У меня ведь и в мыслях не было задерживаться дольше чем на минуту в затхлом Покемоновом логове.
Я вошла в Ингину комнату, обвела ее рассеянным взглядом, отметила, что постель измята, и кинулась поправлять ее, чтобы оставить все в первозданном виде. Провела рукой по покрывалу и нащупала под ним какой-то предмет. Оказалось, что это кожаное Ингино портмоне. В смятении забытое Ингой, оно лежало здесь с позапрошлой ночи, а я на нем спала, ничего не почувствовав. Заглянув в его кожаное нутро, я обнаружила там несколько зеленых купюр и тощую пачечку мятых пятисотрублевок. Немного поколебавшись, я сунула их в карман. Покемон не обеднеет, а мне они пригодятся.
— Покидаете нас? — с приторной улыбочкой осведомился Бульбозавр, который околачивался в гостиной. — Ничего не забыли?
Я посмотрела сквозь него. Точно так же я поступила и с племянником Гамлетом, попавшимся мне по дороге. И еще подумала: какое счастье, что я больше никогда не увижу ни того, ни другого! Однако время показало, что и в этом я ошибалась.
Выйдя за ворота Покемонова царства, я прямиком направилась к железнодорожной платформе. Я уже все решила про себя. Доеду до Москвы, сразу на Курский вокзал — и к Соне. Возьму ее за грудки и буду трясти как грушу, пока все не вытрясу. Да, если понадобится, я и Толика потрясу, хотя последнее будет посложнее. Ничего, припугну милицией, мигом шелковые станут.
Когда я добралась до платформы, выяснилось, что мне, как всегда, везет в кавычках. Ближайшая электричка ожидалась не ранее чем через сорок пять минут, и ту, судя по воинственным настроениям увешанных авоськами пассажиров, предстояло брать на абордаж. Оказывается, электрички в этом медвежьем углу останавливаются только пять раз в сутки, а в остальное время со свистом пролетают мимо. Других же способов добраться до Москвы попросту не существует. Если, конечно, не брать во внимание личный транспорт и чрезвычайно довольных этим обстоятельством леваков, по ранжиру выстроившихся на маленькой «привокзальной» площади: во главе колонны старый одышливый «БМВ», всего-то десять лет как с какой-нибудь гамбургской автомобильной свалки, а в конце — скромняга «Запорожец».
Я плюнула на все и под неодобрительные взгляды пассажиров, принявших меня за буржуйку недорезанную, шагнула к «таксопарку». Во-первых, дело мое не терпело отлагательств, а во-вторых, в кармане у меня лежало Ингино портмоне, набитое совершенно несметными, по моим понятиям, капиталами, так что я могла позволить себе некоторые излишества.
— Прошу, — услужливо распахнул передо мной заднюю дверцу фиксатый дядька из «БМВ».
Я, с полминуты поколебавшись, приняла его предложение: как-никак «БМВ» немного получше «Запорожца».
— Куда едем? — осведомился фиксатый водила.
— В Борщовку.
— Это где ж такая?
Я кое-как объяснила.
— Далеко, на другом конце области, — почесал затылок дядька, — нет, туда я не поеду — А куда поедете?
— В Москву могу, в наш райцентр…
— Тогда давайте в Москву, — вздохнула я и на всякий случай ощупала портмоне в кармане.
— Мигом долетим, — заверил меня обрадованный «хорошим уловом» водила.
— А не развалится? — засомневалась я, ерзая на сиденье.
— Не боись! — ответил мне с добрым ленинским прищуром глаз дядька-левак и гордо вывел свою скрипящую колымагу на шоссе.
Мигом — не мигом, а часа за два мы до Москвы допилили. Дядька остановил свой музейный экспонат сразу за Кольцевой и задумчиво потупился:
— Ну, дальше вы уж сами… А то в Москве инспектора придираются, а у меня аптечка просроченная…
Мог бы и предупредить. Я достала Ингино портмоне и начала в нем рыться в поисках купюры помельче — мы с дядькой сошлись на трехстах рублях, — но остальные отделения были пусты. Только какая-то желтая, свернутая в несколько раз бумажка выпала мне под ноги. Я наклонилась, чтобы ее поднять, а оттуда посыпался белый, легкий как пыль порошок. И почему я такая неуклюжая? Мне его теперь не собрать, а Инге он, может, нужен. Лекарство, например, какое-нибудь, механически пожурила я себя. Лекарство?! Я вспомнила, что белый порошок попался мне уже второй раз, и покрылась испариной…
— Ну что, нашли, а то у меня только сто пятьдесят рублей, не разойдемся, — подал голос дядька.
— Пусть. — Я сунула ему пятисотрублевую банкноту, взяла его сто пятьдесят и, с опаской оглядываясь на рассыпанный порошок, выбралась из машины.
