— Мне неинтересно наблюдать за шахматной игрой. Почему бы тебе не пойти одной?
Лили сжала в руке бокал с вином, выпрямилась и как-то напряженно проговорила:
— Ты же знаешь, я не могу.
Это был, наверное, первый случай, когда Лили обращалась к кому-нибудь за помощью. Если бы я отправилась с ней на игру, она могла бы сделать вид, что оказывает любезность подруге. Если бы Лили объявилась в толпе спрашивающих лишний билетик одна, она бы тут же попала в шахматные колонки газет. Соларин, возможно, и был сенсацией, но в нью-йоркских шахматных кругах появление Лили Рэд на матче стало бы куда более лакомым поводом для сплетен. Она была одной из лучших шахматисток США и, конечно, самой экстравагантной.
— На следующей неделе, — стиснув зубы, проговорила она, — я играю с победителем сегодняшнего матча.
— А-а, теперь понятно, — кивнула я. — Победителем может стать Соларин. И поскольку ты никогда не играла с ним и, несомненно, никогда не читала о стиле его игры…
Я подошла к гардеробной и открыла дверь. Кариока пулей вылетел оттуда и принялся бегать вокруг меня и кидаться на домашние тапочки. Я немного понаблюдала за ним, затем поддела его ногой и швырнула в груду подушек. Пес с удовольствием разлегся там и тут же вытащил несколько перьев с помощью своих маленьких острых зубов.
— Не могу понять, почему он все время цепляется к тебе, — заметила Лили.
— Просто выясняем, кто тут хозяин, — пожала я плечами. Лили промолчала.
Мы наблюдали, как Кариока обследует подушки, словно там было что-то интересное. Хотя о шахматах я знала очень мало, я чувствовала, что сейчас удерживаю центр доски. Правда, я и подумать тогда не могла, что следующий ход будет моим.
— Ты должна пойти со мной, — наконец сказала Лили.
— По-моему, ты неправильно ставишь вопрос, — проговорила я.
Лили встала, подошла ко мне и проникновенно посмотрела в глаза.
— Ты даже не представляешь, как для меня важен этот турнир, — сказала она. — Германолд подначил членов шахматного комитета разрешить проведение этого турнира, пригласив всех гроссмейстеров пятого сектора. Выступив хорошо и набрав очки, я могла бы выйти в высшую лигу. Я могла бы даже победить. Если бы не появился Соларин…
Жеребьевка в шахматах всегда была для меня загадкой. А в том, что нужно сделать, чтобы завоевать такие титулы, как гроссмейстер (ГМ) и мастер международного класса (ММ), я и вовсе ничего не понимала.
Если рассматривать шахматы как своего рода математику, то становится несколько проще представить себе пути, ведущие к вершине. Но шахматное сообщество больше напоминало старый добрый мальчишеский клуб. Я могла понять раздражение Лили, однако кое-что меня озадачивало.
— И что с того, если ты будешь второй на этом турнире? — спросила я. — Ты и так одна из лучших женщин-шахматисток в США.
— Лучших женщин! Женщин?!
Лили выглядела так, словно собиралась плюнуть на пол. Я вспомнила, что она дала зарок никогда не играть в шахматы против женщин. Шахматы были мужской игрой, и, чтобы выиграть, ты должна была побить мужчин. Уже целый год Лили ждала, чтобы ей присвоили звание мастера международного класса, честно ею заслуженное. Нынешний турнир действительно был важен для нее: если бы она выиграла у мастеров международного класса, те, кто заправляет в шахматном спорте, больше не могли бы тянуть с присвоением ей этого звания.
— Ты ничего не понимаешь! — сказала Лили. — Это турнир на выбывание. Я играю против Соларина во второй встрече, при условии, что мы оба выигрываем первую, а мы выиграем. Если я проиграю ему, то вылечу из турнира.
— Ты боишься, что не сможешь обыграть его? — спросила я.
Хотя Соларин и был величиной, я удивилась, что Лили допускает саму возможность поражения.
— Я не знаю, — честно призналась она. — Мой тренер считает, что Соларин размажет меня по доске, всыплет мне как следует. Ты не понимаешь, что чувствуешь, когда проигрываешь! Я ненавижу проигрывать. Ненавижу…
Она заскрежетала зубами и сжала кулаки.
— Разве они не могут для начала выставить против тебя игроков твоего уровня? — спросила я. Кажется, я что-то читала об этом.
— В Штатах всего несколько десятков игроков, кто набрал двадцать четыре сотни очков, — хмуро отметила Лили. — И далеко не все из них играют на этом турнире. Хотя Соларин в последний раз набрал две с половиной тысячи очков, между моим и его уровнем всего пять человек. Но из-за того, что я играю с ним уже во второй встрече, у меня не будет возможности «разогреться» в других играх.
