Например, Фрейтаг из УНБ шел в хвосте за главными разведывательными службами, видимо потому, думал Дескович, что Ингрем считает Фрейтага слишком легкомысленным для мировой политики. Ниже его были только подчиненные армейские разведки.
Дескович перебирал копии, почти не вникая в содержание документов. Мысли его были заняты Стивеном Гриром, о котором вот уже с неделю не было ни слуху ни духу. Точнее — в восемь тридцать пять вечера будет ровно неделя, как он пропал. Директор ФБР припомнил последнее сообщение Клайда Мурхэда, переданное ему по телефону перед самым его отъездом в Лэнгли, штат Вирджиния, на это совещание за пурпурной дверью. Дескович прочел рапорт секретного агента Ларри Сторма за вчерашний вечер, пока служебный лимузин вез его по автостраде Джорджа Вашингтона. Он дочитал его как раз тогда, когда машина свернула к ЦРУ возле указательного знака с надписью: «К научно-исследовательской станции». При виде этого маленького дорожного знака Дескович поморщился, настолько смешной была эта попытка замаскировать здание, известное в Вашингтоне всем иностранным дипломатам и агентам.
— Нам придется немного подождать, — раздраженный голос Ингрема оторвал Десковича от его мыслей. — Марвин звонил из Пентагона. Его задержал телефонный разговор с Белым домом.
— Бог располагает, человек надувает, — сказал Джером Фрейтаг.
Шеф УНБ был щуплым человеком с лисьей мордочкой. Он обожал подпускать шпильки своим коллегам. Дескович знал, что благодаря системе УНБ, дичайшей мешанине шифров, кодов и компьютеров, в которой никто, кроме Фрейтага, толком не разбирался, Фрейтаг был практически неуязвим. Подобно снайперу в бронированном бункере, он мог спокойно постреливать сквозь амбразуру, не опасаясь ответного огня.
Ингрем кисло улыбнулся Фрейтагу. Абрамс из госдепартамента забарабанил пальцами по столу. Уолтон из КАЭ завертел шеей, оглядывая неизвестно для чего эмблемы разведслужб на стенах. Все они были солидными государственными мужами и относились к Фрейтагу с опаской. Он шокировал их, и на каждую его выродку они смотрели, как синклит епископов на предложение молодого приходского священника отправлять службы под аккомпанемент джаза.
— А может быть, — продолжал Фрейтаг, — Марвин заперся со своими полковниками и готовит переворот?
Три шефа армейских разведок ухмыльнулись, и Фрейтаг радостно помахал им рукой. Затем он начал рисовать что-то в своем блокноте. Дескович, сидевший напротив, разобрал, что глава УНБ набрасывает силуэт китайского кули.
В этот момент в зал вошел генерал Марвин Полфрей. Он одарил коллег улыбкой, каждого в соответствии с его рангом, и поспешил занять место рядом с Ингремом, как штурман рядом с командиром бомбардировщика. Его морщинистое лицо наводило на мысль, что Полфрею, наверное, приходится разглаживать щеки утюгом, чтобы чисто побриться. Три серебряные звезды поблескивали на его плечах. Все заметили: Полфрей запыхался.
— Будем считать, что совещание Штаба разведок Соединенных Штатов открыто, — четко сказал Ингрем. Слова у него выстраивались, как солдаты на параде. — Как вы знаете, на повестке дня один вопрос: обсуждение «Обзора разведданных А—4». Этот обзор был составлен под руководством доктора Джефри Пейджа, начальника китайского отдела, которого большинство из нас знает. Он присутствует здесь и готов ответить на все ваши вопросы.
Ингрем кивнул в сторону доктора Пейджа, высокого угловатого мужчины весьма ученого вида в скромной твидовой куртке с кожаными квадратами на локтях. Он сидел отдельно от всех у стены и попыхивал данхилловской трубкой.
— Поскольку все мы ознакомились с обзором группы доктора Пейджа, — продолжал Ингрем, — предлагаю сразу перейти к обсуждению.
— Только основных положений или мы можем задавать побочные вопросы? — спросил Уолтон. Представитель Комиссии по атомной энергии был тусклым человеком с реденькими седыми волосами; привычка смотреть на людей сквозь верхние половинки двухлинзовых очков придавала ему вечно встревоженный вид.
Фрейтаг, продолжая рисовать свои фигурки, поднял тонкую бровь.
— Побочные вопросы обычно выходят боком, — сказал он.
— Что вы имеете в виду? — спросил Уолтон.
— Право, не знаю. А вы что имели в виду?
— О! — только и мог сказать Уолтон. Он возвел очи горе, выражая отчаяние перед подобной несуразицей. Очки переехали у него на кончик носа, как тактическое оборонительное оружие.
