когда ты платишь англичанину, то получаешь профессионального разведчика, когда платишь итальянцу, получаешь еще одного коррумпированного чиновника. Я думаю, ему будет приятнее, если ты пообещаешь подчистить его досье, хотя одна мысль об этом вызывает у меня отвращение… Я не хочу ничего об этом знать, и ты мне никогда ничего не будешь рассказывать.
— Хокинс уверил меня, что в штабе Пятой американской армии настоятельно рекомендуют заключать подобные сделки, — сказал Ларри, оправдываясь. — И прекрати перемывать косточки итальянцам: да будет тебе известно, я их уважаю и очень ценю.
— Потому что их уважал и ценил Шелли! — бросил Пол. — Ладно, не буду. Но что за советы дает наш штаб! Порок в храме добродетели! А чем занимается этот твой человечек?
— Называет себя адвокатом. Я был у него, не смог упустить возможность попасть в дом, порог которого мне не дали переступить семь лет назад.
— Я бы очень удивился, если бы ты поступил иначе!
— Мне казалось, что я найду там атмосферу эпохи Шелли, и что же? Представь себе обстановку: пустые комнаты, пятна сырости на стенах, из мебели только тяжелое овальное зеркало в раме красного дерева, которое, казалось, недоумевает, зачем оно стоит здесь, одинокое и всеми забытое, и отражает мрачный и зловещий свет с улицы. А потом произошло нечто странное. Мы провели с этим Сальваро около часа, пытаясь договориться, а когда я поднялся, чтобы уйти, в зеркале возник силуэт девушки-подростка — я не видел ее саму, только отражение. Она пристально и испуганно смотрела на меня. Во всем этом было что-то нереальное, словно ее фигурка внезапно материализовалась из воздуха в сером свете раннего утра. Через мгновение она исчезла, или, скорее, растворилась, как эльф в тумане.
Пол пристально посмотрел на приятеля.
— Ты уверен, что это не был призрак Мэри Шелли? — спросил он насмешливо.
— Меня бы это удивило ничуть не больше, — ответил Ларри. — Уходя, я даже проверил, не ждет ли внизу фиакр. И уверяю тебя, девушка вовсе не походила на одно из чудовищ доктора Франкенштейна.
— В твоих устах это значит, что она хорошенькая? — предположил Пол, неожиданно встревожившись.
— Скорее да, насколько я мог ее рассмотреть: в квартире царил полумрак.
Пол раздраженно взмахнул руками.
— Ты, кажется, сказал, что видел ее мельком! Тебе не показалось, что это та же женщина, что вышла из фиакра тогда вечером?
Ларри пожал плечами:
— Хотя моя беседа с синьором Сальваро и закончилась при столь странных обстоятельствах, она была небесполезна, и вот доказательство: первое донесение, которое я готов положить в нашу копилку. Слушай: знаменитые полотна из неаполитанского музея покинули тайник, в котором, как ты считал, они находились в полной безопасности.
— Как? — воскликнул Пол. — Их нет в Монтеверджино?
— Их перепрятали несколько недель назад. Но об этом мог бы тебе рассказать и доктор Малайоли, главный хранитель музеев Неаполя, с которым ты встречался позавчера вечером в кафе «Моччиа».
Пол удивленно уставился на друга:
— Как твой агент узнал о нашей встрече? Предполагалось, что она секретная!
— Вот что такое хороший осведомитель, старина! Он считает себя самым информированным человеком в городе. Впрочем, — добавил он укоризненно, — ты должен был бы знать, что никто не назначает секретных встреч в кафе на виа деи Милле!
— Адвокат, занимающийся темными делишками, завсегдатай баров, профессиональный доносчик… Поздравляю, прекрасный выбор! — воскликнул Пол. — А как твой шерлок холме понял, что с профессором Малайоли встречался именно я?
— В разговоре ты обратил его внимание на повреждения, которые нанесли бомбардировки дому Шелли. Не мне тебя за это упрекать, но бармен, который слышал ваш разговор и знал, что именно в этом доме живет Сальваро, тотчас же предупредил того, что какой-то американский офицер тревожится по поводу трещин на фасаде его жилища. Сальваро быстро сопоставил факты и понял, что ты и есть тот самый офицер, что был со мной тем вечером.
Пол встал и с озабоченным видом прошелся по комнате.
— Что касается местонахождения произведений искусства, то я подозревал, что главный хранитель от меня что-то скрывает. А правда состоит в том, что и он, и его коллеги считают нас грубыми ковбоями, которые упражняются в бросании лассо на головы бесценных статуй и понятия не имеют, кто такой Микеланджело!
— Это когда они не воруют чучела из зоологического музея, — коварно напомнил Ларри.
