Ничего подобного. Вы так не думайте. Я выполняю поручение. — Он записал фамилии Сапежки, Сорокина, номер и дату выдачи сорокинского мандата. — Мне же надо оправдаться.
Стали расходиться. Булыга напомнил Сорокину, чтобы тот вечером, когда ударит колокол, пришёл на сходку, и вместе с Сапежкой направился в сельсовет. Сапежка был уполномоченным губчека по борьбе с бандитизмом в здешнем уезде.
Гомель. Губкому
…Неоднократно встречался с фактами возмутительными. Уездные исполкомы, вынося постановления о закрытии той или иной церкви, не учитывают обстановку, политический момент и при реализации этих постановлений вызывают у населения нежелательные реакции. Ведя борьбу с религией, совершают противоправные и аморальные действия, оскорбляют верующих и служителей культа. Так называемая культурно-просветительная антирелигиозная пропаганда сводится к психологическому и даже физическому надругательству над попами и другими церковными служителями. Разрушаются храмы, являющиеся памятниками славянского зодчества, уничтожаются старинные книги, иконы… Хулиганские частушки, которые организованно распеваются вблизи церквей во время службы или под окнами домов священнослужителей, карикатуры и непристойные надписи на стенах церквей числятся главным средством и методом борьбы с религией…
…В прошлое воскресенье в захаричскую церковь во время службы явился представитель уездного исполкома тов. Лагин, остановил службу и понуждал священника прочесть с амвона постановление исполкома. Постановление было написано в оскорбительных по отношению к церкви и верующим выражениях, что могло вызвать возмущение прихожан. Я был вынужден вмешаться и таким образом предупредил нежелательный эксцесс…
…В нашей центральной печати, в выступлениях советских руководителей не раз осуждались подобные методы борьбы с религией и указывалось на опасность таких методов. Терпеливая, умная и тактичная работа среди населения, а не хулиганские выпады против служителей культа и верующих — вот действенное и правильное средство атеистической работы. Этому учит наша партия.
…Обращаю также внимание на недопустимое варварство при закрытии козловичской церкви. В ней были уничтожены старинные книги (сожжены), иконы, с последних сорваны оклады, выполненные известными мастерами и имевшие высокую художественную ценность.
…Прошу временно отложить закрытие церквей в Захаричах и в других сёлах до моего обследования таковых и взятия на учёт всех художественных и исторических ценностей.
Уполномоченный
наркомата просвещения РСФСР
Сорокин
4
Издавна в Захаричах на сходки сзывали ударами колокола. Он висит на двух столбах рядом с домом бывшего волостного правления, а сейчас — волостного сельского Совета. Никто даже из старожилов не знает, сколь давно этот колокол появился в Захаричах. Говорят, будто ещё при татарах он подавал сигнал тревоги, а позднее оповещал о приближении панских карателей. Ещё позднее, когда этот край навсегда стал частью Руси, колокол созывал людей на сходы и давал знать о пожаре.
В это воскресенье вечером тоже ударили в колокол. Его раскатистый гул поплыл над селом, вливался в открытые окна и двери хат. Бил в колокол сам председатель Булыга. Люди потянулись к сельсовету.
На улице уже стояли стол, накрытый красной материей, широкая скамья, табуретки. Это было постоянное место сходов. Чтобы присесть людям, там лежало несколько колод, толстых чурок — одному богу ведомо, кто и когда их приволок.
Первыми на сход пришли комсомольцы во главе с Анютой. Они опять держались тесной ватажкой. Были там и гармонист, и бубнач со своими инструментами. Сидели, тихонько переговаривались, бросали любопытные взгляды на Сорокина, пришедшего вместе с Булыгой и занявшего место за столом. Они уже знали, что он приехал не откуда-нибудь, а из самой Москвы. Некомсомольская молодёжь (Анюта называла её неохваченной и малосознательной), сбившись в отдельный гурт со своими гармонистом и бубначом, держала путь под вязы. Там была площадка для танцев, утрамбованная чуть ли не до твёрдости камня, — из вечера в вечер молотят её пускай и босыми, зато молодыми ногами. «Неохваченные» шли и горланили:
С неба звёздочка упала
Четырехугольная.
Расскажи, моя милая,
Чем ты недовольная.
Когда они поравнялись с сельсоветом, Булыга задержал их:
— А ну, молодёжь, сегодня отменяю ваши пляски. Хватит вколачивать ноги в зад. Давайте на сходку. Послушайте, что вам скажут умные люди. Вникли?