Дескович в душе веселился. Большинство реплик Уолтона были пустей пустой бутылки, и Дескович всегда радовался, когда Фрейтаг давал понять, что не видит в них смысла. Три шефа военных разведок ухмыльнулись, однако их начальник, генерал Полфрей, неодобрительно кашлянул. Абрамс нахмурился. Ингрем постучал по столу.
— Будем придерживаться обычного порядка? — сказал он. — Начнем с вас, Марвин, прошу.
— У нас нет возражений по существу А—4, — сказал Полфрей. Это «у нас» прозвучало ненавязчиво, но соборно-торжественный тон генерала сразу вызвал у всех картину бесчисленных кабинетов Пентагона, где стриженные ершиком офицеры разведки встают и хором восклицают: «Да!» И тут на самом деле три шефа разведок армии, авиации и флота дружно закивали головами.
— В обзоре отмечается, — продолжал Полфрей, — почти полное прекращение испытательных атомных взрывов в Китае за последние два месяца. По-видимому, это неловкая и, я бы сказал, глупая попытка повлиять на исход наших президентских выборов в ноябре. — Он покосился на Ингрема. — Я правильно излагаю суть обзора, Артур?
— Да, — кивнул Ингрем. — Правда, из этого еще не следует, что Пекин явно предпочитает президента Роудбуша губернатору Уолкотту хотя бы потому, что Уолкотт для премьера Ванг Кво-пинга и партийной верхушки темная лошадка.
— Правильно, — сказал генерал Полфрей. — Итак, по этому пункту нет возражений. Во всяком случае, так думают у нас в разведуправлении министерства обороны. Спешу добавить, что политика не наше дело. У нас хватает своих забот.
— Значит, вы согласны с обзором? — спросил Ингрем.
— Да, но у меня есть одно дополнение, — ответил Полфрей.
Дескович заметил в одной из генеральских морщин волосок, который ускользнул от бритвы. «Наверное, Полфрей проклинал китайцев, — подумал он, — когда брился сегодня утром».
— Я полагаю, штаб разведслужб должен подчеркнуть, что независимо от прекращения атомных взрывов в политике Китая ничего существенного не изменилось.
— Почему вы так считаете? — спросил Абрамс. — Я не беру под сомнение ваши слова. Просто хочу понять вашу точку зрения.
— Да, конечно, — генерал Полфрей улыбнулся Абрамсу, и всем показалось, что кости голубя из госдепартамента хрустнули в железных объятиях Пентагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Дескович перебирал копии, почти не вникая в содержание документов. Мысли его были заняты Стивеном Гриром, о котором вот уже с неделю не было ни слуху ни духу. Точнее — в восемь тридцать пять вечера будет ровно неделя, как он пропал. Директор ФБР припомнил последнее сообщение Клайда Мурхэда, переданное ему по телефону перед самым его отъездом в Лэнгли, штат Вирджиния, на это совещание за пурпурной дверью. Дескович прочел рапорт секретного агента Ларри Сторма за вчерашний вечер, пока служебный лимузин вез его по автостраде Джорджа Вашингтона. Он дочитал его как раз тогда, когда машина свернула к ЦРУ возле указательного знака с надписью: «К научно-исследовательской станции». При виде этого маленького дорожного знака Дескович поморщился, настолько смешной была эта попытка замаскировать здание, известное в Вашингтоне всем иностранным дипломатам и агентам.
— Нам придется немного подождать, — раздраженный голос Ингрема оторвал Десковича от его мыслей. — Марвин звонил из Пентагона. Его задержал телефонный разговор с Белым домом.
— Бог располагает, человек надувает, — сказал Джером Фрейтаг.
Шеф УНБ был щуплым человеком с лисьей мордочкой. Он обожал подпускать шпильки своим коллегам. Дескович знал, что благодаря системе УНБ, дичайшей мешанине шифров, кодов и компьютеров, в которой никто, кроме Фрейтага, толком не разбирался, Фрейтаг был практически неуязвим. Подобно снайперу в бронированном бункере, он мог спокойно постреливать сквозь амбразуру, не опасаясь ответного огня.
Ингрем кисло улыбнулся Фрейтагу. Абрамс из госдепартамента забарабанил пальцами по столу. Уолтон из КАЭ завертел шеей, оглядывая неизвестно для чего эмблемы разведслужб на стенах. Все они были солидными государственными мужами и относились к Фрейтагу с опаской. Он шокировал их, и на каждую его выродку они смотрели, как синклит епископов на предложение молодого приходского священника отправлять службы под аккомпанемент джаза.
— А может быть, — продолжал Фрейтаг, — Марвин заперся со своими полковниками и готовит переворот?
