!
Мойдодыр молчал. Сжимал в правой руке «ПМ» с глушителем.
Все… Мужик в тулупе прошествовал мимо машины и пошёл гулять в лесок на противоположной стороне дороги. Мойдодыр бесшумно вылез из машины и медленно направился к Алексею. Но тот успел уже заменить колесо и уложить его в багажник. Полез за насосом, видимо, желая подкачать колесо. Мойдодыр уже находился метрах в пяти от него.
«Ну, давай, давай, стреляй», — шептал Михаил, весь сжавшись в комок. И от страха даже прикрыл глаза. И чуть было не проглядел самого интересного… Взял себя в руки и открыл глаза.
Алексей каким-то шестым чувством ощутил опасность, исходящую сзади, и резко обернулся. Увидел дуло пистолета, направленное на него, и сделал первое, что пришло в голову, — швырнул ножной насос в лицо убийце. И швырнул удачно — Мойдодыр попытался увернуться, и насос попал ему в висок. Он попятился, потерял равновесие и упал навзничь. Ударился затылком о заледенелую мостовую и потерял сознание. А Михаил чуть тоже не потерял от досады сознание… Сидел, пригнувшись, в машине, кусал пальцы и понятия не имел, что ему теперь делать. Перед глазами встало круглое лицо Живоглота… Что теперь будет? Что будет?
А Алексей спокойно подошёл к киллеру и пощупал у него пульс. «Живой, подлюка», — подумал он. Стал обыскивать содержимое его карманов.
«Дырявин Александр Лукич, был осуждён по статье сто третьей УК РСФСР. Освобождён 30 января 1992 года», — прочитал он справку об освобождении.
— Вот тебе и Дырявин, — прошептал он, кладя справку во внутренний карман пиджака. — Кто же это тебе меня заказал, а, Дырявин? — глядел он в неподвижное лицо киллера.
Поднял с земли пистолет и тоже положил к себе в карман куртки. Своего «ТТ» при нем не было, он держал его в сейфе на работе, хоть Сергей и советовал ему после того наезда носить оружие с собой. Насос положил в багажник, сел в машину, развернулся и рванул её с места. Проехал мимо зеленой «Нивы». Обратил внимание, что за рулём никого не было. На всякий случай запомнил номер машины. Возраст Инны, его собственный год рождения и буквы, символизирующие московский метрополитен. Так лучше запомнится…
В это время ошалевший от страха Лычкин пригнулся так низко, что чуть не сломал себе шею. «Эх, Мойдодыр, Мойдодыр», — шептал он, качая головой…
Алексей же остановился около телефона-автомата и набрал номер «Скорой».
— Алло, здравствуйте. Тут на улице Варги дом двадцать лежит мужчина лет сорока на вид. С ним что-то произошло, по-моему, ударился затылком об лёд. Спасибо.
«Ничего, — подумал он. — Заберут тебя, родненького, в больницу, а там мы тебя навестим и выведаем, кто это меня заказал, поглядим, кому я перешёл дорогу…»
А Михаил сидел в угнанной «Ниве» и лихорадочно соображал, что ему в такой ситуации делать. Тащить Мойдодыра с места происшествия было совершенно нереально, кто-нибудь мог заметить. Да и нужно ли это вообще? Оставлять же его на месте тоже нельзя. Наверняка, Кондратьев успел куда-то позвонить, либо в милицию, либо в «Скорую»… Да, а если его заберут, потянется ниточка… Уж к нему то, во всяком случае… А если его начнут бить в ментовке, выдержит ли он, не выдаст ли Живоглота и братков? А потом? Страшно подумать, что его ждёт потом… И это вместо казино, вместо крутых денег… Что же делать, что делать?
От внезапно пришедшей мысли ему только сначала стало жутко. А потом он понял, что это единственный в данной ситуации выход. Единственный выход… И как он ни страшен, по сравнению с другим вариантом это пустяки…
И все надо сделать очень быстро. И как хорошо, что ещё совсем темно…
Он вышел из машины и направился к киллеру. Увидел кровь на снегу и брезгливо поморщился. «А может быть, он уже того… сам…» — с надеждой подумал он, но тут же с досадой понял, что Мойдодыр дышит. Уже ни о чем не думая, совершенно машинально он присел рядом с ним, огляделся по сторонам. «Если кто пройдёт, то я просто оказываю помощь потерявшему сознание человеку, просто увидел человека на земле и помогаю ему», — лихорадочно думал он. А правая рука тянулась к приоткрытому смрадному рту Мойдодыра. Затем он резким движением закрыл Мойдодыру рот, а пальцами левой руки зажал ему сопящие ноздри. Лежащий несколько раз дёрнулся, но Михаил давил все сильнее и сильнее. «Господи, пронеси, только бы никто не проходил мимо. Ну… ну, дай бог, чтобы никого не было… Спите, спите мирным сном, дорогие мои москвичи, завтракайте, одевайтесь, трахайтесь, пейте кофе, какао, молоко, шампанское, только не проходите здесь… Он не должен жить, не должен…»
Мойдодыр тем временем стал дёргаться все сильнее и сильнее. У него даже приоткрылись глаза, и Михаил прочитал в них удивление и немой укор. Ему стало страшно, и от этого он ещё крепче зажимал киллеру рот. Наконец, тот дёрнулся в последний раз и обмяк… Михаил понял, что все кончено. Весь в холодном поту, он приподнялся и ещё раз поглядел на Мойдодыра. И зашагал к машине, оглянувшись по сторонам. И с досадой увидел человека с овчаркой, приближающегося к подъезду. «Он видел, он все видел, проклятый мудак…» — вертелось у него в голове. Он не знал, что Павел Егорович, обладатель немецкой овчарки, страдает сильной близорукостью и ему будут на руку его показания.