Вникнуть-то они вникли, да не очень хотелось сидеть и слушать, бывали не раз на таких сходах. Однако свернули к сельсовету и уселись, образовав свою группку.
Взрослые собрались не сразу. Булыга посматривал то в одну сторону улицы, то в другую, начинал злиться. Схватился за верёвку, ещё несколько раз ударил в колокол.
— Соберутся. Идут вон, — успокаивал его Сорокин.
Он слегка волновался, как и всегда, когда приходилось выступать на таких собраниях. Знал, что услышит и здесь немало жалоб, попрёков, не обойдётся и без проклятий, угроз. Все свои обиды выскажут люди.
Подошёл старик, в белых посконных портах, в свитке внакидку, босиком.
— Опять про развёрстку будешь талдычить, Игнатович? — спросил у Булыги и, не дождавшись ответа, сел на колоду.
— Угадал, Сидорка, — сказал Булыга, спустя какое-то время. — Про развёрстку.
Людей сошлось много. Заняли все колоды, некоторые, что жили рядом, принесли свои скамейки. Курили, гомонили. Гармонист тихонько наигрывал на хромке.
— Мужики, — обратился к сходу Булыга, — вот вы на меня со своими обидами наступаете. А некоторые несознательные элементы бранят советскую власть. Бранят — потому как тёмные, текущего момента не понимают. Сдать пуд хлеба для городского пролетариата — это значит ускорить мировую революцию. Так что важнее — пуд хлеба или советская власть во всем свете? У этих людей память, как у зайца хвост. Забыли, как жили при проклятом царизме.
Булыгу, который до этого казался Сорокину не очень-то разговорчивым, прорвало, занесло в высокие сферы. Он долго громил империализм, Антанту и бандитскую нечисть. А закончил так:
— И когда мина пролетарской революции наткнётся на международный империализм, от него останутся одни… одни невоспоминания.
Он первым же и ударил в ладоши, подавая пример сходу, потом объявил, что слово имеет товарищ Сорокин.
— Он приехал сюда, товарищи сельчане, издалека. Из Москвы. Его прислало… — Булыга помолчал и закончил тихо и торжественно: — Наше правительство.
Повеяло тишиной, все устремили взгляды на Сорокина, который, сняв очки, очень уж старательно протирал их носовым платком — волновался. И в этой тишине послышался голос Сидорки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Стали расходиться. Булыга напомнил Сорокину, чтобы тот вечером, когда ударит колокол, пришёл на сходку, и вместе с Сапежкой направился в сельсовет. Сапежка был уполномоченным губчека по борьбе с бандитизмом в здешнем уезде.
Гомель. Губкому
…Неоднократно встречался с фактами возмутительными. Уездные исполкомы, вынося постановления о закрытии той или иной церкви, не учитывают обстановку, политический момент и при реализации этих постановлений вызывают у населения нежелательные реакции. Ведя борьбу с религией, совершают противоправные и аморальные действия, оскорбляют верующих и служителей культа. Так называемая культурно-просветительная антирелигиозная пропаганда сводится к психологическому и даже физическому надругательству над попами и другими церковными служителями. Разрушаются храмы, являющиеся памятниками славянского зодчества, уничтожаются старинные книги, иконы… Хулиганские частушки, которые организованно распеваются вблизи церквей во время службы или под окнами домов священнослужителей, карикатуры и непристойные надписи на стенах церквей числятся главным средством и методом борьбы с религией…
…В прошлое воскресенье в захаричскую церковь во время службы явился представитель уездного исполкома тов. Лагин, остановил службу и понуждал священника прочесть с амвона постановление исполкома. Постановление было написано в оскорбительных по отношению к церкви и верующим выражениях, что могло вызвать возмущение прихожан. Я был вынужден вмешаться и таким образом предупредил нежелательный эксцесс…
…В нашей центральной печати, в выступлениях советских руководителей не раз осуждались подобные методы борьбы с религией и указывалось на опасность таких методов. Терпеливая, умная и тактичная работа среди населения, а не хулиганские выпады против служителей культа и верующих — вот действенное и правильное средство атеистической работы. Этому учит наша партия.
…Обращаю также внимание на недопустимое варварство при закрытии козловичской церкви. В ней были уничтожены старинные книги (сожжены), иконы, с последних сорваны оклады, выполненные известными мастерами и имевшие высокую художественную ценность.
…Прошу временно отложить закрытие церквей в Захаричах и в других сёлах до моего обследования таковых и взятия на учёт всех художественных и исторических ценностей.
