, бесстыдно мигая, повторял: стибрил, стибрил, стибрил.
— А медвежонка куда дел?
— Мяса захотел и схавал.
Петька подскочил на месте. Женщина покосилась на него:
— Юноша, не мешайте следствию. — Из мешка она вынула ствол, цевьё и приклад, быстро сложила их вместе. Увидев ружьё, Рыжий дёрнулся, бросился бежать. Милиционер догнал вора и повис на нём, как клещ.
— Я ещё ничего не спрашиваю, а ты уже бежишь, в чём дело, Челпанов?
— Ружьё я нашёл на. берегу. И там же нашёл электромагнит, его я бросил в воду, на нём была кровь. И часы я нашёл. А остальные вещи я украл. Клянусь. Гадом буду. — Глаза у Рыжего бегали. — Я ещё мешок меховой хотел украсть у девчонки. И они меня чуть не поймали. Помните? Да? — спросил он у Петьки.
— Помним…
Следователь предупредила геологов, чтобы на вопросы арестованного не отвечали. Рыжий сделал вид, что плачет.
— Я только тибрил и сбывал Метелкину. Вы его уже арестовали? Да? Преступнику не ответили. Следователь посмотрела в глаза Челпанову.
— Что-то ты быстро сознаёшься. Думаешь, за мелкое воровство два года отсидишь, и всё! Ошибаешься. В твоём шалаше, который у траншеи, обнаружена береста, со следами крови.
— Я же говорил, медвежонка сожрал.
— Мы сделали анализ крови — она человеческая.
— Не убивал я, по-мокрому, клянусь, не работаю.
Женщина вынула из кармана кителя шёлковый шарф.
— Тебе он знаком?
— Конечно, он мой, несколько дней назад потерялся Я посчитал тогда, что (Рыжий кивнул в Петькину сторону) они спёрли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53