— Хватит об этом! Руководство Управления по охране памятников должно было быть заинтересовано в том, чтобы сообщить мне, где находятся укрытия.
— Ах, эти знаменитые ricoverfl. Если бы ты знал, где они расположены, это могло бы помешать проведению разрушительных бомбардировок и обстрелов…
— Как ты думаешь, твой адвокат знает о них что-нибудь еще?
Ларри пожал плечами:
— Прежде всего я думаю о том, что теперь сведения об укрытиях, как, впрочем, и обо всем другом, он нам станет выдавать по чайной ложке. В этот раз я обошелся пачкой «Кэмела», но в будущем, полагаю, этого будет недостаточно.
— Как тебе кажется, он очень жадный?
— Он хочет получать достаточно для того, чтобы прокормить себя и свою дочь.
— Откуда ты знаешь, что это была его дочь? — оживился Пол.
— Потому что он хочет продать ее мне, — просто ответил Ларри.
Пол нахмурился:
— Как это — продать?
Ларри вытащил из кармана листок и протянул приятелю.
— Держи, читай: слог витиеватый и выспренный. Пишет он так же, как и говорит. Письмо написано вчера, а получил я его сегодня утром.
«250, Ривьера-ди-Кьяйя
Четверг, 2 декабря
Сиятельный господин лейтенант.
Я буду счастлив, если во время вчерашнего утреннего визита смог убедить Вас в том, что, несмотря на всю свою слабость, вызванную перенесенными лишениями, я в состоянии оказать Вам некоторые услуги, которые могут стать бесценными в нынешние времена. Несмотря на все препятствия, я сумею незамедлительно доказать Вам, что я именно тот человек, что Вам нужен, а тот факт, что я вынужден буду просить у Вас вознаграждение за свои услуги, объясняется лишь желанием — моим и моей дочери Домитиллы — выжить.
Нас двое в этом готовом разрушиться доме. Я не стал говорить Вам о ней не потому, что хотел ее спрятать (да и зачем, мне это делать?), но для того только, чтобы не превращать в мелодраму переговоры, которые и без того представлялись мне достаточно щекотливыми. По правде говоря, если бы Вы ее случайно не увидели, я Вам о ней ничего бы не сказал».
— Здесь по крайней мере чувствуется искренность, — сказал Пол, подняв голову от письма.
— Читай дальше, и увидишь, куда она приведет.
«К слову сказать, я заметил, что, увидев мою дочь в коридоре, Вы не остались равнодушны к ее очарованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
— Хокинс уверил меня, что в штабе Пятой американской армии настоятельно рекомендуют заключать подобные сделки, — сказал Ларри, оправдываясь. — И прекрати перемывать косточки итальянцам: да будет тебе известно, я их уважаю и очень ценю.
— Потому что их уважал и ценил Шелли! — бросил Пол. — Ладно, не буду. Но что за советы дает наш штаб! Порок в храме добродетели! А чем занимается этот твой человечек?
— Называет себя адвокатом. Я был у него, не смог упустить возможность попасть в дом, порог которого мне не дали переступить семь лет назад.
— Я бы очень удивился, если бы ты поступил иначе!
— Мне казалось, что я найду там атмосферу эпохи Шелли, и что же? Представь себе обстановку: пустые комнаты, пятна сырости на стенах, из мебели только тяжелое овальное зеркало в раме красного дерева, которое, казалось, недоумевает, зачем оно стоит здесь, одинокое и всеми забытое, и отражает мрачный и зловещий свет с улицы. А потом произошло нечто странное. Мы провели с этим Сальваро около часа, пытаясь договориться, а когда я поднялся, чтобы уйти, в зеркале возник силуэт девушки-подростка — я не видел ее саму, только отражение. Она пристально и испуганно смотрела на меня. Во всем этом было что-то нереальное, словно ее фигурка внезапно материализовалась из воздуха в сером свете раннего утра. Через мгновение она исчезла, или, скорее, растворилась, как эльф в тумане.
Пол пристально посмотрел на приятеля.
— Ты уверен, что это не был призрак Мэри Шелли? — спросил он насмешливо.
— Меня бы это удивило ничуть не больше, — ответил Ларри. — Уходя, я даже проверил, не ждет ли внизу фиакр. И уверяю тебя, девушка вовсе не походила на одно из чудовищ доктора Франкенштейна.
— В твоих устах это значит, что она хорошенькая? — предположил Пол, неожиданно встревожившись.
— Скорее да, насколько я мог ее рассмотреть: в квартире царил полумрак.
Пол раздраженно взмахнул руками.
