— Что это ты комиссарами их называешь? Бандиты они, — поправил Иванчикова Бобков. — А вообще-то правда — коней надо отвести в лес и самим там посидеть.
Он сказал об этом бойцам, послал одного из них за Савкой, а с остальными повёл лошадей в лес. На станцию вернулся один, без шашки, с револьвером в кармане.
— Вот тут и будем ждать, вместе с пассажирами, — сказал он.
Пассажиров на станции было немного, в большинстве женщины, и собрались они не в дальнюю дорогу, а в ближайший город — что-то там продать да купить. Бобков сел на бревно, служившее скамейкой, похлопал по нему, приглашая сесть и Иванчикова с Ксенией. Иванчиков сел, а Ксения осталась стоять и открыто посматривала то на Иванчикова, то на Бобкова, словно сравнивая, кто из них лучше. Так обычно смотрят дети на незнакомого человека, не боясь этим смутить его.
— Сестрёнка? — спросил Бобков, заметив Ксенин оценивающий взгляд.
— Да нет… Повстречались вот. По пути было. — Иванчиков коротко рассказал, при каких обстоятельствах встретил Ксению и для чего она ему нужна. — Она видела того Сорокина. И Сивака видела.
Ксения, словно сообразив, что нельзя так откровенно рассматривать людей, тряхнула головой, покраснела. Так с красными яблоками на щеках и опустилась на бревно, только не с той стороны, где показывал Бобков, а рядом с Иванчиковым. Обтягивая на круглых крепких коленках юбку — а её и не надо было обтягивать, она длинная, почти до щиколоток, — смотрела теперь только прямо перед собой. Чувствовала, что Бобков время от времени поглядывает на неё, смущалась и ещё пуще краснела.
— Во жизнь, — вздохнул Бобков, — скоро тридцать, а жениться все недосуг. То войны, то теперь за бандитами гоняемся, а они за нами. — Он повернулся к Иванчикову, толкнул его локтем. — Ты же, поди, тоже не женат?
— Холостяк, — ответил тот и поспешил сменить разговор. — А народу-то прибывает, — показал на трех женщин, выходивших из лесу.
Посидели, поговорили, не сводя глаз с дороги.
Не выдержал Савка, пришёл на станцию. Бобков отругал его и приказал вернуться в лес.
— Так они же могут переодеться, и вы не узнаете их, — оправдывался Савка, всматриваясь в пассажиров. — А я их, гадов, хорошо запомнил.
— Сидим тут, ждём, — сказал Бобков, когда Савка подался в лес, — а эти субчики — тю-тю, в другую сторону махнули. И опять комиссарами ходят.
— Нет, после того, что натворили в Крапивне, вряд ли осмелятся, — не согласился Иванчиков.
Но спустя какое-то время и он начал сомневаться, что бандиты, выдающие себя за комиссаров, придут на станцию. Если б сюда целились, то были бы уже здесь — поезд как раз в это время прибывает. Видно, куда-то в другое место повернули.
Пассажиров становилось все больше. Они сидели возле вокзальчика на скамейках, на брёвнах, прямо на земле. Люди были из разных деревень, и потому каждому хотелось услышать, что и где происходит. Слушали о чужом и рассказывали о своём. Но в конце концов разговоры возвращались к поезду, которого все дожидались и о котором ничего не было известно. И кто-нибудь вставал и шёл на станцию спросить у начальника, не слышно ли чего насчёт поезда. Ходил и Иванчиков. А начальник ответил, как и другим, кто обращался к нему, что сам ничего не знает, ибо это не прежняя железная дорога, на которой был порядок, но все же обещал, что поезд непременно будет.
— Раньше, бывало, ну ещё до войны, при царе, два раза тут поезд проходил, — говорила женщина постарше второй, помоложе, — сидели они рядом с Иванчиковым на скамейке, и тот слышал весь их разговор.
— Так тогда же не стреляли, как сейчас, не убивали людей, — отвечала младшая. — А то вот уже шесть лет как стреляют да стреляют.
— Ой, не кажы, ето ж кали уже тот мир настанет. — Старшая перекрестилась. — У нас вунь из лесу налетели да троих убили и две хаты спалили. За то, что коммунисты.
— А сами коммунисты что вытворяют, — сказала младшая и насторожённо глянула на Иванчикова. А тот прижмурил глаза, сделал вид, будто дремлет. — Да какие коммунисты, прямо от Ленина. — Это она произнесла шёпотом, наклонившись к старшей. — В Рутичах попа обобрали, а в Крапивне девочку изнасиловали. Слыхала?
— Как не слыхать. Ето ж не в Крапивне, а в Вишенках. Пришли два комиссара, повечеряли, тама в хате и ссильничали, — сказала старшая тоже вполголоса.
— А боженька, так это, значит, было и в Вишенках и в Крапивне. Может, и ещё где. Скажи-тка мне, — она наклонилась к самому уху старшей, — неуж это Ленин дозволяет своим комиссарам обирать людей и насильничать? А?
Старшая задумалась, помолчала, ответила:
— Сказывают, даёт дозвол делать такое с панами да с буржуями.
— Так поп-то не буржуй, он святой церкви, богу служит. Да девочка та не панская. А правда ли, что мужики там взбунтовались и кричали на сходе: долой всех коммунистов?
Иванчиков, до этого терпеливо слушавший их беседу в надежде почерпнуть что-нибудь интересное с точки зрения его службы, не выдержал:
— Тётки, что вы плетёте, — сказал тихо, чтобы не привлечь внимания других пассажиров. — Ленин за такие дела расстреливать приказывает. А вы: дозвол даёт… Прикусите языки. А те насильники не коммунисты, а бандиты с чужими документами.
Женщины испуганно притихли, а Иванчиков встал и снова пошёл к начальнику станции.
«Вот темнота, — злился он, — надо же, какую утку пустили: коммунисты с ведома Ленина грабят и насилуют. Придумают же».
Начальник станции за своим столиком что-то писал, на Иванчикова и не оглянулся, сказал, опережая его вопрос:
— Поезд будет. Когда — не знаю, — и продолжал писать.
Настроение у Иванчикова испортилось. Понял: бандиты опять запутали следы. Не придут они на станцию. Если б им впрямь надо было ехать, давно бы объявились. Хитрая все же у них тактика: говорят, будто идут в одно село, дорогу туда расспрашивают, а появляются совсем в другом. Петляют, как зайцы.
К начальнику станции зашёл и Бобков.
— Что, глухо? — спросил он.
— Глухо, — ответил Иванчиков. — Проворонили мы их. Вот гады! И где они могут быть, как ты думаешь? Может, в Муравилье? Там же церковь.
Говорили они, не обращая внимания на начальника станции, который все ещё что-то писал.
— Могут и в Муравилье быть, — подумав, ответил Баб-ков. — А мы туда сейчас и слетаем.
Он даже обрадовался этому своему решению: сидеть на станции и ему и его хлопцам прискучило. На прощанье пожал руку Иванчикову, начальнику станции, молодецки козырнул, звякнул шпорами и вышел.
— А я вас знаю, — не отрываясь от стола, сказал начальник станции. — Вы из чека. Ловите этих комиссаров, что Москва прислала.
— Послушайте, и вы тоже, как те… бабы, — обиделся Иванчиков. — Не комиссаров, а бандитов.
— А кто их знает. Сейчас все может быть. Ничему нельзя удивляться.
Иванчиков шагнул к двери, чтобы уйти, и в это время послышался звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44