- Не, старик. Что-то ты… того, загнул…
- Это почему?
- А ты умерь свой оперативный зуд. Сейчас это во вред.
- Да бросьте вы менторствовать! - разозлился Стас.
- Не заводись. Противника надо уважать. Или хотя бы принимать в расчет, если это такая сволочь, как наши клиенты, - улыбнулся Сергей.
- Давай, давай. Будем уважать. Только зачем?
- А затем, что среди жуликов дураков уж никак не больше, чем среди порядочных людей.
- Вот именно, - сказал Шадрин. - Представь себе: какой-то растяпа-прокурор дал нам санкцию на арест Мошна. Ну и были бы мы круглыми дураками, если бы его взяли. Ты с Мосиным хоть раз говорил?
- Нет.
- И я не говорил. И Сергей не говорил. Так чего это мы вдруг должны уверовать, что он заведомо глупее нас? Болваном был бы он, если б вдруг раскололся. Улик-то практически нет против него никаких. А на испуг я брать не люблю. Это, я тебе скажу, не показание, которое с испугу дано. Нам надо, чтобы он не только дал правдивые показания, но сам же их и закрепил - пусть награбленное выдаст, покажет документы, секретные записочки, назовет соучастников. Подскажет слабые их места. А для этого против него нужны факты, а не эрзацы. Есть они у тебя, эти факты? Письмо, штраф, племянница! Факты! Разве это факты? Возьми хотя бы письмо. Заметь себе, что Джаге оно только адресовано. Но оно ему не отправлено. И не получал он его. Теперь, работает он на часовом заводе. Ну и что? Да там тьма людей работает. Водку пьет? Так она всем продается, и пьют ее не только жулики. Сообщу по секрету: и аз грешен - случается, вкушаю. Племянница? А разве доказано, что именно она похитила корпуса? Нет, не доказано. Хотя это и не исключено.
- Кроме того, есть в этом деле еще один интересный штрих, - сказал Приходько. - Вы хорошо помните текст письма Коржаева?
Шадрин кивнул.
- Хорошо, - пробормотал Стас.
- Даже если бегло просмотреть его, станет ясно - Джага здесь фигура вспомогательная. И вернее всего, он лишь у Хромого на подхвате. А ты, Стас, Хромого знаешь?
- Нет, - прищурился Тихонов.
- Вот об этом речь, - сказал Шадрин. - Я к тому же клоню. Ни роль Хромого, ни кто он такой, нам неизвестно. А ведь очень возможно, что и он здесь не самый главный. Я думаю, что Джага - это так, мелочь, плотва. Если подсечем его сейчас, уйдут наши щуки глубоко - только мы их и видели. Так что не сажать нам надо Джагу, а холить и лелеять, да нежно, чтобы он и не заметил этого. Вот тебе моя позиция. На сегодняшний день, конечно…
- Ладно, убедили, - засмеялся Тихонов. - Сломали меня, растерли в прах и пепел, которым и посыпаю свою грешную голову. Сдаюсь. И предлагаю другой план…
В историю больше не возвращаемся
(Нет, никак не снести Боливару двоих…)
«Готов», - сказал тогда устало Крот.
И столько было в его глазах животного страха, подавленности и ненависти, что в душе у Балашова шевельнулось даже что-то похожее на жалость. Но он раздавил этот отголосок давно умершего чувства, как давят в пепельнице окурок, - привычно, не задумываясь. Тогда Крот его боялся, и еще как боялся! А сейчас Крот, убрав старика, заявляет наглые требования. Балашов вспомнил ОТенри: «Боливару не снести двоих…»
- Глядите, Виктор Михалыч, пробросаетесь. Меня ж ведь и подобрать могут. Кому-то, может, теперь понадобятся не только мои руки, но и голова. Здесь, - он постучал себя по лбу, - много интересных сведений лежит. Так что предлагаю политику с позиции силы сменить на тактику переговоров…
- Так-так-так, - пробормотал Балашов, - это действительно становится интересным…
И Балашов твердо решил: нет, никак не снести Боливару двоих. Правда, пока что нужно только нейтрализовать Крота, чтобы он не путался под ногами. Опустил голову, постучал пальцем по подлокотнику.
