Прескот, офицер службы охраны памятников Пятой армии.
— А, Прескот, я о вас слышал от… от кого, черт возьми…
— Не пытайтесь вспомнить, скорее всего от лейтенанта Хьюита, который руководит подчиненным вам Триста одиннадцатым отделом. Ларри Хьюит — мой старый друг, что позволило нам установить с ним прекрасные служебные отношения.
Майор помрачнел, и Пол почувствовал на себе его испытующий взгляд.
— Мы познакомились в Оксфорде, — уточнил он. — Ларри говорил, что занимается подготовкой театра к открытию, и я рассчитывал увидеть его сегодня вечером. Я только что вернулся из командировки в Беневенто и удивлен, что от него нет известий. На телефонные звонки он не отвечает. Это на него совсем не похоже… — «Или слишком уж похоже», — подумал Пол.
Начальник разведки, казалось, пребывал в замешательстве и молчал.
— Ваш друг воспользовался своим правом на отпуск, — наконец неохотно произнес он и уточнил: — По семейным обстоятельствам.
— Отпуск! По семейным обстоятельствам! — пораженно воскликнул Пол.
Майор явно лгал и, испытывая неловкость, переступал с ноги на ногу. Пол испугался, что толпа может разъединить их прежде, чем ему удастся еще что-нибудь узнать.
— Простите меня, майор, но я не могу в это поверить! Он говорил, что ответственность за этот концерт лежит на британском командовании и что он очень горд, что благодаря его университетскому образованию именно ему дали это поручение! Я хорошо его знаю, он никогда бы не уехал в подобных обстоятельствах!
Хокинс еще раз внимательно посмотрел на собеседника, нахмурив густые брови, и, немного поколебавшись, отвел его в сторонку.
— Вам можно доверять, Прескот? — спросил он резко.
— Но, майор, если вы задаете такой вопрос — значит, знаете и ответ…
— Хватит болтать, старик, влияние Хьюита заметно и на вас, к сожалению! — ответил тот раздраженно. — Когда вы видели его в последний раз?
— Около недели назад… помимо наших старых университетских связей мы обнаружили, что наши расследования часто пересекаются, и решили работать сообща, чтобы обмениваться информацией и помогать друг другу.
Хокинс не смог скрыть недовольства.
— Он мне об этом ничего не говорил, — сказал он. — Он присвоил себе право на свободу, которую я, впрочем, и не думал ограничивать, что бы он там ни говорил. Хотя…
Он умолк, обвел взглядом присутствующих, а потом неожиданно спросил:
— Каким вы его нашли в последний раз?
— Ну… как обычно… — замялся Пол. — По правде говоря, тем утром он… да, он мне показался уставшим. Лучше сказать: озабоченным. Но так часто бывает, когда он занят каким-нибудь делом, и именно такое впечатление он произвел на меня утором… седьмого декабря, насколько я помню. В противоположность мне, человеку кабинетному, он глубоко привязан к этому городу, к Неаполю. Он любит разговаривать с людьми, пытаясь разыскать каналы, по которым идет контрабанда. Поэтому он считает, что надо уметь растворяться среди населения…
Хокинс подавил смешок.
— Ах, растворяться… Так вот, мой дорогой, он так там растворился, что исчез совсем.
— Что? — воскликнул Ларри.
— Исчез — вот все, что я могу вам сказать… Он уже больше недели не появляется на площади Витториа, и ни я, ни кто другой из отдела не может с ним связаться. Мне пришлось перепоручить лейтенанту Уилкинсону все связанные с подготовкой открытия этого проклятого театра дела, которыми должен был заниматься ваш Хьюит… Я говорю все это потому, что вы утверждаете, что вы его друг, но скоро я буду вынужден считать его пропавшим без вести… хуже, дезертиром. Завтра я доложу командованию.
Пол ошеломленно смотрел на майора:
— Дезертиром! Но это невозможно! С ним что-то случилось! Из британской армии так просто не исчезают… Может быть, его похитили, кто знает. Или его зарезал какой-нибудь сбир или наемный убийца на одной из этих гнусных улочек Спакканаполи, там, куда он ходил, чтобы узнать, откуда ветер дует (как он любил говорить)… Я знаю, что он вышел на след торговцев пенициллином в Форчелла. Должно быть, он наступил кому-нибудь на хвост и ему решили отомстить!
— Послушайте, старина, я рассмотрел все возможные гипотезы, задействовал всех своих агентов, которые, уверяю вас, тоже знают обстановку! Но мы бессильны перед этой стеной молчания. Надо признать, что этот город — что бы ни говорил ваш друг, считавший, что хорошо его знает, — совершенно нам неизвестен. У нас нет связей с гражданскими лицами, вот в чем проблема. А пока у нас не будет контактов с населением, мы не сможем расследовать больше, чем одно преступление из десяти…
Ошеломленный Пол пытался думать и слушать одновременно.