Три шефа армейских разведок ухмыльнулись, и Фрейтаг радостно помахал им рукой. Затем он начал рисовать что-то в своем блокноте. Дескович, сидевший напротив, разобрал, что глава УНБ набрасывает силуэт китайского кули.
В этот момент в зал вошел генерал Марвин Полфрей. Он одарил коллег улыбкой, каждого в соответствии с его рангом, и поспешил занять место рядом с Ингремом, как штурман рядом с командиром бомбардировщика. Его морщинистое лицо наводило на мысль, что Полфрею, наверное, приходится разглаживать щеки утюгом, чтобы чисто побриться. Три серебряные звезды поблескивали на его плечах. Все заметили: Полфрей запыхался.
— Будем считать, что совещание Штаба разведок Соединенных Штатов открыто, — четко сказал Ингрем. Слова у него выстраивались, как солдаты на параде. — Как вы знаете, на повестке дня один вопрос: обсуждение «Обзора разведданных А—4». Этот обзор был составлен под руководством доктора Джефри Пейджа, начальника китайского отдела, которого большинство из нас знает. Он присутствует здесь и готов ответить на все ваши вопросы.
Ингрем кивнул в сторону доктора Пейджа, высокого угловатого мужчины весьма ученого вида в скромной твидовой куртке с кожаными квадратами на локтях. Он сидел отдельно от всех у стены и попыхивал данхилловской трубкой.
— Поскольку все мы ознакомились с обзором группы доктора Пейджа, — продолжал Ингрем, — предлагаю сразу перейти к обсуждению.
— Только основных положений или мы можем задавать побочные вопросы? — спросил Уолтон. Представитель Комиссии по атомной энергии был тусклым человеком с реденькими седыми волосами; привычка смотреть на людей сквозь верхние половинки двухлинзовых очков придавала ему вечно встревоженный вид.
Фрейтаг, продолжая рисовать свои фигурки, поднял тонкую бровь.
— Побочные вопросы обычно выходят боком, — сказал он.
— Что вы имеете в виду? — спросил Уолтон.
— Право, не знаю. А вы что имели в виду?
— О! — только и мог сказать Уолтон. Он возвел очи горе, выражая отчаяние перед подобной несуразицей. Очки переехали у него на кончик носа, как тактическое оборонительное оружие.
Дескович в душе веселился. Большинство реплик Уолтона были пустей пустой бутылки, и Дескович всегда радовался, когда Фрейтаг давал понять, что не видит в них смысла. Три шефа военных разведок ухмыльнулись, однако их начальник, генерал Полфрей, неодобрительно кашлянул. Абрамс нахмурился. Ингрем постучал по столу.
— Будем придерживаться обычного порядка? — сказал он. — Начнем с вас, Марвин, прошу.
— У нас нет возражений по существу А—4, — сказал Полфрей. Это «у нас» прозвучало ненавязчиво, но соборно-торжественный тон генерала сразу вызвал у всех картину бесчисленных кабинетов Пентагона, где стриженные ершиком офицеры разведки встают и хором восклицают: «Да!» И тут на самом деле три шефа разведок армии, авиации и флота дружно закивали головами.
— В обзоре отмечается, — продолжал Полфрей, — почти полное прекращение испытательных атомных взрывов в Китае за последние два месяца. По-видимому, это неловкая и, я бы сказал, глупая попытка повлиять на исход наших президентских выборов в ноябре. — Он покосился на Ингрема. — Я правильно излагаю суть обзора, Артур?
— Да, — кивнул Ингрем. — Правда, из этого еще не следует, что Пекин явно предпочитает президента Роудбуша губернатору Уолкотту хотя бы потому, что Уолкотт для премьера Ванг Кво-пинга и партийной верхушки темная лошадка.
— Правильно, — сказал генерал Полфрей. — Итак, по этому пункту нет возражений. Во всяком случае, так думают у нас в разведуправлении министерства обороны. Спешу добавить, что политика не наше дело. У нас хватает своих забот.
— Значит, вы согласны с обзором? — спросил Ингрем.
— Да, но у меня есть одно дополнение, — ответил Полфрей.
Дескович заметил в одной из генеральских морщин волосок, который ускользнул от бритвы. «Наверное, Полфрей проклинал китайцев, — подумал он, — когда брился сегодня утром».
— Я полагаю, штаб разведслужб должен подчеркнуть, что независимо от прекращения атомных взрывов в политике Китая ничего существенного не изменилось.
— Почему вы так считаете? — спросил Абрамс. — Я не беру под сомнение ваши слова. Просто хочу понять вашу точку зрения.
— Да, конечно, — генерал Полфрей улыбнулся Абрамсу, и всем показалось, что кости голубя из госдепартамента хрустнули в железных объятиях Пентагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117