— Ты, кажется, сказал, что видел ее мельком! Тебе не показалось, что это та же женщина, что вышла из фиакра тогда вечером?
Ларри пожал плечами:
— Хотя моя беседа с синьором Сальваро и закончилась при столь странных обстоятельствах, она была небесполезна, и вот доказательство: первое донесение, которое я готов положить в нашу копилку. Слушай: знаменитые полотна из неаполитанского музея покинули тайник, в котором, как ты считал, они находились в полной безопасности.
— Как? — воскликнул Пол. — Их нет в Монтеверджино?
— Их перепрятали несколько недель назад. Но об этом мог бы тебе рассказать и доктор Малайоли, главный хранитель музеев Неаполя, с которым ты встречался позавчера вечером в кафе «Моччиа».
Пол удивленно уставился на друга:
— Как твой агент узнал о нашей встрече? Предполагалось, что она секретная!
— Вот что такое хороший осведомитель, старина! Он считает себя самым информированным человеком в городе. Впрочем, — добавил он укоризненно, — ты должен был бы знать, что никто не назначает секретных встреч в кафе на виа деи Милле!
— Адвокат, занимающийся темными делишками, завсегдатай баров, профессиональный доносчик… Поздравляю, прекрасный выбор! — воскликнул Пол. — А как твой шерлок холме понял, что с профессором Малайоли встречался именно я?
— В разговоре ты обратил его внимание на повреждения, которые нанесли бомбардировки дому Шелли. Не мне тебя за это упрекать, но бармен, который слышал ваш разговор и знал, что именно в этом доме живет Сальваро, тотчас же предупредил того, что какой-то американский офицер тревожится по поводу трещин на фасаде его жилища. Сальваро быстро сопоставил факты и понял, что ты и есть тот самый офицер, что был со мной тем вечером.
Пол встал и с озабоченным видом прошелся по комнате.
— Что касается местонахождения произведений искусства, то я подозревал, что главный хранитель от меня что-то скрывает. А правда состоит в том, что и он, и его коллеги считают нас грубыми ковбоями, которые упражняются в бросании лассо на головы бесценных статуй и понятия не имеют, кто такой Микеланджело!
— Это когда они не воруют чучела из зоологического музея, — коварно напомнил Ларри.
— Хватит об этом! Руководство Управления по охране памятников должно было быть заинтересовано в том, чтобы сообщить мне, где находятся укрытия.
— Ах, эти знаменитые ricoverfl. Если бы ты знал, где они расположены, это могло бы помешать проведению разрушительных бомбардировок и обстрелов…
— Как ты думаешь, твой адвокат знает о них что-нибудь еще?
Ларри пожал плечами:
— Прежде всего я думаю о том, что теперь сведения об укрытиях, как, впрочем, и обо всем другом, он нам станет выдавать по чайной ложке. В этот раз я обошелся пачкой «Кэмела», но в будущем, полагаю, этого будет недостаточно.
— Как тебе кажется, он очень жадный?
— Он хочет получать достаточно для того, чтобы прокормить себя и свою дочь.
— Откуда ты знаешь, что это была его дочь? — оживился Пол.
— Потому что он хочет продать ее мне, — просто ответил Ларри.
Пол нахмурился:
— Как это — продать?
Ларри вытащил из кармана листок и протянул приятелю.
— Держи, читай: слог витиеватый и выспренный. Пишет он так же, как и говорит. Письмо написано вчера, а получил я его сегодня утром.
«250, Ривьера-ди-Кьяйя
Четверг, 2 декабря
Сиятельный господин лейтенант.
Я буду счастлив, если во время вчерашнего утреннего визита смог убедить Вас в том, что, несмотря на всю свою слабость, вызванную перенесенными лишениями, я в состоянии оказать Вам некоторые услуги, которые могут стать бесценными в нынешние времена. Несмотря на все препятствия, я сумею незамедлительно доказать Вам, что я именно тот человек, что Вам нужен, а тот факт, что я вынужден буду просить у Вас вознаграждение за свои услуги, объясняется лишь желанием — моим и моей дочери Домитиллы — выжить.
Нас двое в этом готовом разрушиться доме. Я не стал говорить Вам о ней не потому, что хотел ее спрятать (да и зачем, мне это делать?), но для того только, чтобы не превращать в мелодраму переговоры, которые и без того представлялись мне достаточно щекотливыми. По правде говоря, если бы Вы ее случайно не увидели, я Вам о ней ничего бы не сказал».
— Здесь по крайней мере чувствуется искренность, — сказал Пол, подняв голову от письма.
— Читай дальше, и увидишь, куда она приведет.
«К слову сказать, я заметил, что, увидев мою дочь в коридоре, Вы не остались равнодушны к ее очарованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121