— Майор, уверяю вас, с ним что-то случилось, — упрямо повторял он.
Раздался звонок, возвещавший о начале концерта, и его пронзительный звук словно передал охватившее Пола беспокойство.
— Я тоже так думаю, — ответил майор Хокинс, повышая голос, чтобы перекричать шум, — хотя вашему другу часто приходилось объясняться за свои самовольные отлучки. Не хочу показаться сплетником, но лейтенант Хьюит был человеком независимым, почти недисциплинированным, знаете ли! Я даже пригрозил, что откажусь от его услуг, и это при том, что у нас так мало людей, говорящих по-итальянски…
В его тоне прозвучала такая враждебность, что Пол вспомнил, как Ларри рассказывал ему о характере своего начальника. Когда звонок умолк, он попытался встать на защиту друга.
— Эта независимость была ему нужна для эффективной работы, — внушительно произнес он. — Он показывал мне свой пропуск, дающий право находиться в любом месте и в любой момент, не объясняя своих действий и не оправдываясь.
— И никогда не ставить меня в известность о том, чем занимается! — возразил Хокинс. — А теперь, когда он попал в передрягу, что мне прикажете делать? Искать его в этом чужом для нас городе — все равно что пытаться найти иголку в стоге сена!
— Он должен был оставить хоть какой-то след… Предупредить коллег из Триста одиннадцатого…
Хокинс пожал плечами:
— Если бы! Вы что, думаете, на него можно повлиять? Один из тех умников, которые дают вам понять, что если вы не читали Вергилия, то не имеете права высаживаться — как в моем случае — посреди храмов Пестума! А вы читали Вергилия, Прескот?
— Он скорее говорил о Шелли, — заметил Пол.
— Ах да, этот портрет на письменном столе! Вы могли бы работать с портретом женоподобного поэта перед глазами, а, Прескот? Я даже подумал, что он… ну, того!
— Ларри большой специалист по творчеству Шелли, — объяснил Пол. — После войны он собирается опубликовать книгу, которая сделает его известным. Шелли бывал в Неаполе в начале прошлого века и…
Хокинс пожал плечами и недовольно прервал Пола:
— Мне нужны были полицейские, а мне подсовывают ученых!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
— А, Прескот, я о вас слышал от… от кого, черт возьми…
— Не пытайтесь вспомнить, скорее всего от лейтенанта Хьюита, который руководит подчиненным вам Триста одиннадцатым отделом. Ларри Хьюит — мой старый друг, что позволило нам установить с ним прекрасные служебные отношения.
Майор помрачнел, и Пол почувствовал на себе его испытующий взгляд.
— Мы познакомились в Оксфорде, — уточнил он. — Ларри говорил, что занимается подготовкой театра к открытию, и я рассчитывал увидеть его сегодня вечером. Я только что вернулся из командировки в Беневенто и удивлен, что от него нет известий. На телефонные звонки он не отвечает. Это на него совсем не похоже… — «Или слишком уж похоже», — подумал Пол.
Начальник разведки, казалось, пребывал в замешательстве и молчал.
— Ваш друг воспользовался своим правом на отпуск, — наконец неохотно произнес он и уточнил: — По семейным обстоятельствам.
— Отпуск! По семейным обстоятельствам! — пораженно воскликнул Пол.
Майор явно лгал и, испытывая неловкость, переступал с ноги на ногу. Пол испугался, что толпа может разъединить их прежде, чем ему удастся еще что-нибудь узнать.
— Простите меня, майор, но я не могу в это поверить! Он говорил, что ответственность за этот концерт лежит на британском командовании и что он очень горд, что благодаря его университетскому образованию именно ему дали это поручение! Я хорошо его знаю, он никогда бы не уехал в подобных обстоятельствах!
Хокинс еще раз внимательно посмотрел на собеседника, нахмурив густые брови, и, немного поколебавшись, отвел его в сторонку.
— Вам можно доверять, Прескот? — спросил он резко.
— Но, майор, если вы задаете такой вопрос — значит, знаете и ответ…
— Хватит болтать, старик, влияние Хьюита заметно и на вас, к сожалению! — ответил тот раздраженно. — Когда вы видели его в последний раз?
— Около недели назад… помимо наших старых университетских связей мы обнаружили, что наши расследования часто пересекаются, и решили работать сообща, чтобы обмениваться информацией и помогать друг другу.
Хокинс не смог скрыть недовольства.
