Несколько ранее дружественных к нам вашингтонских журналистов сейчас готовятся заклеймить Роудбуша. Что касается поддержки газет, то нам повезет, если на нашу сторону встанут хотя бы 35% их, вместо 65%, как мы рассчитывали летом.
Председатель Независимого комитета пытался вдохнуть в нас надежду. Он сказал, что наблюдаются признаки растущей симпатии к Роудбушу. Но никому из нас не передался его энтузиазм, ибо все мы знали, что председателем он стал только потому, что его жена — подруга Элен Роудбуш. Он был доброжелательным дилетантом, не более, и раньше соприкасался с политикой лишь тогда, когда добывал средства для бостонского поп-джаза. Суждения его стоили не больше пуговиц с его куртки.
Эксперт по общественному мнению, для которого любая катастрофа была прежде всего материалом для статистического анализа, выложил свои новости. Предстоящий завтра опрос Галлапа и Лу Гарриса, по его мнению, даст нам 45% голосов при 45% против и 10% колеблющихся. Это будет страшным падением после первого опроса в августе. Цифры обескураживали. Наша кривая с каждой неделей опускалась все ниже, а график Уолкотта полз вверх. Выводы нашего эксперта неизменно указывали одну причину: Грир.
Как это ни странно, заключил статистик, Роудбуш страдает из-за собственной доброй репутации. Многие годы народ считал его искренним и надежным человеком, пусть не самым ловким в мире политиком, но всегда правдивым и заслуживающим доверия. А сейчас дело Грира запятнало этот образ. Люди считают, что Роудбуш кого-то прикрывает, прячет от них нечто очень важное. Они чувствуют себя оскорбленными, словно уличили во лжи отца, который пытается обмануть родных детей ради собственной выгоды. Специалист по общественному мнению упрекал президента в том, что он потратил столько времени, создавая свою безупречную репутацию, вместо того чтобы грешить, как все люди.
Дэнни Каваног нервно откашлялся. Пальцы его, похожие на птичьи лапки, забарабанили по ручкам кресла. Дэнни начал, словно размышляя вслух:
— Насколько я понимаю, господин президент, мы на грани кризиса…
Но тут послышался стук в дверь, и появилась Грейс Лаллей.
— Я думаю, вы сразу захотите с этим познакомиться, — сказала она, виновато улыбаясь, — единственная улыбка в кругу наших похоронных лиц.
Роудбуш взял желтый листок копии телетайпа и быстро просмотрел его, пока Грейс выходила из комнаты. Лицо его было бесстрастно, что означало — новости скверные.
— Можете прочесть это вслух, Джин, — сказал он мне.
Я взял листок и зачитал:
«ЮПИ—131 (Грир)
Сан-Луис, Стивен Б.Грир, таинственно исчезнувший друг президента Роудбуша, в течение года до этого, очевидно, встречался в одной вашингтонской квартире с неким университетским профессором. Об этом сообщается сегодня в статье сан-луисской «Пост-Диспетч» (авторские права сохраняются за газетой).
В статье говорится, что профессор, личность которого не установлена, и есть тот самый «доктор X», о котором упомянул в начале месяца Хиллари Калп, председатель уолкоттского комитета в Кентукки. С тех пор Калп еще дважды говорил о «докторе X» в своих речах.
«Пост-Диспетч» сообщает, что встречи Грира и «доктора X» происходили в среднем раз в неделю по вечерам в доме Уилмарт на Р-стрит в северо-западном пригороде Вашингтона. По сведениям газеты, профессор снимал там квартиру под именем Дэвида Клингмана, представителя компании «Кроун Артс». Адрес: Балтимор, Чарлз-стрит, дом 938. Статья указывает, что в Балтиморе нет такой компании и нет такого дома на Чарлз-стрит.
Настоящее имя профессора, продолжает «Пост-Диспетч», пока не уточнено, несмотря на все усилия. Известно только, что это сорокатрехлетний холостяк и что он отправился в автомобильное путешествие на запад США или в Канаду».
Наступило гнетущее молчание. Все были потрясены, кроме меня: потому что Мигель Лумис рассказал мне о своем посещении дома на Р-стрит и о тщетных звонках Любину в Балтимор. Они смотрели на Роудбуша, ожидая, что сейчас чудесным образом все объяснится. Молчание становилось невыносимым.
— ФБР подтверждает это, господин президент? — спросил наконец Каваног.
Роудбуш думал, сжав губы.
— Мне очень жаль, Дэнни, но я не могу ответить, — сказал он. И, помолчав, добавил: — Я говорил с самого начала, что это чисто личное дело, которое касается главным образом Стива и его семьи. Это не политическая проблема, и я не намерен ее обсуждать как таковую.