— Ну бывай, — одарил меня золотой улыбкой любитель европейской рухляди и медленно, с достоинством отъехал.
* * *
До Курского вокзала я добралась без особых приключений, только в метро, забившись в дальний уголок, тщательно, как какая-нибудь карманница, изучила содержимое Ингиного портмоне. В нем было четыреста долларов — одна стодолларовая бумажка и шесть пятидесятидолларовых — и пять с половиной тысяч нашими, с видами поморского города Архангельска. Целое состояние! А более ничего, если не считать желтой бумажки, которую я выронила в дребезжащем «БМВ». Я чуть «Курскую» не проехала, все ломала голову над тем, что сказал мне Покемон. В то, что Инга наркоманка, верить мне не хотелось.
А еще через два часа я уже стояла у калитки знакомого мне дома с мезонином. Потянула ее на себя, навстречу мне выбежал лохматый Буян, два раза лениво брехнул, лизнул в коленку и затрусил впереди по дорожке. Во дворе было тихо и безжизненно — наверное, дети спали после обеда. Что ж, так даже лучше, рассудила я и первым делом заглянула на веранду.
А Соня как раз там и была. Сидела на табурете и скоблила ножом молодую розовую картошку. Покончила с очередной картофелиной, придирчиво осмотрела ее со всех сторон и, довольная проделанной работой, бросила в стоящий на другом табурете таз. Бултых — полетели брызги. А в трех шагах от нее, в манеже, старательно обсасывал пальчик младшенький долгоносик — Кирюша. Старшеньких поблизости не наблюдалось, но все равно получалась суперидиллическая картинка, на мой взгляд, несколько выбивавшаяся из контекста. Конечно, украденный Ингин Сережа не был Соне сыном, зато был племянником, и растила она его с пеленок…
— Гм-гм… — откашлялась я в кулак, внимательно следя за Сониной реакцией.
— Кто там? — дернулась Соня и уставилась на меня с выражением подростка, застигнутого за разглядыванием порнографического журнала. Уже через секунду на ее блеклые глазки наплыла привычная пелена угрюмой подозрительности, будто плотные шторки опустились. — Вы?
— Да, я, — ответила я с вызовом, — а что, не ждали? — Идиотский вопрос, ежу понятно, что она меня не ждала, зачем же воду в ступе толочь!
Соня не ответила, по-видимому, тоже сочла мой вопрос идиотским, поднялась с табурета и демонстративно подбоченилась.
— Что с Сережей? — выпалила я, дрожа от волнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Я вошла в Ингину комнату, обвела ее рассеянным взглядом, отметила, что постель измята, и кинулась поправлять ее, чтобы оставить все в первозданном виде. Провела рукой по покрывалу и нащупала под ним какой-то предмет. Оказалось, что это кожаное Ингино портмоне. В смятении забытое Ингой, оно лежало здесь с позапрошлой ночи, а я на нем спала, ничего не почувствовав. Заглянув в его кожаное нутро, я обнаружила там несколько зеленых купюр и тощую пачечку мятых пятисотрублевок. Немного поколебавшись, я сунула их в карман. Покемон не обеднеет, а мне они пригодятся.
— Покидаете нас? — с приторной улыбочкой осведомился Бульбозавр, который околачивался в гостиной. — Ничего не забыли?
Я посмотрела сквозь него. Точно так же я поступила и с племянником Гамлетом, попавшимся мне по дороге. И еще подумала: какое счастье, что я больше никогда не увижу ни того, ни другого! Однако время показало, что и в этом я ошибалась.
Выйдя за ворота Покемонова царства, я прямиком направилась к железнодорожной платформе. Я уже все решила про себя. Доеду до Москвы, сразу на Курский вокзал — и к Соне. Возьму ее за грудки и буду трясти как грушу, пока все не вытрясу. Да, если понадобится, я и Толика потрясу, хотя последнее будет посложнее. Ничего, припугну милицией, мигом шелковые станут.
Когда я добралась до платформы, выяснилось, что мне, как всегда, везет в кавычках. Ближайшая электричка ожидалась не ранее чем через сорок пять минут, и ту, судя по воинственным настроениям увешанных авоськами пассажиров, предстояло брать на абордаж. Оказывается, электрички в этом медвежьем углу останавливаются только пять раз в сутки, а в остальное время со свистом пролетают мимо. Других же способов добраться до Москвы попросту не существует. Если, конечно, не брать во внимание личный транспорт и чрезвычайно довольных этим обстоятельством леваков, по ранжиру выстроившихся на маленькой «привокзальной» площади: во главе колонны старый одышливый «БМВ», всего-то десять лет как с какой-нибудь гамбургской автомобильной свалки, а в конце — скромняга «Запорожец».