— Он мне об этом ничего не говорил, — сказал он. — Он присвоил себе право на свободу, которую я, впрочем, и не думал ограничивать, что бы он там ни говорил. Хотя…
Он умолк, обвел взглядом присутствующих, а потом неожиданно спросил:
— Каким вы его нашли в последний раз?
— Ну… как обычно… — замялся Пол. — По правде говоря, тем утром он… да, он мне показался уставшим. Лучше сказать: озабоченным. Но так часто бывает, когда он занят каким-нибудь делом, и именно такое впечатление он произвел на меня утором… седьмого декабря, насколько я помню. В противоположность мне, человеку кабинетному, он глубоко привязан к этому городу, к Неаполю. Он любит разговаривать с людьми, пытаясь разыскать каналы, по которым идет контрабанда. Поэтому он считает, что надо уметь растворяться среди населения…
Хокинс подавил смешок.
— Ах, растворяться… Так вот, мой дорогой, он так там растворился, что исчез совсем.
— Что? — воскликнул Ларри.
— Исчез — вот все, что я могу вам сказать… Он уже больше недели не появляется на площади Витториа, и ни я, ни кто другой из отдела не может с ним связаться. Мне пришлось перепоручить лейтенанту Уилкинсону все связанные с подготовкой открытия этого проклятого театра дела, которыми должен был заниматься ваш Хьюит… Я говорю все это потому, что вы утверждаете, что вы его друг, но скоро я буду вынужден считать его пропавшим без вести… хуже, дезертиром. Завтра я доложу командованию.
Пол ошеломленно смотрел на майора:
— Дезертиром! Но это невозможно! С ним что-то случилось! Из британской армии так просто не исчезают… Может быть, его похитили, кто знает. Или его зарезал какой-нибудь сбир или наемный убийца на одной из этих гнусных улочек Спакканаполи, там, куда он ходил, чтобы узнать, откуда ветер дует (как он любил говорить)… Я знаю, что он вышел на след торговцев пенициллином в Форчелла. Должно быть, он наступил кому-нибудь на хвост и ему решили отомстить!
— Послушайте, старина, я рассмотрел все возможные гипотезы, задействовал всех своих агентов, которые, уверяю вас, тоже знают обстановку! Но мы бессильны перед этой стеной молчания. Надо признать, что этот город — что бы ни говорил ваш друг, считавший, что хорошо его знает, — совершенно нам неизвестен. У нас нет связей с гражданскими лицами, вот в чем проблема. А пока у нас не будет контактов с населением, мы не сможем расследовать больше, чем одно преступление из десяти…
Ошеломленный Пол пытался думать и слушать одновременно.
— Майор, уверяю вас, с ним что-то случилось, — упрямо повторял он.
Раздался звонок, возвещавший о начале концерта, и его пронзительный звук словно передал охватившее Пола беспокойство.
— Я тоже так думаю, — ответил майор Хокинс, повышая голос, чтобы перекричать шум, — хотя вашему другу часто приходилось объясняться за свои самовольные отлучки. Не хочу показаться сплетником, но лейтенант Хьюит был человеком независимым, почти недисциплинированным, знаете ли! Я даже пригрозил, что откажусь от его услуг, и это при том, что у нас так мало людей, говорящих по-итальянски…
В его тоне прозвучала такая враждебность, что Пол вспомнил, как Ларри рассказывал ему о характере своего начальника. Когда звонок умолк, он попытался встать на защиту друга.
— Эта независимость была ему нужна для эффективной работы, — внушительно произнес он. — Он показывал мне свой пропуск, дающий право находиться в любом месте и в любой момент, не объясняя своих действий и не оправдываясь.
— И никогда не ставить меня в известность о том, чем занимается! — возразил Хокинс. — А теперь, когда он попал в передрягу, что мне прикажете делать? Искать его в этом чужом для нас городе — все равно что пытаться найти иголку в стоге сена!
— Он должен был оставить хоть какой-то след… Предупредить коллег из Триста одиннадцатого…
Хокинс пожал плечами:
— Если бы! Вы что, думаете, на него можно повлиять? Один из тех умников, которые дают вам понять, что если вы не читали Вергилия, то не имеете права высаживаться — как в моем случае — посреди храмов Пестума! А вы читали Вергилия, Прескот?
— Он скорее говорил о Шелли, — заметил Пол.
— Ах да, этот портрет на письменном столе! Вы могли бы работать с портретом женоподобного поэта перед глазами, а, Прескот? Я даже подумал, что он… ну, того!
— Ларри большой специалист по творчеству Шелли, — объяснил Пол. — После войны он собирается опубликовать книгу, которая сделает его известным. Шелли бывал в Неаполе в начале прошлого века и…
Хокинс пожал плечами и недовольно прервал Пола:
— Мне нужны были полицейские, а мне подсовывают ученых!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121