— Но, господин президент, — запротестовал Дэнни, — это именно политическая проблема, и другой у нас сейчас нет. Она стала политической с той первой ночи пять недель назад. И тут уж ничего не поделаешь.
— Возможно, — спокойно сказал Роудбуш, — но я не намерен подливать масла в огонь.
Пораженный Каваног оглядел нас всех, словно вопрошая: что случилось с нашим мудрым президентом? Как мог опытный политик настолько оторваться от действительности?
— Боюсь, вы не понимаете, о чем идет речь, господин президент, — сказал он, сам себе не веря. — Вы попали в скверную историю. Неужели вам не ясно?
— Возможно, дела мои не блестящи, — сухо ответил Роудбуш.
— Да мы говорим вовсе не о потере скольких-то процентов голосов! — взмолился Каваног. — Мы говорим о возможном поражении, господин президент. Если вы не примете срочных мер, Уолкотт победит на выборах.
— А вот в это я не верю, — сказал Роудбуш.
По мере того как Каваног повышал голос, он говорил все тише.
— Но это святая истина! — настаивал Дэнни. — Еще один такой месяц, и нас разнесут в пух и в прах.
— Полно, полно, Дэнни! Вы просто стараетесь меня напугать, чтобы я сделал то, что вам хочется.
— Да, стараюсь, черт побери! — рявкнул Каваног.
От него только что не валил пар, как от перегретого котла.
Роудбуш сложил руки на животе и улыбнулся.
— Чего же именно вы от меня хотите, Дэнни?
— Я хочу, чтобы вы выступили по телевидению, — ответил Каваног, — и объяснили стране все про Стивена Грира. Расскажите им то, что вы знаете об этом деле.
— Даже если я не знаю ничего определенного?
— Определенность не обязательна, — сказал Каваног. — Просто поговорите с людьми откровенно, будьте искренним, как вы умеете, будьте тем самым президентом Роудбушем, которого знают и любят.
Роудбуш задумался на мгновение.
— Нет, Дэнни, этого я не могу сделать.
— Почему это, сэр? — Каваног не собирался отступать. Я был удивлен: никогда еще он так не наседал на президента.
— Потому что, — медленно ответил Роудбуш, — многое все еще неясно. Если мы откроем половину правды — а на большее мы пока не способны, — мы можем страшно повредить Стиву.
— Стив не кандидат, — огрызнулся Дэнни. — Он… он просто призрак!
— Ничего не могу поделать, Дэнни.
— В таком случае отныне я ни за что не отвечаю, — сказал Каваног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Председатель Независимого комитета пытался вдохнуть в нас надежду. Он сказал, что наблюдаются признаки растущей симпатии к Роудбушу. Но никому из нас не передался его энтузиазм, ибо все мы знали, что председателем он стал только потому, что его жена — подруга Элен Роудбуш. Он был доброжелательным дилетантом, не более, и раньше соприкасался с политикой лишь тогда, когда добывал средства для бостонского поп-джаза. Суждения его стоили не больше пуговиц с его куртки.
Эксперт по общественному мнению, для которого любая катастрофа была прежде всего материалом для статистического анализа, выложил свои новости. Предстоящий завтра опрос Галлапа и Лу Гарриса, по его мнению, даст нам 45% голосов при 45% против и 10% колеблющихся. Это будет страшным падением после первого опроса в августе. Цифры обескураживали. Наша кривая с каждой неделей опускалась все ниже, а график Уолкотта полз вверх. Выводы нашего эксперта неизменно указывали одну причину: Грир.
Как это ни странно, заключил статистик, Роудбуш страдает из-за собственной доброй репутации. Многие годы народ считал его искренним и надежным человеком, пусть не самым ловким в мире политиком, но всегда правдивым и заслуживающим доверия. А сейчас дело Грира запятнало этот образ. Люди считают, что Роудбуш кого-то прикрывает, прячет от них нечто очень важное. Они чувствуют себя оскорбленными, словно уличили во лжи отца, который пытается обмануть родных детей ради собственной выгоды. Специалист по общественному мнению упрекал президента в том, что он потратил столько времени, создавая свою безупречную репутацию, вместо того чтобы грешить, как все люди.
Дэнни Каваног нервно откашлялся. Пальцы его, похожие на птичьи лапки, забарабанили по ручкам кресла. Дэнни начал, словно размышляя вслух:
— Насколько я понимаю, господин президент, мы на грани кризиса…
Но тут послышался стук в дверь, и появилась Грейс Лаллей.
— Я думаю, вы сразу захотите с этим познакомиться, — сказала она, виновато улыбаясь, — единственная улыбка в кругу наших похоронных лиц.
Роудбуш взял желтый листок копии телетайпа и быстро просмотрел его, пока Грейс выходила из комнаты. Лицо его было бесстрастно, что означало — новости скверные.