Уполномоченный
наркомата просвещения РСФСР
Сорокин
4
Издавна в Захаричах на сходки сзывали ударами колокола. Он висит на двух столбах рядом с домом бывшего волостного правления, а сейчас — волостного сельского Совета. Никто даже из старожилов не знает, сколь давно этот колокол появился в Захаричах. Говорят, будто ещё при татарах он подавал сигнал тревоги, а позднее оповещал о приближении панских карателей. Ещё позднее, когда этот край навсегда стал частью Руси, колокол созывал людей на сходы и давал знать о пожаре.
В это воскресенье вечером тоже ударили в колокол. Его раскатистый гул поплыл над селом, вливался в открытые окна и двери хат. Бил в колокол сам председатель Булыга. Люди потянулись к сельсовету.
На улице уже стояли стол, накрытый красной материей, широкая скамья, табуретки. Это было постоянное место сходов. Чтобы присесть людям, там лежало несколько колод, толстых чурок — одному богу ведомо, кто и когда их приволок.
Первыми на сход пришли комсомольцы во главе с Анютой. Они опять держались тесной ватажкой. Были там и гармонист, и бубнач со своими инструментами. Сидели, тихонько переговаривались, бросали любопытные взгляды на Сорокина, пришедшего вместе с Булыгой и занявшего место за столом. Они уже знали, что он приехал не откуда-нибудь, а из самой Москвы. Некомсомольская молодёжь (Анюта называла её неохваченной и малосознательной), сбившись в отдельный гурт со своими гармонистом и бубначом, держала путь под вязы. Там была площадка для танцев, утрамбованная чуть ли не до твёрдости камня, — из вечера в вечер молотят её пускай и босыми, зато молодыми ногами. «Неохваченные» шли и горланили:
С неба звёздочка упала
Четырехугольная.
Расскажи, моя милая,
Чем ты недовольная.
Когда они поравнялись с сельсоветом, Булыга задержал их:
— А ну, молодёжь, сегодня отменяю ваши пляски. Хватит вколачивать ноги в зад. Давайте на сходку. Послушайте, что вам скажут умные люди. Вникли?
Вникнуть-то они вникли, да не очень хотелось сидеть и слушать, бывали не раз на таких сходах. Однако свернули к сельсовету и уселись, образовав свою группку.
Взрослые собрались не сразу. Булыга посматривал то в одну сторону улицы, то в другую, начинал злиться. Схватился за верёвку, ещё несколько раз ударил в колокол.
— Соберутся. Идут вон, — успокаивал его Сорокин.
Он слегка волновался, как и всегда, когда приходилось выступать на таких собраниях. Знал, что услышит и здесь немало жалоб, попрёков, не обойдётся и без проклятий, угроз. Все свои обиды выскажут люди.
Подошёл старик, в белых посконных портах, в свитке внакидку, босиком.
— Опять про развёрстку будешь талдычить, Игнатович? — спросил у Булыги и, не дождавшись ответа, сел на колоду.
— Угадал, Сидорка, — сказал Булыга, спустя какое-то время. — Про развёрстку.
Людей сошлось много. Заняли все колоды, некоторые, что жили рядом, принесли свои скамейки. Курили, гомонили. Гармонист тихонько наигрывал на хромке.
— Мужики, — обратился к сходу Булыга, — вот вы на меня со своими обидами наступаете. А некоторые несознательные элементы бранят советскую власть. Бранят — потому как тёмные, текущего момента не понимают. Сдать пуд хлеба для городского пролетариата — это значит ускорить мировую революцию. Так что важнее — пуд хлеба или советская власть во всем свете? У этих людей память, как у зайца хвост. Забыли, как жили при проклятом царизме.
Булыгу, который до этого казался Сорокину не очень-то разговорчивым, прорвало, занесло в высокие сферы. Он долго громил империализм, Антанту и бандитскую нечисть. А закончил так:
— И когда мина пролетарской революции наткнётся на международный империализм, от него останутся одни… одни невоспоминания.
Он первым же и ударил в ладоши, подавая пример сходу, потом объявил, что слово имеет товарищ Сорокин.
— Он приехал сюда, товарищи сельчане, издалека. Из Москвы. Его прислало… — Булыга помолчал и закончил тихо и торжественно: — Наше правительство.
Повеяло тишиной, все устремили взгляды на Сорокина, который, сняв очки, очень уж старательно протирал их носовым платком — волновался. И в этой тишине послышался голос Сидорки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44