– Этот страшный – Федька Косоручка? Да? – громко спросил Рыжик у Немца.
– Чего ты орешь?.. Конешно, он… – тихо, но энергично остановил Рыжика Ванька.
Тот живо присмирел. Косоручка подошел к мальчикам.
– Сколько вчера заработал? – коротко спросил он у Немца.
– Нисколько, – по-видимому робея, ответил Ванька.
– Отчего же это «нисколько», голубчик ты мой? – совсем по-детски запищал Федька Косоручка и совершенно неожиданно схватил левой рукой Немца за плечо и, так тряхнул его, что у бедняги чуть душа не выскочила из тела.
Вот тут-то лицо у Косоручки действительно сделалось страшным. Дряблое, желтое и безволосое, оно вдруг налилось кровью, круглые серые глаза остановились, а шрам потемнел и резким, глубоким рубцом обозначился посередине лица. Рыжик и Спирька основательно струсили и уже приготовились было «задать стрекача», как выражался Спирька, но все очень скоро уладилось, и приятели успокоились. Федька выпустил Немца, а тот, крепко выругавшись, стал растирать плечо, которое держал в своей руке Федька, и этим дело ограничилось.
– Где ты их нашел? – как ни в чем не бывало спросил Косоручка, указывая на приятелей.
– Они фартовые ребята, – ответил Немец, все еще глядя на хозяина исподлобья.
– Вот как! – удивился Федька. – Посмотрим, посмотрим, какие вы воры… – обернулся он к приятелям.
В это время обитатели трущоб проснулись и один за другим стали выходить на свежий воздух. Солнце взошло и залило двор ярким золотым светом. Обширный и только что совершенно пустынный двор быстро наполнился народом. Тут были мужчины, женщины, старики и дети. Рыжику показалось, что он снова находится в Незнамове, среди нищих: до того появившаяся толпа напомнила ему обитателей той ночлежки, которую он с Вьюном оставил всего два дня тому назад. Как там, так и здесь, за исключением Косоручки, не было ни одного человека, мало-мальски хорошо одетого. Здесь люди как будто щеголяли грязными лохмотьями и хвастались ими друг перед другом. Физиономии этих людей вполне гармонировали с их костюмами. На каждом шагу попадались здесь субъекты с подбитыми глазами, с опухшими от пьянства лицами и хриплыми голосами. Женщины в этом отношении мало чем отличались от мужчин и поражали своим безобразием. Рыжик увидал, между прочим, и вчерашних знакомых: Мошку Каракуля, косоглазого мальчика, который вчера прибежал на минутку в трактир, Маньку, подругу ее, курносую девочку, и остальных членов вчерашней компании. Мертвый доселе двор ожил. Послышались голоса, крики, брань; заголосила детвора, и заругались бабы. Некоторые из них вытаскивали из квартир постели и разбрасывали их по двору для проветривания. Иные развешивали свои лохмотья на протянутые веревки.

Возле Косоручки собрался кружок мальчиков. Это были всё юные, начинающие воришки, которым Федька преподавал уроки воровства. Один из мальчиков вынес «учителю» табуретку, и урок начался. Косоручка уселся спиной к дому, а лицом к «ученикам».
– Не тот вор, кто ворует, а тот вор, кто попадается, – ораторствовал Косоручка, обращаясь к маленьким оборванцам, слушавшим его с большим вниманием.
– Глянь-кось, что Мошка делает! – шепнул Спирька на ухо Рыжику.
Дело в том, что в то время, когда Федька говорил, Каракуль незаметно подкрался к нему и осторожно запустил два пальца в карман его пиджака. Все видели проделку Мошки, но никто и виду не подавал, что замечает это.
– Вон вчерась, к примеру, – продолжал Косоручка, – Петька и Анютка засыпались. Отчего? Оттого, что ловкости у них не было…
– Тащит, ей-богу, тащит!.. – дрожа от волнения, снова прошептал Спирька, увидев, как Мошка осторожно и тихо стал вытягивать из кармана Косоручки черный кошелек с блестящим медным затвором. Каракуль держал кошелек концами двух пальцев.
– А ловкость, братцы, – продолжал «учитель», – для нашего дела – первая статья… Ежели ты карманник, ты должен пальцы запускать в карман так, чтоб тебе самому не слышно было, а не так, как Мошка…
При последних словах Косоручка быстро повернулся на табуретке и левой рукой так схватил Мошку, что тот, вскрикнув от боли, уронил кошелек на землю.
Свидетели этой сцены разразились дружным хохотом. На бабьем желтом лице «учителя» появилась улыбка.
– Вот чуткий какой!..
– Его не обкрадешь!..
– Что, Мошка, засыпался?..
Восклицания и насмешки сыпались со всех сторон.
– Пойдем, Спиря! Что нам тут делать? – тихо проговорил Рыжик, обращаясь к приятелю.
Но тот до того был заинтересован, что и слушать его не захотел.
– Да погоди, не ной!.. – отмахнулся, точно от комара, Спирька и стал следить за дальнейшими действиями воришек.
На дворе между тем народу становилось меньше. Оборванцы услыхали колокольный звон и отправились «стрелять» на церковные паперти. Остались только воришки да несколько баб с грудными детьми.
Косоручка продолжал урок. С уверенностью истинного знатока разъяснял он «ученикам», как должны они действовать при том или ином случае. Очень долго объяснял он мальчишкам, как надо вынимать стекло из закрытого окна, чтобы никто не услыхал, и как надо пролезать через форточки. Свои объяснения подкреплял он примерами из личной практики. Примеры эти больше всего интересовали слушателей. Потом Косоручка стал говорить о качествах, необходимых каждому «порядочному» вору.
– Хороший и честный вор, – говорил Косоручка, – должен быть осторожным, но не трусом, должен забирать из чужой квартиры все ценное, но не должен быть жадным, потому что жадность губит нашего брата. Вор должен быть честным, и если он «работал» с товарищем, он должен поделиться поровну, а если засыплется, никого не выдавать… А главное – вор должен быть сильным и ловким…
– Вот он сильный… – перебил оратора Ванька Немец, указав на Рыжика. – Он может ведмедя уложить.
– Да неужто? – шутливо воскликнул Косоручка и с улыбкой взглянул на покрасневшего и окончательно смутившегося Рыжика.
Санька мгновенно сделался предметом всеобщего внимания. Любопытные глаза мальчиков, всех цветов и оттенков, внимательно рассматривали Саньку со всех сторон.
– Все это враки… Какая у него сила!.. – послышался чей-то голос.
– Да я, ежели он хочет, один на один с ним пойду! – задорно воскликнул Мошка.
– Ай да Каракуль! Вот молодец! – послышались восклицания.
– Ну, где ему, холере, с таким парнем тягаться! Хвастает, дошлый… – нарочно подзадоривали Мошку некоторые из товарищей.
– Кто, Мошка хвастает?.. Вот уж неправда! – восклицали другие.
Эти возгласы наэлектризовывали Каракуля, и, точно молодой петух, он выступил вперед. Присутствующие предупредительно выстроились полукругом и таким образом заранее очистили место для поединка.
– Ну, иди: я тебя вызываю один на один! – дрожащим, взволнованным голосом проговорил Мошка и стал посередине круга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80