— Можете прочесть это вслух, Джин, — сказал он мне.
Я взял листок и зачитал:
«ЮПИ—131 (Грир)
Сан-Луис, Стивен Б.Грир, таинственно исчезнувший друг президента Роудбуша, в течение года до этого, очевидно, встречался в одной вашингтонской квартире с неким университетским профессором. Об этом сообщается сегодня в статье сан-луисской «Пост-Диспетч» (авторские права сохраняются за газетой).
В статье говорится, что профессор, личность которого не установлена, и есть тот самый «доктор X», о котором упомянул в начале месяца Хиллари Калп, председатель уолкоттского комитета в Кентукки. С тех пор Калп еще дважды говорил о «докторе X» в своих речах.
«Пост-Диспетч» сообщает, что встречи Грира и «доктора X» происходили в среднем раз в неделю по вечерам в доме Уилмарт на Р-стрит в северо-западном пригороде Вашингтона. По сведениям газеты, профессор снимал там квартиру под именем Дэвида Клингмана, представителя компании «Кроун Артс». Адрес: Балтимор, Чарлз-стрит, дом 938. Статья указывает, что в Балтиморе нет такой компании и нет такого дома на Чарлз-стрит.
Настоящее имя профессора, продолжает «Пост-Диспетч», пока не уточнено, несмотря на все усилия. Известно только, что это сорокатрехлетний холостяк и что он отправился в автомобильное путешествие на запад США или в Канаду».
Наступило гнетущее молчание. Все были потрясены, кроме меня: потому что Мигель Лумис рассказал мне о своем посещении дома на Р-стрит и о тщетных звонках Любину в Балтимор. Они смотрели на Роудбуша, ожидая, что сейчас чудесным образом все объяснится. Молчание становилось невыносимым.
— ФБР подтверждает это, господин президент? — спросил наконец Каваног.
Роудбуш думал, сжав губы.
— Мне очень жаль, Дэнни, но я не могу ответить, — сказал он. И, помолчав, добавил: — Я говорил с самого начала, что это чисто личное дело, которое касается главным образом Стива и его семьи. Это не политическая проблема, и я не намерен ее обсуждать как таковую.
— Но, господин президент, — запротестовал Дэнни, — это именно политическая проблема, и другой у нас сейчас нет. Она стала политической с той первой ночи пять недель назад. И тут уж ничего не поделаешь.
— Возможно, — спокойно сказал Роудбуш, — но я не намерен подливать масла в огонь.
Пораженный Каваног оглядел нас всех, словно вопрошая: что случилось с нашим мудрым президентом? Как мог опытный политик настолько оторваться от действительности?
— Боюсь, вы не понимаете, о чем идет речь, господин президент, — сказал он, сам себе не веря. — Вы попали в скверную историю. Неужели вам не ясно?
— Возможно, дела мои не блестящи, — сухо ответил Роудбуш.
— Да мы говорим вовсе не о потере скольких-то процентов голосов! — взмолился Каваног. — Мы говорим о возможном поражении, господин президент. Если вы не примете срочных мер, Уолкотт победит на выборах.
— А вот в это я не верю, — сказал Роудбуш.
По мере того как Каваног повышал голос, он говорил все тише.
— Но это святая истина! — настаивал Дэнни. — Еще один такой месяц, и нас разнесут в пух и в прах.
— Полно, полно, Дэнни! Вы просто стараетесь меня напугать, чтобы я сделал то, что вам хочется.
— Да, стараюсь, черт побери! — рявкнул Каваног.
От него только что не валил пар, как от перегретого котла.
Роудбуш сложил руки на животе и улыбнулся.
— Чего же именно вы от меня хотите, Дэнни?
— Я хочу, чтобы вы выступили по телевидению, — ответил Каваног, — и объяснили стране все про Стивена Грира. Расскажите им то, что вы знаете об этом деле.
— Даже если я не знаю ничего определенного?
— Определенность не обязательна, — сказал Каваног. — Просто поговорите с людьми откровенно, будьте искренним, как вы умеете, будьте тем самым президентом Роудбушем, которого знают и любят.
Роудбуш задумался на мгновение.
— Нет, Дэнни, этого я не могу сделать.
— Почему это, сэр? — Каваног не собирался отступать. Я был удивлен: никогда еще он так не наседал на президента.
— Потому что, — медленно ответил Роудбуш, — многое все еще неясно. Если мы откроем половину правды — а на большее мы пока не способны, — мы можем страшно повредить Стиву.
— Стив не кандидат, — огрызнулся Дэнни. — Он… он просто призрак!
— Ничего не могу поделать, Дэнни.
— В таком случае отныне я ни за что не отвечаю, — сказал Каваног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117