Нельзя сказать, чтобы только что описанные способности Саньки особенно радовали Тараса. Почти ежедневно, выслушивая жалобы на проказы сына, Зазуля не жалел ни рук, ни аршина, но от этого мало было пользы.
Рыжик по-прежнему опустошал сады и огороды и по-прежнему разбивал сверстникам носы.
– Не миновать тебе виселицы! – не раз говаривал Тарас, наказывая приемыша. – И откуда ты, каторжник, взялся на мою голову! – спрашивал он, нанося приемному сыну удар за ударом.
Но тут обыкновенно в дело вмешивалась Аксинья, и у Тараса опускались руки.
Аксинья была совсем противоположного мнения о своем любимце. Безграмотная и забитая нуждой, она возлагала почему-то большие надежды на мальчика, которого продолжала горячо любить, несмотря на то, что у нее появились собственные дети.
Когда Тарас в озлоблении кричал, что приемыш его не минует Сибири, Аксинья заступалась за честь сына и говорила:
– Неправда, мой Сашенька генералом будет.
– Когда на каторге поживет, – вставлял Тарас.
– Врешь, он лучше тебя будет…
– Нехай!.. – насмешливо и презрительно отмахивался Тарас и этим несказанно злил жену.
Одно время – это было весной – Рыжик совсем было притих. Ему тогда было шесть лет. Редко выходил он на улицу, редко дома сидел, а больше всего находился в старом, полуразвалившемся сарае, за стеной которого некогда умерла его мать. Что он там делал – никто не знал. Впрочем, никто этим и не интересовался. Даже мальчишки и те, поскучав несколько дней без Рыжика, постепенно стали его забывать.
– Вот ты все бранил Сашеньку, сказала однажды Аксинья мужу, – а посмотри, какой он тихий да послушный стал. Цельный день сиротка играет в сарае один-одинешенек.
– Погоди хвастать, – заметил Тарас, – еще надо взглянуть, что он такое в сарае делает.
В тот же день Тарасу зачем-то понадобилось в сарай, и он туда отправился, забыв совершенно о приемыше. Только он хотел переступить через перекладину, лежавшую у входа в сарай, как на него из темного дальнего угла сарая кто-то грозно и сердито заворчал. Тарас сейчас же догадался, что в сарае находится собака – судя по ворчанию, не маленькая. Зазуля стал вглядываться в угол, откуда раздавалось ворчанье, и увидал огромного черного пса с лохматой шерстью и толстым пушистым хвостом. Собака лежала на стружках. Большая черная голова ее с круглыми коричневыми глазами покоилась на толстых передних лапах. Задние лапы были обмотаны какими-то грязными сырыми тряпками. Когда Тарас вошел в сарай, из-за спины собаки медленно поднялась рыжая голова Саньки. Увидав Тараса, Рыжик обнял собаку, судорожно прижался к ней и, не спуская больших испуганных глаз с отца, проговорил со слезами в голосе:
– Это мой пес… Я не дам его… Это мой пес…
– Я тебе, сорванцу, покажу «Мойпес», – полушутя, полусерьезно сказал Тарас и сделал несколько шагов вперед.
Но не успел он дойти до Рыжика, как пес поднял морду, ощетинился, обнажил зубы и так зарычал, что Зазуля невольно отступил назад.
– Ах ты, негодная тварь! – закричал уже не на шутку рассердившийся Тарас. – Погоди же, я тебе покажу, как рычать! А ты, – обратился он к приемышу, – вон отсюда!
– Не пойду, – заплакал мальчик, – это мой пес… Его нельзя обижать… Он больной…
Тарас посмотрел на приемыша, бросил взгляд на крепкие зубы все еще ворчавшей собаки и решил оставить их на время в покое. Вернее всего, столяр струсил, потому что у собаки был вид довольно внушительный и воинственный.
– Говорил я тебе! – сказал Зазуля, войдя в хату.
– Что говорил? – откликнулась Аксинья, подняв на него глаза.
– А то, что твой сынок на каторге будет: оно по-моему и выйдет.
– Да говори толком, что еще там такое вышло?
– Пойди в сарай да посмотри!.. Увидишь, с каким он дядькой дружбу водит…
Аксинья вышла из хаты.
Через несколько минут она вернулась радостная, улыбающаяся. Оказалось, что Рыжик нашел собаку на Черной балке, куда сваливали мусор. Собака лежала на мусоре, зализывала задние лапы и жалобно визжала, точно просила о помощи. Рыжик подошел к больному псу и увидал у него на лапах кровь. Мальчику сделалось жаль собаки, и он ее стал гладить.
– Мой бедный песик! – приговаривал Рыжик, проводя рукой по черной лохматой шерсти раненого животного.
А когда он стал уходить, больная собака ползком последовала за ним. Вот тут-то у мальчика и зародилась мысль вылечить пса и сделать его своим.
– Видала? – злорадно спросил Аксинью Тарас, когда она вошла в хату.
– Видала. Ну так что ж?
– А Мойпес как тебя встретил?
– Какой Мойпес? – не поняла Аксинья.
– Да тот самый, что с нашим сынком обнявшись лежит. Сынок-то его называет «Мойпес»…
– Он и мне кричал: «Это мой пес… Мой пес…» Глупенький, он думал, что я пришла за собакой.
– Так ты, стало быть, довольна ими? – строго спросил Тарас.
– Кем?
– Рыжиком и этим… как его… Мойпесом?
– Довольна. А что?
– Ничего… Только хлеба для пса я покупать не стану. У нас и без него много ртов. А у него пасть, что твой колодец…
– Ладно… Собака больная… А у мальчика игрушек нет, пусть играет, только б он по улицам не бегал…
На этом разговор закончился. Тарас за делом и думать забыл о приемыше и о его Мойпесе.
Прошел ровно месяц. В один майский день долго не показывавшийся Рыжик неожиданно появился на Голодаевке, к великой радости сверстников. Сидя верхом на черной громадной собаке, он промчался вдоль всей Береговой улицы, изумив не только ребятишек, но и взрослых.
– Санька Рыжик едет! Санька едет!.. – восторженно кричали ребятишки, увидав «атамана».
Спустя немного детвора, поднимая тучи пыли, гурьбой неслась по улице, догоняя Рыжика. Вскоре ребята со всех сторон окружили Саньку.
Гордый и самодовольный стоял Рыжик посередине толпы, а возле него с высунутым языком стоял толстомордый пес и добродушно поглядывал на собравшуюся мелюзгу.
– Это твоя собака?
– Где ты ее взял?
– Как ее зовут?
Вопросы эти сыпались с разных концов.
– Я ее нашел, она была больная… Я ее вылечил, – рассказывал Рыжик товарищам.
– Что у нее было?.. Какая болезнь? – любопытствовали ребята.
– У нее ноги болели… Крови страсть сколько вышло!..
– А чем ты ее вылечил?
– Хлебом и тряпками, – самоуверенно ответил Рыжик. Хлебом я ее кормил, а тряпки прикладывал к ногам… Теперь она здорова…
– Молодец, Санька! – восхищались товарищи. – А как ее зовут?
– Мойпес, вот как я ее назвал…
– Вот так имечко!.. Мойпес, на!.. Мойпес, сюда!.. – послышалось со всех сторон.
Но Мойпес и не думал двигаться с места. Он только добродушно поглядывал на детвору и тихо помахивал пушистым хвостом.
– А что он умеет делать? – снова приступили ребятишки к Рыжику.
– Что он умеет делать? – переспросил владелец собаки и задумался, так как он сам не знал, что умеет делать его собака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80