Теперь я поняла. Театральный продюсер, который устраивал этот турнир, пригласил Лили из-за ее известности в обществе. Он хотел, чтобы билеты продавались, а Лили была Жозефиной Бейкер шахмат. У нее было все, кроме оцелота и бананов. Теперь, когда у спонсора появилась козырная карта в лице Соларина, Лили можно было принести в жертву как подержанный товар. Германолд поставил ее в пару с Солариным, чтобы выбить из турнира. Не имело значения, что для нее турнир был средством получить звание. Я вдруг подумала, что шахматы мало чем отличаются от аудита.
— О'кей, ты все объяснила, — сказала я и устремилась в коридор.
— Куда ты? — спросила Лили, повысив голос.
— Хочу принять душ, — бросила я через плечо.
— Душ? — В голосе Лили зазвучали истерические нотки. — Какого черта?
— Я должна принять душ и переодеться, — ответила я, остановившись перед дверью в ванную, и оглянулась, чтобы посмотреть на нее. — Если, конечно, мы собираемся через час попасть на игру.
Лили смотрела на меня, не говоря ни слова. На лице ее застыла растерянная улыбка.
По-моему, ужасно глупо ездить в открытой машине в середине марта, когда над головой висят снеговые облака и температура падает до нуля.
Лили куталась в свою меховую накидку, Кариока деловито обгрызал кисточки и раскидывал их по полу машины. На мне было только черное шерстяное пальто, и я замерзала.
— У этой штуки есть крыша? — спросила я, перекрикивая шум ветра.
— Почему бы тебе не попросить Гарри сшить для тебя что-нибудь меховое? Кроме всего прочего, это его бизнес, а ты — его любимица.
— Сейчас это мне не поможет, — ответила я. — Объясни мне, почему эта игра проводится за закрытыми дверями в клубе «Метрополитен»? Я думала, спонсор захочет пригласить как можно больше публики на первую игру Соларина на Западе спустя несколько лет.
— Ты отлично знаешь спонсоров, — согласилась Лили. — Однако сегодня Соларин играет с Фиске. Если проводить открытый публичный матч, это может привести к обратному результату. Сказать, что Фиске «немного того», — значит ничего не сказать.
— Кто такой Фиске?
— Энтони Фиске очень сильный игрок, — сказала Лили, поправляя меха. — Он английский гроссмейстер, но зарегистрирован в пятом секторе, потому что жил в Бостоне, когда активно играл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
Лили сжала в руке бокал с вином, выпрямилась и как-то напряженно проговорила:
— Ты же знаешь, я не могу.
Это был, наверное, первый случай, когда Лили обращалась к кому-нибудь за помощью. Если бы я отправилась с ней на игру, она могла бы сделать вид, что оказывает любезность подруге. Если бы Лили объявилась в толпе спрашивающих лишний билетик одна, она бы тут же попала в шахматные колонки газет. Соларин, возможно, и был сенсацией, но в нью-йоркских шахматных кругах появление Лили Рэд на матче стало бы куда более лакомым поводом для сплетен. Она была одной из лучших шахматисток США и, конечно, самой экстравагантной.
— На следующей неделе, — стиснув зубы, проговорила она, — я играю с победителем сегодняшнего матча.
— А-а, теперь понятно, — кивнула я. — Победителем может стать Соларин. И поскольку ты никогда не играла с ним и, несомненно, никогда не читала о стиле его игры…
Я подошла к гардеробной и открыла дверь. Кариока пулей вылетел оттуда и принялся бегать вокруг меня и кидаться на домашние тапочки. Я немного понаблюдала за ним, затем поддела его ногой и швырнула в груду подушек. Пес с удовольствием разлегся там и тут же вытащил несколько перьев с помощью своих маленьких острых зубов.
— Не могу понять, почему он все время цепляется к тебе, — заметила Лили.
— Просто выясняем, кто тут хозяин, — пожала я плечами. Лили промолчала.
Мы наблюдали, как Кариока обследует подушки, словно там было что-то интересное. Хотя о шахматах я знала очень мало, я чувствовала, что сейчас удерживаю центр доски. Правда, я и подумать тогда не могла, что следующий ход будет моим.
— Ты должна пойти со мной, — наконец сказала Лили.
— По-моему, ты неправильно ставишь вопрос, — проговорила я.
Лили встала, подошла ко мне и проникновенно посмотрела в глаза.
— Ты даже не представляешь, как для меня важен этот турнир, — сказала она. — Германолд подначил членов шахматного комитета разрешить проведение этого турнира, пригласив всех гроссмейстеров пятого сектора. Выступив хорошо и набрав очки, я могла бы выйти в высшую лигу. Я могла бы даже победить. Если бы не появился Соларин…
Жеребьевка в шахматах всегда была для меня загадкой. А в том, что нужно сделать, чтобы завоевать такие титулы, как гроссмейстер (ГМ) и мастер международного класса (ММ), я и вовсе ничего не понимала.
