Но Соларин ни разу не упомянул о возвращении в Россию или о своих планах на будущее. Каждый миг, проведенный с ним, казался мне золотой каплей, застывшей во времени. Подобно драгоценностям на темном покрове, эти мгновения были живыми и бесценными, а тьма вокруг них казалась непроницаемой.
Соларин вел наше судно к острову, а я все ломала голову, что с нами произойдет, когда Игра все-таки закончится. Конечно, Минни уверяла, что Игра не имеет конца. Однако в глубине души я знала, что она близится к завершению, по крайней мере для нас, и это произойдет очень скоро.
Вокруг нас, куда ни посмотри, будто яркие игрушки, подпрыгивали на легкой волне небольшие суда и лодки. Чем ближе мы подходили к берегу, тем более оживленным становилось движение: разноцветные флаги, наполненные ветром паруса, скользящие по барашкам волн, блеск полированных боков яхт и маленькие моторные лодки, снующие по воде во все стороны. Везде виднелись брызги, которые поднимали катера береговой охраны и большие морские суда, стоявшие на якоре неподалеку от берега. Кораблей было удивительно много, и мне оставалось только гадать, что же происходит. Лили ответила на мой вопрос.
— Не знаю, повезло нам или нет, — сказала она, когда Соларин вернулся и взял штурвал, — но этот комитет по встрече собрался не в нашу честь. Вы знаете, какой сегодня день? День труда!
Она была права. И если я не ошибалась, День труда также означал закрытие сезона яхтенного сезона, что и объясняло сумасшедший ажиотаж вокруг.
Когда мы добрались до пролива Шайнкок, лодок вокруг стало так много, что даже нашему кечу было тесно маневрировать. Судов сорок стояли в ряд, ожидая своей очереди зайти через узкий проход в бухту. Так что мы отправились дальше, к проливу Моришес. Там береговая охрана была очень занята, буксируя лодки и вылавливая из воды подвыпивших людей. Мы решили, что в такой суете они вряд ли обратят внимание на то, как утлое суденышко вроде нашего, с нелегальными иммигрантами и контрабандой на борту, прошмыгнет у них под самым носом во Внутренний водный путь.
Здесь очередь, похоже, двигалась быстрей, мы с Лили убрали паруса, а Соларин запустил мотор, чтобы провести лодку
и ни с кем не столкнуться. Один корабль прошел встречными курсом почти вплотную к нашему борту. Какой-то человек в костюме яхтсмена, стоявший на его палубе, наклонился и вручил Лили пластмассовый бокал с шампанским, к ножке которого было привязано приглашение. В нем говорилось, что к шести часам вечера нас приглашают в яхт-клуб Саутгемптона.
Очередь двигалась медленно, нам казалось, что прошло несколько часов. С каждой минутой напряжение вытягивало из нас силы, а гуляки вокруг веселились вовсю. Я подумала, что на войне часто последнее сражение, финальная битва решает все. И не менее порой солдата, у которого в кармане уже лежит приказ о демобилизации, снимает снайпер, когда он садится на самолет, чтобы лететь домой, И хотя нам ничего не грозило, если не считать таких пустяков, как штраф в пятьдесят тысяч долларов и двадцать лет тюрьмы за нелегальный ввоз русского шпиона, я старалась не забывать, что Игра еще не окончена.
Наконец подошла наша очередь, и мы направили свою лодку к Уэстгемптон-Бич. Причалов поблизости не было, так что Соларин помог мне и Лили с Кариокой спрыгнуть на берег, швырнул нам сумку с фигурами и наши скудные пожитки, после чего бросил якорь в битком забитой бухте и одолел несколько ярдов до берега вплавь. Первым делом мы заглянули в ближайший паб, чтобы Соларин мог переодеться в сухую одежду. Кроме того, нам надо было обсудить наши дальнейшие действия. Мы все были как в дурмане, опьяненные успехом. Лили отправилась искать телефонную будку, чтобы позвонить Мордехаю.
— Не могу дозвониться, — сказала она, вернувшись к столу.
Передо мной уже стояли три «кровавые Мэри», украшенные листиком сельдерея. Нам необходимо было отнести фигуры Мордехаю. Но не сидеть же здесь, пока он отыщется…
— У моего приятеля Нима есть дом неподалеку от мыса Монток, это примерно в часе езды отсюда, — сказала я. — Мы можем сесть на поезд и добраться туда, там есть станция. Думаю, надо отправить ему сообщение о том, что мы едем, и — в путь. Ехать сразу на Манхэттен слишком опасно.
В центре города, в лабиринте улиц с односторонним движением так легко попасть в западню. После всех испытаний, которые выпали на нашу долю, оказаться запертыми подобно пешкам было бы преступлением.
