Оставаясь невидимыми, боевики в то же время не пытались скрывать своего присутствия. Из глубины рощи слышались гортанные голоса, иногда раздавались смех и ругань.
Лежа за остроконечным скальным образованием, которое походило на клык собаки, Ярощук прекрасно видел опушку рощи. Тем не менее он регулярно прикладывал к глазам бинокль, стараясь как можно раньше заметить опасность.
— Идут, — неожиданно сообщил он, хотя ещё ничего не было видно.
Внимание всех сразу сосредоточилось на линии, разделявшей лес и поляну.
Боевики на этот раз не заставили себя ждать. В бинокли было прекрасно видно, что выходившие из под тени деревьев люди находятся далеко не в лучшей физической форме. Командир, который вел этот отряд, должно быть перестарался, подгоняя своих людей. Он делал все, чтобы загнать русских на гребень, не дав им возможности подготовиться к обороне. То, что позиция диверсантов заранее выбрана и оборудована, что размечены сектора обстрела и поставлены минно-взрывные заграждения боевики даже не догадывались.
Теперь, когда преследователи, правда, соблюдая предельную осторожность, вышли на опушку, стала заметна их усталость. Оказавшись на свободном пространстве, боевики стали садиться на землю, а некоторые ложились на спину, чтобы отдохнуть перед подъемом.
Без малого в три часа, видимо решив, что предрассветное время самое удобное для атаки, боевики на опушке леса поднялись в рост.
Из— за гор в небо выплыла бледная ущербная луна. Ее очертания напоминали лицо со щекой, изуродованной флюсом.
В прицел винтовки Таран отлично видел, как в цепи появился командир.
Это был крупный мужчина в пятнистом камуфляже, с большой черной ухоженной бородой, в черном берете и с традиционной зеленой лентой с вышитой на ней золотой канителью надписью «Аллах акбар», которая перетягивала широкий лоб. На шее на длинном ремне, опущенный до уровня пояса, висел автомат «Узи». Боевик был настолько уверен в своей неуязвимости, что стоял на открытом месте во весь рост, не пытаясь пригнутся или найти укрытие.
Двух секунд Тарану было достаточно, чтобы взять командира отряда на мушку. Задолго до начала боя они условились, что эта фигура принадлежит снайперу и никто другой на её уничтожение отвлекаться не должен.
Чтобы рванутся в атаку боевикам предстояло подняться с земли. Лежа на пузе можно стрелять, даже швырять гранаты, но ворваться на чужую позицию нельзя.
Ожидая мгновение первого броска вперед, Полуян выбрал слабину лески, намотав её на палец. То же самое сделал Резванов. Оба замерли в тревожном ожидании.
Наконец, боевики побежали. Их тени ясно обозначились на фоне неба.
Им позволили спокойно пройти не менее двухсот метров. Отсутствие сопротивления вселило в наступавших уверенность и они, перебегая от камня к камню, все меньше внимания уделяли маскировке.
Выбрав момент, когда первая линия наступавших приблизилась к участку минирования, а вторая заняла позицию на опушке рощи, Таран сделал выстрел. Пуля попала командиру боевиков в скулу, чуть пониже уголка правого глаза, пробила кость, отразилась от неё и вылетела наружу, оторвав часть нижней челюсти. Крупное, налитое силой тело безжизненно рухнуло на камни, внеся переполох в ряды наступавших.
— Дай! — подал команду Полуян в микрофон и рванул леску.
— Даю! — подбадривая себя, зло выкрикнул Резванов.
Звук двух взрывов, слившись в один затяжной хлопок, ударил по ушам. С некоторым запоздание внизу, где начинались заросли кизила и ежевики, лопнули ещё четыре гранаты.
Для наступавших все это оказалось неожиданным.
Первый же удар выкосил четырех из шести боевиков в первой линии атаки, а боевое ядро, засевшее в кустах, потеряло сразу десять человек.
И снова воцарилась тишина. Молчание, в котором можно было услышать посвистывание ветра в стеблях полыни.
Боевики, отступившие в лес, ничем не проявляли себя.
Солнце палило неимоверно жарко. Оно не походило на желтый кружок, каким дневное светило изображают дети. Оно расплескало белый огонь во все стороны и небо вокруг выглядело не голубым, а белесым, выжженным и выцветшим.
— Я спущусь вниз, — предложил Резванов. — Надо узнать, что там у них творится.
— Будь осторожен, — Полуян осторожно хлопнул товарища по плечу.
Резванов скрылся в темноте. Перебегая от куста к кусту, он спустился к опушке леса. Когда до деревьев оставалось не более десяти метров, он лег на землю и укрылся за камнем.
Он лежал, вжавшись в траву и держа автомат перед собой стволом вперед. Рычаг предохранителя не давал оружию случайно выстрелить, но указательный палец правой руки в любое время был готов привести автомат в боевое положение.
Резванов был уверен, что заметить его невозможно. Густая трава и ночь надежно его укрывали. Главным в тот момент была неподвижность. Глаз человека совершенное орудие познания мира, но у него есть и свои слабости: в сумерках он с трудом различает неподвижные предметы. Выдать засаду могло только движение. Однако лежать неподвижно занятие не из простых.
Десять минут внимательного наблюдения показали, что боевиков на опушке нет. Ни втянулись в глубину лесного массива и находились где-то там.
Резванов встал и в полный рост, переходя от дерева к дереву двинулся в сторону, откуда доносились неясные звуки голосов.
Вскоре он уже знал, что происходит в чужом стане.
Боевики собрались у костра… Отсутствие командира, моральное состояние, подорванное боевой неудачей и в то же время поразительная беспечность, заставляли их совершать непростительные ошибки. Более того, рассевшись у костра кружком, чеченцы стали выяснять отношения. Они говорили громко, размахивали руками, вскакивали и снова садились.
Резванов прислушался и вдруг понял: боевики выясняли отношения, пытаясь найти виновных в провале операции. К тому же все они явно находились под кайфом. Где и когда успели ширнуться и какой наркотик употребляли сказать было трудно.
Стрелки показывали четыре часа. Движение боевиков у костра прекратилось, стихли разговоры. Усталость и разочарование минувших суток взяли вверх. Сморенные пережитым люди заснули. Только охранник, движимый ответственностью за жизнь сообщников, либо просто физически более выносливый, чем другие, держа автомат наготове, прохаживался в тени деревьев.
Сделав несколько щелчков рацией, Резванов вызвал группу. Когда все собрались вместе, было решено покончить с боевиками, забрать боеприпасы, оставить ишаков на воле и уходить в сторону аула Шары. Оставаться здесь не имело смысла.
Первым потребовалось снять караульного. Он все ещё топтался в стороне от спавших боевиков, то и дело поправляя на груди автомат.
Догоравший костер бросал на него красные колеблющиеся отсветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87