Таран сел, привалившись спиной к широкому стволу и застыл, отдавшись спокойствию ожидания. Именно спокойствию, поскольку настоящие охотнику и снайперу азарт противопоказан. Этому не учат ни в военных училищах, ни на стрелковых курсах, потому что научить искусству ожидания человека с характером нервным, дерганым невозможно.
Далеко не каждый мастер спортивной стрельбы может показать снайперский класс на поле боя. Таран сам не раз проверял умение стрелков, имевших спортивные разряды, тем, что в момент прицеливания бросал рядом с ними взрывпакеты. Иногда после такой встряски спортсмен-пулевик, привыкший целиться и стрелять в обстановке строго регламентированной правилами соревнований, долго не мог прийти в себя не столько от испуга, сколько оттого, что он выпал из условий, к которым привык.
Главным качеством натуры Тарана была обстоятельность. Он ничего не делал по методу «тяп-ляп»., чем часто вызывал неудовольствие начальников, которые порой было наплевать на то, какой вкус будет у заказанного ими блюда, лишь бы оно оказалось горячим. В конце концов Тарана приучили к тому, что он, прежде чем взяться за дело, спрашивал командира:
— Так что вам надо? Быстро или хорошо?
И лишь немногие офицеры понимали: быстро и хорошо не всегда совместимые качества, хотя кажутся вполне достижимым требованием. Сделал выстрел и задача решена. Что набивать себе цену? Однако совместимость быстрого результата с хорошим качеством не всегда сочетались. И это вызывало раздражение тех, кто планировал спецакции.
Однажды на каменной гряде под Ачхой-Мартаном капитану Тарану приказали занять позицию и снять командира бригады боевиков Арслана Беноева. Источники в разведке дали наводку, сообщив, что Беноев проедет в указанном районе где-то около десяти утра. Планировщики операции для себя уточнили время: десять ровно. Это и должно было стать временем «Ч» для начала действий по разгрому бригады боевиков.
Таран занял позицию и приготовился ждать столько, сколько потребуется. Но его тут же стали дергать.
Полковник Котов из штаба армии то и дело возникал в эфире и раздраженно запрашивал полк:
— Он что телится ваш снайпер?
Полковник окончил Академию Фрунзе, не был дураком, что оправдывало бы его вопросы, однако считал возможным высказать командиру полка претензии за то, что цель не поражена и время начала операции сдвигается вопреки всем планам.
Теперь Таран был предоставлен самому себе и никто его не волновал. Сквозь прогалы между деревьями он отлично видел основание скалы с расселиной, в которой завис язык камнепада. Видимость сквозь пелену дождя была невысокой, и чтобы не потерять из виду места, где заложен заряд, Таран воткнул в камни сухую ветку.
Тропа, тянувшаяся по карнизу, не была видна, но это мало беспокоило Тарана. Человек, который по ней пойдет, обязательно окажется на виду как учебная поясная мишень.
То, что моджахеды не появлялись, снайпера абсолютно не затрагивало. Тропа — не железная дорога, на которой властвует расписание. Духи обязательно пойдут по ней сегодня. В это «сегодня» укладывался отрезок светлого времени дня. Значит, появления людей на карнизе скалы можно ожидать с трех утра до двадцати трех вечера. Это занимает двадцать часов. В засаду он сел в половине третьего. В пять духи на карнизе не появились. Можно было предположить, что боевики тронутся в путь до восьми, поскольку сумерки могут застать их на самом трудном месте перевала. Значит, оставшееся время ожидания сокращалось до пятнадцати часов. В случае усталости, как и было договорено, его сменит Бритвин. Стоило только подать знак.
Моджахеды вышли на карниз в шесть пятнадцать. Таран специально посмотрел на часы, на свои, не президентские. По царю Борису он свое время уже давно не сверял.
Таран поднял винтовку спокойным, много раз повторенным на тренировках движением и положил цевье на плоскую глыбу плитняка, которую приволок к засидке и уложил заранее.
Он и сам мог бы уже лежать, если бы точно знал, когда на карнизе появятся «духи». Но лежать под дождем на пропитанной холодной влагой земле не имело смысла. Теперь приходилось занимать позицию в авральном порядке.
Таран сперва уложил, а потом упер приклад в плечо со старанием новичка. Он знал, что именно умение сохранять приобретенные на тренировках навыки, отличает мастера от дилетанта. Излишняя уверенность в себе, небрежение мелочами неизбежно приводит к неудачам.
Он отключился от всего, что могло помешать ему, отвлечь от дела. Капли дождя попадали на шею, собирались в струйки и стекали за шиворот, но он этого не замечал.
Он установил незримую связь между глазом, который сквозь прицел видел взрыватель гранаты, предназначенной послужить детонатором для всего заряда и двумя гибкими фалангами указательного пальца, которые мягко касались спускового крючка.
Когда винтовка толкнула в плечо и тут же, не отделенный от выстрела временным интервалом, который можно измерить чувствами, на скалой, слившись со звуком взрыва яростно загремел, загрохотал камнепад, Таран понял — он попал и свое дело сделал.
Неожиданный обвал огромной массы камней прихватил колонну моджахедов в самом опасном месте карниза. Людей, буквально смяло и смело с тропы, не позволив кому бы то ни было укрыться и спастись.
Только погонщик лошадей, замыкавший караван, заметно отстал от ядра группы и успел увидеть, как сверху на тропу катится лавина камней. Она пугающе гремела, вздымая над собой облако рыжей пыли.
Временами огромные валуны вырывались из гремучего потока, высоко подскакивали и как пушечные ядра, обгоняя лавину, летели вниз по воздуху,.
Лишь мгновение длилось оцепенение. Погонщик понял — промедление будет стоить ему жизни. Он круто повернулся и побежал назад — туда, откуда пришел караван.
Таран поежился на своем мокром ложе, сдвинул винтовку влево. Легкая птичка смерти — «галочка» оптического прицела легла в темное пятно на спине погонщика между лопаток.
Однажды ещё во время афганской войны Тарану пришла мысль, что марка снайперского прицела напоминает булавку, на которую энтомологи насаживают жуков и бабочек прежде чем поместить их в коллекцию. И ему стало неприятно, что он накалывает на это острие людей. Но потом дело стало привычным, и мысли о том, что приходится убивать для того, чтобы самому оставаться живым больше его не тревожили.
Плавным движением пальца Таран потянул вытертый его рукой до блеска спусковой крючок. Грохот камнепада ещё не стих, со дна ущелья доносились тугие удары камней и одиночный выстрел утонул в этом шуме.
Пуля догнала погонщика и ударила его в спину. Он вскинул руки, по инерции сделал ещё два шага по карнизу, потом похилился влево и полетел в пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87