— У меня есть идея, — сказала Лили. — Почему бы мне одной не отправиться к Мордехаю? Он никогда не отходит далеко от ювелирного квартала, а это неподалеку отсюда. Он наверняка торчит в книжной лавке, где ты с ним когда-то встретилась, или в одном из ближайших ресторанчиков. Я могу поймать машину и привезти его на остров. Мы возьмем с собой фигуры, которые хранятся у него, а я позвоню вам на мыс Монток, чтобы сообщить, когда мы приедем.
— У Нима нет телефона, — сказала я ей. — С ним можно связаться, только оставив сообщение. Надеюсь, он их читает, иначе мы только зря съездим.
— Тогда давай договоримся о времени встречи, — предложила Лили. — Как вам девять часов вечера? У меня будет время отыскать Мордехая, рассказать ему о наших выходках и моих новых успехах в шахматах… И вообще, все-таки он мой дед. Я не видела его много месяцев.
Согласившись с этим вроде бы приемлемым планом, я позвонила Ниму на компьютер и сообщила, что прибываю на поезде через час. Мы бросили наши бокалы недопитыми и пешком отправились на станцию: Лили — чтобы отправиться на Манхэттен искать Мордехая, а мы с Солариным — в другую сторону.
Поезд Лили подошел раньше, около двух часов. Она села на него, зажав Кариоку под мышкой, и сказала:
— Если что-то произойдет до девяти часов, я оставлю сообщение на компьютере, номер которого ты мне дала.
Нам с Солариным ничего не оставалось, как изучать расписание. Железная дорога Лонг-Айленда традиционно развешивала их повсюду. Я села на зеленую скамью, наблюдая, как толпы пассажиров снуют по платформе. Соларин поставил сумки и сел рядом со мной.
Он разочарованно вздохнул, глядя на пустой путь.
— Прямо Сибирь. Я думал, люди на Западе пунктуальны и поезда всегда приходят вовремя.
Он вскочил на ноги и принялся метаться по платформе, как зверь по клетке. Я не могла смотреть на него, схватила сумку с фигурами, повесила ее на плечо и тоже встала. Как раз в этот момент объявили наш поезд.
Хотя от Кугу до Монтока было всего сорок пять миль, поездка заняла у нас больше часа. Прошло около двух часов с тех пор, как мы добрались до станции. Столько же прошло с того времени, как я отправила Ниму сообщение из бара. И все же я не ожидала, что увижу его. Насколько я его знала, он вполне мог читать сообщения не чаще раза в месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
Соларин вел наше судно к острову, а я все ломала голову, что с нами произойдет, когда Игра все-таки закончится. Конечно, Минни уверяла, что Игра не имеет конца. Однако в глубине души я знала, что она близится к завершению, по крайней мере для нас, и это произойдет очень скоро.
Вокруг нас, куда ни посмотри, будто яркие игрушки, подпрыгивали на легкой волне небольшие суда и лодки. Чем ближе мы подходили к берегу, тем более оживленным становилось движение: разноцветные флаги, наполненные ветром паруса, скользящие по барашкам волн, блеск полированных боков яхт и маленькие моторные лодки, снующие по воде во все стороны. Везде виднелись брызги, которые поднимали катера береговой охраны и большие морские суда, стоявшие на якоре неподалеку от берега. Кораблей было удивительно много, и мне оставалось только гадать, что же происходит. Лили ответила на мой вопрос.
— Не знаю, повезло нам или нет, — сказала она, когда Соларин вернулся и взял штурвал, — но этот комитет по встрече собрался не в нашу честь. Вы знаете, какой сегодня день? День труда!
Она была права. И если я не ошибалась, День труда также означал закрытие сезона яхтенного сезона, что и объясняло сумасшедший ажиотаж вокруг.
Когда мы добрались до пролива Шайнкок, лодок вокруг стало так много, что даже нашему кечу было тесно маневрировать. Судов сорок стояли в ряд, ожидая своей очереди зайти через узкий проход в бухту. Так что мы отправились дальше, к проливу Моришес. Там береговая охрана была очень занята, буксируя лодки и вылавливая из воды подвыпивших людей. Мы решили, что в такой суете они вряд ли обратят внимание на то, как утлое суденышко вроде нашего, с нелегальными иммигрантами и контрабандой на борту, прошмыгнет у них под самым носом во Внутренний водный путь.
Здесь очередь, похоже, двигалась быстрей, мы с Лили убрали паруса, а Соларин запустил мотор, чтобы провести лодку
и ни с кем не столкнуться. Один корабль прошел встречными курсом почти вплотную к нашему борту. Какой-то человек в костюме яхтсмена, стоявший на его палубе, наклонился и вручил Лили пластмассовый бокал с шампанским, к ножке которого было привязано приглашение. В нем говорилось, что к шести часам вечера нас приглашают в яхт-клуб Саутгемптона.