Я плюнула на все и под неодобрительные взгляды пассажиров, принявших меня за буржуйку недорезанную, шагнула к «таксопарку». Во-первых, дело мое не терпело отлагательств, а во-вторых, в кармане у меня лежало Ингино портмоне, набитое совершенно несметными, по моим понятиям, капиталами, так что я могла позволить себе некоторые излишества.
— Прошу, — услужливо распахнул передо мной заднюю дверцу фиксатый дядька из «БМВ».
Я, с полминуты поколебавшись, приняла его предложение: как-никак «БМВ» немного получше «Запорожца».
— Куда едем? — осведомился фиксатый водила.
— В Борщовку.
— Это где ж такая?
Я кое-как объяснила.
— Далеко, на другом конце области, — почесал затылок дядька, — нет, туда я не поеду — А куда поедете?
— В Москву могу, в наш райцентр…
— Тогда давайте в Москву, — вздохнула я и на всякий случай ощупала портмоне в кармане.
— Мигом долетим, — заверил меня обрадованный «хорошим уловом» водила.
— А не развалится? — засомневалась я, ерзая на сиденье.
— Не боись! — ответил мне с добрым ленинским прищуром глаз дядька-левак и гордо вывел свою скрипящую колымагу на шоссе.
Мигом — не мигом, а часа за два мы до Москвы допилили. Дядька остановил свой музейный экспонат сразу за Кольцевой и задумчиво потупился:
— Ну, дальше вы уж сами… А то в Москве инспектора придираются, а у меня аптечка просроченная…
Мог бы и предупредить. Я достала Ингино портмоне и начала в нем рыться в поисках купюры помельче — мы с дядькой сошлись на трехстах рублях, — но остальные отделения были пусты. Только какая-то желтая, свернутая в несколько раз бумажка выпала мне под ноги. Я наклонилась, чтобы ее поднять, а оттуда посыпался белый, легкий как пыль порошок. И почему я такая неуклюжая? Мне его теперь не собрать, а Инге он, может, нужен. Лекарство, например, какое-нибудь, механически пожурила я себя. Лекарство?! Я вспомнила, что белый порошок попался мне уже второй раз, и покрылась испариной…
— Ну что, нашли, а то у меня только сто пятьдесят рублей, не разойдемся, — подал голос дядька.
— Пусть. — Я сунула ему пятисотрублевую банкноту, взяла его сто пятьдесят и, с опаской оглядываясь на рассыпанный порошок, выбралась из машины.
— Ну бывай, — одарил меня золотой улыбкой любитель европейской рухляди и медленно, с достоинством отъехал.
* * *
До Курского вокзала я добралась без особых приключений, только в метро, забившись в дальний уголок, тщательно, как какая-нибудь карманница, изучила содержимое Ингиного портмоне. В нем было четыреста долларов — одна стодолларовая бумажка и шесть пятидесятидолларовых — и пять с половиной тысяч нашими, с видами поморского города Архангельска. Целое состояние! А более ничего, если не считать желтой бумажки, которую я выронила в дребезжащем «БМВ». Я чуть «Курскую» не проехала, все ломала голову над тем, что сказал мне Покемон. В то, что Инга наркоманка, верить мне не хотелось.
А еще через два часа я уже стояла у калитки знакомого мне дома с мезонином. Потянула ее на себя, навстречу мне выбежал лохматый Буян, два раза лениво брехнул, лизнул в коленку и затрусил впереди по дорожке. Во дворе было тихо и безжизненно — наверное, дети спали после обеда. Что ж, так даже лучше, рассудила я и первым делом заглянула на веранду.
А Соня как раз там и была. Сидела на табурете и скоблила ножом молодую розовую картошку. Покончила с очередной картофелиной, придирчиво осмотрела ее со всех сторон и, довольная проделанной работой, бросила в стоящий на другом табурете таз. Бултых — полетели брызги. А в трех шагах от нее, в манеже, старательно обсасывал пальчик младшенький долгоносик — Кирюша. Старшеньких поблизости не наблюдалось, но все равно получалась суперидиллическая картинка, на мой взгляд, несколько выбивавшаяся из контекста. Конечно, украденный Ингин Сережа не был Соне сыном, зато был племянником, и растила она его с пеленок…
— Гм-гм… — откашлялась я в кулак, внимательно следя за Сониной реакцией.
— Кто там? — дернулась Соня и уставилась на меня с выражением подростка, застигнутого за разглядыванием порнографического журнала. Уже через секунду на ее блеклые глазки наплыла привычная пелена угрюмой подозрительности, будто плотные шторки опустились. — Вы?
— Да, я, — ответила я с вызовом, — а что, не ждали? — Идиотский вопрос, ежу понятно, что она меня не ждала, зачем же воду в ступе толочь!
Соня не ответила, по-видимому, тоже сочла мой вопрос идиотским, поднялась с табурета и демонстративно подбоченилась.
— Что с Сережей? — выпалила я, дрожа от волнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76