Если рассматривать шахматы как своего рода математику, то становится несколько проще представить себе пути, ведущие к вершине. Но шахматное сообщество больше напоминало старый добрый мальчишеский клуб. Я могла понять раздражение Лили, однако кое-что меня озадачивало.
— И что с того, если ты будешь второй на этом турнире? — спросила я. — Ты и так одна из лучших женщин-шахматисток в США.
— Лучших женщин! Женщин?!
Лили выглядела так, словно собиралась плюнуть на пол. Я вспомнила, что она дала зарок никогда не играть в шахматы против женщин. Шахматы были мужской игрой, и, чтобы выиграть, ты должна была побить мужчин. Уже целый год Лили ждала, чтобы ей присвоили звание мастера международного класса, честно ею заслуженное. Нынешний турнир действительно был важен для нее: если бы она выиграла у мастеров международного класса, те, кто заправляет в шахматном спорте, больше не могли бы тянуть с присвоением ей этого звания.
— Ты ничего не понимаешь! — сказала Лили. — Это турнир на выбывание. Я играю против Соларина во второй встрече, при условии, что мы оба выигрываем первую, а мы выиграем. Если я проиграю ему, то вылечу из турнира.
— Ты боишься, что не сможешь обыграть его? — спросила я.
Хотя Соларин и был величиной, я удивилась, что Лили допускает саму возможность поражения.
— Я не знаю, — честно призналась она. — Мой тренер считает, что Соларин размажет меня по доске, всыплет мне как следует. Ты не понимаешь, что чувствуешь, когда проигрываешь! Я ненавижу проигрывать. Ненавижу…
Она заскрежетала зубами и сжала кулаки.
— Разве они не могут для начала выставить против тебя игроков твоего уровня? — спросила я. Кажется, я что-то читала об этом.
— В Штатах всего несколько десятков игроков, кто набрал двадцать четыре сотни очков, — хмуро отметила Лили. — И далеко не все из них играют на этом турнире. Хотя Соларин в последний раз набрал две с половиной тысячи очков, между моим и его уровнем всего пять человек. Но из-за того, что я играю с ним уже во второй встрече, у меня не будет возможности «разогреться» в других играх.
Теперь я поняла. Театральный продюсер, который устраивал этот турнир, пригласил Лили из-за ее известности в обществе. Он хотел, чтобы билеты продавались, а Лили была Жозефиной Бейкер шахмат. У нее было все, кроме оцелота и бананов. Теперь, когда у спонсора появилась козырная карта в лице Соларина, Лили можно было принести в жертву как подержанный товар. Германолд поставил ее в пару с Солариным, чтобы выбить из турнира. Не имело значения, что для нее турнир был средством получить звание. Я вдруг подумала, что шахматы мало чем отличаются от аудита.
— О'кей, ты все объяснила, — сказала я и устремилась в коридор.
— Куда ты? — спросила Лили, повысив голос.
— Хочу принять душ, — бросила я через плечо.
— Душ? — В голосе Лили зазвучали истерические нотки. — Какого черта?
— Я должна принять душ и переодеться, — ответила я, остановившись перед дверью в ванную, и оглянулась, чтобы посмотреть на нее. — Если, конечно, мы собираемся через час попасть на игру.
Лили смотрела на меня, не говоря ни слова. На лице ее застыла растерянная улыбка.
По-моему, ужасно глупо ездить в открытой машине в середине марта, когда над головой висят снеговые облака и температура падает до нуля.
Лили куталась в свою меховую накидку, Кариока деловито обгрызал кисточки и раскидывал их по полу машины. На мне было только черное шерстяное пальто, и я замерзала.
— У этой штуки есть крыша? — спросила я, перекрикивая шум ветра.
— Почему бы тебе не попросить Гарри сшить для тебя что-нибудь меховое? Кроме всего прочего, это его бизнес, а ты — его любимица.
— Сейчас это мне не поможет, — ответила я. — Объясни мне, почему эта игра проводится за закрытыми дверями в клубе «Метрополитен»? Я думала, спонсор захочет пригласить как можно больше публики на первую игру Соларина на Западе спустя несколько лет.
— Ты отлично знаешь спонсоров, — согласилась Лили. — Однако сегодня Соларин играет с Фиске. Если проводить открытый публичный матч, это может привести к обратному результату. Сказать, что Фиске «немного того», — значит ничего не сказать.
— Кто такой Фиске?
— Энтони Фиске очень сильный игрок, — сказала Лили, поправляя меха. — Он английский гроссмейстер, но зарегистрирован в пятом секторе, потому что жил в Бостоне, когда активно играл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188