- Эх, Гена, потерять друга - раз плюнуть. А искать его потом годами надо. Особенно таким людям, как мы с тобой.
- Что же мне, за дружбу подарить вам свою долю?
- Да кто говорит об этом? Чего ты заостряешься? Если ты помнишь, я тогда снял с обсуждения вопрос о деньгах. Это было несвоевременно. А сейчас настала пора его обсудить. Сколько ты хочешь?
- Половину.
- Сколько-о? - Балашов, который вообще ничего Кроту давать не собирался, все равно ахнул от такой наглости.
- .Вторую долю. Половину. И ни одной копейки меньше.
- Ну, Гена, это уж ты меня грабишь. Ты-то ни черта не вложил в это дело, а я скоро из-за него штаны сниму.
- Вам без штанов не страшно - все равно в «Волге» катаетесь, никто и не заметит.
- Ты, Крот, не забывай, что мы делим шкуру неубитого медведя. Денежки-то надо еще взять.
- Мне доллары ни к чему, а вы на перепродаже еще вдвое против меня наживетесь, что я вас - проверю?
- Знаешь, без доверия мы с тобой далеко не уедем.
- Когда меня в «шестерках» держали, что-то вы меня не очень в доверенные брали.
«Хам. Наглый глупый хам, - спокойно подумал Балашов. - Полагает, что он сейчас что-то стал значить. Навести на него уголовку анонимкой, что ли? Да нет, рановато еще, может от злости наболтать. Пускай подыхает как знает, без меня. Надо ему сейчас кость бросить…»
- Ты в философию не вдавайся и гонор свой не показывай. Постарайся не забывать, что из нас двоих деньги достать могу пока что только я. А ты в крайнем случае можешь лишь поломать это дело. Но это и не в твоих интересах. Так что давай по-деловому: даю тебе двадцать процентов.. - Сорок.
- Двадцать пять.
- Сорок.
- Вот что: бери третью долю или катись к чертовой матери!
- Часть наличными сейчас.
- На. Пока хватит.
Крот взял из его рук толстую пачку денег и, не считая, засунул в карман пиджака,
- А на эти деньги напиши мне расписочку, - сказал Балашов. Он решил придать их отношениям видимость солидности.
- Зачем? - удивился Крот.
- А затем, что ты у меня больше не служащий, а компаньон, и деньги эти пойдут в зачет при окончательном расчете.
- Виктор Михалыч, а зачем же расписка все-таки? - развеселился Крот. - Вы с меня долг через нарсуд, что ли, взыскивать будете?
- Суд не суд, а порядок должен быть.
- Ну, пожалуйста. Только какой из моих фамилий расписку подписывать? Какая вам нравится больше: Костюк, Ланде, Тарасов или Орлов?
- А мне все равно.
Когда Крот написал расписку, Балашов аккуратно сложил ее и положил в бумажник. Потом сказал:
- Жарко сегодня. Принеси водички с кухни. Только слей из крана побольше.
Как только Крот вышел, Балашов разогнулся в кресле, выпрямился и, стараясь не скрипнуть половицей, балансируя на одной ноге, дотянулся до пиджака Крота. В мгновение он обшарил карманы и вытащил из внутреннего самую дорогую для Крота вещь - его фальшивый паспорт. Пистолета, который дал ему Балашов перед поездкой в Одессу, в пиджаке не было.
Когда Крот вошел со стаканом в комнату, Балашов сидел в прежней позе в кресле и обмахивался газетой. Воду пил долго, со вкусом, обдумывая, как бы забрать у Крота пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44