Очередь двигалась медленно, нам казалось, что прошло несколько часов. С каждой минутой напряжение вытягивало из нас силы, а гуляки вокруг веселились вовсю. Я подумала, что на войне часто последнее сражение, финальная битва решает все. И не менее порой солдата, у которого в кармане уже лежит приказ о демобилизации, снимает снайпер, когда он садится на самолет, чтобы лететь домой, И хотя нам ничего не грозило, если не считать таких пустяков, как штраф в пятьдесят тысяч долларов и двадцать лет тюрьмы за нелегальный ввоз русского шпиона, я старалась не забывать, что Игра еще не окончена.
Наконец подошла наша очередь, и мы направили свою лодку к Уэстгемптон-Бич. Причалов поблизости не было, так что Соларин помог мне и Лили с Кариокой спрыгнуть на берег, швырнул нам сумку с фигурами и наши скудные пожитки, после чего бросил якорь в битком забитой бухте и одолел несколько ярдов до берега вплавь. Первым делом мы заглянули в ближайший паб, чтобы Соларин мог переодеться в сухую одежду. Кроме того, нам надо было обсудить наши дальнейшие действия. Мы все были как в дурмане, опьяненные успехом. Лили отправилась искать телефонную будку, чтобы позвонить Мордехаю.
— Не могу дозвониться, — сказала она, вернувшись к столу.
Передо мной уже стояли три «кровавые Мэри», украшенные листиком сельдерея. Нам необходимо было отнести фигуры Мордехаю. Но не сидеть же здесь, пока он отыщется…
— У моего приятеля Нима есть дом неподалеку от мыса Монток, это примерно в часе езды отсюда, — сказала я. — Мы можем сесть на поезд и добраться туда, там есть станция. Думаю, надо отправить ему сообщение о том, что мы едем, и — в путь. Ехать сразу на Манхэттен слишком опасно.
В центре города, в лабиринте улиц с односторонним движением так легко попасть в западню. После всех испытаний, которые выпали на нашу долю, оказаться запертыми подобно пешкам было бы преступлением.
— У меня есть идея, — сказала Лили. — Почему бы мне одной не отправиться к Мордехаю? Он никогда не отходит далеко от ювелирного квартала, а это неподалеку отсюда. Он наверняка торчит в книжной лавке, где ты с ним когда-то встретилась, или в одном из ближайших ресторанчиков. Я могу поймать машину и привезти его на остров. Мы возьмем с собой фигуры, которые хранятся у него, а я позвоню вам на мыс Монток, чтобы сообщить, когда мы приедем.
— У Нима нет телефона, — сказала я ей. — С ним можно связаться, только оставив сообщение. Надеюсь, он их читает, иначе мы только зря съездим.
— Тогда давай договоримся о времени встречи, — предложила Лили. — Как вам девять часов вечера? У меня будет время отыскать Мордехая, рассказать ему о наших выходках и моих новых успехах в шахматах… И вообще, все-таки он мой дед. Я не видела его много месяцев.
Согласившись с этим вроде бы приемлемым планом, я позвонила Ниму на компьютер и сообщила, что прибываю на поезде через час. Мы бросили наши бокалы недопитыми и пешком отправились на станцию: Лили — чтобы отправиться на Манхэттен искать Мордехая, а мы с Солариным — в другую сторону.
Поезд Лили подошел раньше, около двух часов. Она села на него, зажав Кариоку под мышкой, и сказала:
— Если что-то произойдет до девяти часов, я оставлю сообщение на компьютере, номер которого ты мне дала.
Нам с Солариным ничего не оставалось, как изучать расписание. Железная дорога Лонг-Айленда традиционно развешивала их повсюду. Я села на зеленую скамью, наблюдая, как толпы пассажиров снуют по платформе. Соларин поставил сумки и сел рядом со мной.
Он разочарованно вздохнул, глядя на пустой путь.
— Прямо Сибирь. Я думал, люди на Западе пунктуальны и поезда всегда приходят вовремя.
Он вскочил на ноги и принялся метаться по платформе, как зверь по клетке. Я не могла смотреть на него, схватила сумку с фигурами, повесила ее на плечо и тоже встала. Как раз в этот момент объявили наш поезд.
Хотя от Кугу до Монтока было всего сорок пять миль, поездка заняла у нас больше часа. Прошло около двух часов с тех пор, как мы добрались до станции. Столько же прошло с того времени, как я отправила Ниму сообщение из бара. И все же я не ожидала, что увижу его. Насколько я его знала, он вполне мог читать сообщения не чаще раза в месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188