Аннотация
Офицерам и солдатам, их матерям и отцам, живым и мертвым, всем, кого опалила своим огнем война, посвящается эта книга.
«Собственно „триллерская“ составляющая у профессионального военного Щелокова очень неплохая, но роман все-таки глубже, честнее, важнее и говорит о самом больном — без гнева, пристрастия, взвешенно и откровенно»
«Книжное обозрение» 18 марта 2002 г.
Александр Щелоков
Чеченский разлом
Офицерам и солдатам, их матерям и отцам,
живым и мертвым, всем, кого опалила своим
огнем война, посвящается эта книга.
— Ряхин, притормози на углу Масловки.
— Чо так? — Ряхин мужик простой, бесхитростный, кто-то вдолбил ему в дурью башку суворовский принцип, что каждый солдат должен знать свой маневр, и он всегда лезет к старшим с вопросами, даже тогда когда лучше смолчать.
— Ты рули, рули, — недовольно буркнул лейтенант Валидуб, — все вопросы потом.
Ряхин обиженно насупился и ударил по тормозам. Завизжали, запели шины, дымясь на асфальте. Пассажиров в машине качнуло.
— Здесь встать?
— Здесь, будь ты неладен. Что так тормозишь резко? — Валидуб злился, и Ряхин довольно улыбнулся в рыжие усы, благо пассажиры, сидевшие позади, не видели выражения его лица.
Валидуб увалисто вылез из машины. Поманил в открытую дверь за собой сержанта Лысова, и они вдвоем направились к месту, где торговали астраханскими арбузами.
Огромная куча темно-зеленых с черными полосами плодов лежала запертая в железном решетчатом ящике. Возле неё стояли два азербайджанца — молодые крепкие парни, усатые и горбоносые.
— Как у вас тут с общественным порядком? — спросил лейтенант Валидуб, подходя. Он остановился, расставил ноги на ширину плеч и стал выразительно помахивать «демократизатором» — резиновой дубинкой длинной и толстой. — Никто вас не обижает?
— Никто, начальник, — продавец, который выглядел постарше, заискивающе улыбнулся.
— Вот и отлично, ребята. Если что — прямо ко мне. — Валидуб пристукнул дубинкой по прутьям арбузной клетки. Металл глухо застонал от тяжелого удара. — А сейчас выбери пару «шариков». Вот этот и этот. Пусть твой напарник отнесет к машине.
Младший сержант Лысов, стоявший за спиной Валидуба, лыбился. Ну, лейтенант! Ну, хват! В случае чего лопнешь, а ничего противозаконного не докажешь. Азер сам предложил арбузы, сам донес до машины, сам уложил их в багажник. Что поделаешь — уважают милицию торговцы. Хорошо знают, кто их защищает и бережет.
Когда «ментовоз» — белый «Мерседес» с синими номерами и буквами «ПГ» на бортах и крышке багажника скрылся из виду, азербайджанец, сам оттащивший и загрузивший товар в машину, вслух выругался и смачно сплюнул на асфальт.
— Гёт вере, вере… Слушай, Рустам, надо взять два-три арбуза и вколоть туда шприцем дзентрию…
— А, Керим, лучше холер или спилис. Где я тебе дзентрию достану?
— Да здравствует мир во всем мире, — сказал Керим, — и холер на московский милиций!
Оба понимающе рассмеялись.
— Ряхин, — сказал Валидуб, когда машина тронулась. — Гони на Писцовую. Надо один адресочек проверить.
Лысов скрыл улыбку. Он знал: лейтенант навещает на дому проститутку Люсю Макухину, с которой схлестнулся во время одной из облав на «ночных бабочек» столицы, и теперь поддерживает с ней постоянную связь.
Когда машина остановилась, Валидуб вынул из багажника самый крупный арбуз.
— Остальное вам, мужики. Пока!
Вечером свои торговые владения объезжал хозяин арбузной торговли Джабраил Мамедов крутой бакинский авторитет, глубоко пустивший корни в московскую почву и прижившийся здесь. Торговец Керим доложил шефу о событиях дня, не забыв рассказать о милицейском налете и о своем желании напустить на ментов дзентрию. Кериму казалось, что его забота о товаре будет оценена по достоинству. Однако шеф все воспринял всерьез.
— Ты понимаешь, что такое дзентрия? — спросил он строго. — Это бактрологическая война. Совсем не то, что нам нужно. Необходимо действовать политическими методами. Ты понял?
— Как это политически? — спросил Керим.
— Очень просто. Как ты думаешь, почему йахуды не сумели завоевать Сирию, Ливан, Ирак, и легко завоевали Россию? Ладно, скажу сам: они шли на арабов с оружием и получали отпор. А в Россию они приехали со своей хитростью и деньгами. Русские раскатали губы и попали в зависимость. Какой вывод?
— Какой? — спросил Керим.
— Ты ахмак. Свою выгоду видишь только в копейках. Выгода в другом, Керим. У денег инфляция. У отношений между людьми инфляции нет. Есть процент. Ты радоваться должен, что у тебя мент арбузы берет. Пусть берет. Если я ещё услышу про дзентерий, отверну тебе башку. Мент, который берет — это очень хорошо. Когда не берет — плохо.
Керим вздохнул.
— Этот готферран много берет. Скоро торговать будет нечем.
— Замолчи. Ты думаешь, он ещё сегодня приедет?
— Обязательно. Этот паразит как муха на мед летает сюда.
— Хорошо, Керим, я здесь останусь с тобой и посмотрю на него со стороны. Ты заранее отбери четыре арбуза. Самых лучших. И отложи в сторону.
— Ага, зачем? Он как голодный пес их ухватит и спасибо не скажет.
— Пусть хватает. И спасибо не надо. Если ты, Керим, хочешь войти в чужой дом, который охраняет злая собака, не стесняйся подкармливать её мясом. Злые собаки хорошо запоминают руки, которые дают ей пищу. К каждому бесплатному арбузу можешь добавлять ему ещё три рубля сдачи. Ты меня понял?
— Понял, ага.
— Отлично. А ты Рустам, — теперь Джабраил обратился ко второму торговцу, — слетай на Петровско-Разумовский рынок. Найди там Стопора. Ты его знаешь?
— Э, конечно знаю…
Петька Стопор — наркоман и мелкий карманник был известен всем, кто связан с торговлей. За дозу этот хмырь был готов выполнить для заказчика любое дело, вплоть до того, что мог найти дешевого киллера или взломщика, для проникновения в чужую квартиру. Главное для Стопора — заработать порцию кайфа.
— Вот найди его и тащи сюда. Пусть он посмотрит на мента вместе со мной.
— Зачем, ага? — любопытный Керим все хотел знать и понимать. Он старательно учился у шефа искусству владеть Москвой.
— Много знать будешь — скоро помрешь, — отрезал Джабраил. Тем не менее пояснил: пусть учится молодежь. — Пусть этот наркоман походит за ментом и узнает о нем все, что можно узнать. Знание — сила. Слыхал такое? Учти — это верно.
Валидуб сел на смятой постели подруги, свесил ноги, почесал грудь. Потом встал и потянулся, разведя руки в стороны. По солдатской привычке одевался быстро: поддернул штаны, задернул замок-молнию на ширинке, подтянул брючный ремешок.
Опустился в низкое мягкое кресло, заложил ногу на ногу. Вынул из кармана пачку сигарет «Ява». Прежде чем закурить звучно зевнул, широко раскрывая рот с ровными белыми зубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87