Делать было нечего, он, чертыхаясь, выжал сцепление и тронул машину с места. За поворотом чуть не сбил какого-то ханыгу. «И днём и ночью шляются, алкашня проклятая… — прошипел он. — Не дай бог, этот ещё что-то заметил… Хотя, ладно, он-то пьяный…» Какие-то потусторонние силы подсказывали ему, что он должен делать дальше. Он проехал несколько кварталов, где оставил свою «девятку». Перед тем, как пересесть в неё, он зашёл в телефон-автомат и набрал 02.
— Алло, милиция? Звонит прохожий. Я только что стал невольным свидетелем драки между двумя мужчинами около дома номер двадцать по улице Варги в Теплом Стане. Я слабый человек и побоялся вмешаться. Один из них ударил другого каким-то тяжёлым предметом, тот упал навзничь, и первый начал его душить. А потом он сел на «шестёрку», по-моему, бежевого цвета, хотя в темноте трудно разобрать цвет, и укатил. Но я запомнил номер машины… Вот он…
Произнеся номер машины Кондратьева, Михаил бросил трубку, не дожидаясь вопросов. Гордый собой и своей смекалкой, он сел в машину и, озираясь по сторонам, окольными путями поехал к Живоглоту.
… — На кой хер ты сюда припёрся, мудак? — ругался полусонный Живоглот. — Телка у меня, понимаешь? Говорил же, звонить надо. Что у вас там стряслось? Что-то не так? — побледнел он, вспомнив ласковые глаза Гнедого и его чернобурый полушубок.
— Я не мог звонить с улицы, мало ли что, — сказал Лычкин. — А кое-что непредвиденное действительно стряслось…
Он разговаривал с Живоглотом довольно уверенно, потому что знал, он в этой ситуации поступил единственно верным способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Мойдодыр молчал. Сжимал в правой руке «ПМ» с глушителем.
Все… Мужик в тулупе прошествовал мимо машины и пошёл гулять в лесок на противоположной стороне дороги. Мойдодыр бесшумно вылез из машины и медленно направился к Алексею. Но тот успел уже заменить колесо и уложить его в багажник. Полез за насосом, видимо, желая подкачать колесо. Мойдодыр уже находился метрах в пяти от него.
«Ну, давай, давай, стреляй», — шептал Михаил, весь сжавшись в комок. И от страха даже прикрыл глаза. И чуть было не проглядел самого интересного… Взял себя в руки и открыл глаза.
Алексей каким-то шестым чувством ощутил опасность, исходящую сзади, и резко обернулся. Увидел дуло пистолета, направленное на него, и сделал первое, что пришло в голову, — швырнул ножной насос в лицо убийце. И швырнул удачно — Мойдодыр попытался увернуться, и насос попал ему в висок. Он попятился, потерял равновесие и упал навзничь. Ударился затылком о заледенелую мостовую и потерял сознание. А Михаил чуть тоже не потерял от досады сознание… Сидел, пригнувшись, в машине, кусал пальцы и понятия не имел, что ему теперь делать. Перед глазами встало круглое лицо Живоглота… Что теперь будет? Что будет?
А Алексей спокойно подошёл к киллеру и пощупал у него пульс. «Живой, подлюка», — подумал он. Стал обыскивать содержимое его карманов.
«Дырявин Александр Лукич, был осуждён по статье сто третьей УК РСФСР. Освобождён 30 января 1992 года», — прочитал он справку об освобождении.
— Вот тебе и Дырявин, — прошептал он, кладя справку во внутренний карман пиджака. — Кто же это тебе меня заказал, а, Дырявин? — глядел он в неподвижное лицо киллера.
Поднял с земли пистолет и тоже положил к себе в карман куртки. Своего «ТТ» при нем не было, он держал его в сейфе на работе, хоть Сергей и советовал ему после того наезда носить оружие с собой. Насос положил в багажник, сел в машину, развернулся и рванул её с места. Проехал мимо зеленой «Нивы». Обратил внимание, что за рулём никого не было. На всякий случай запомнил номер машины. Возраст Инны, его собственный год рождения и буквы, символизирующие московский метрополитен. Так лучше запомнится…
В это время ошалевший от страха Лычкин пригнулся так низко, что чуть не сломал себе шею. «Эх, Мойдодыр, Мойдодыр», — шептал он, качая головой…
Алексей же остановился около телефона-автомата и набрал номер «Скорой».
— Алло, здравствуйте. Тут на улице Варги дом двадцать лежит мужчина лет сорока на вид. С ним что-то произошло, по-моему, ударился затылком об лёд. Спасибо.
«Ничего, — подумал он. — Заберут тебя, родненького, в больницу, а там мы тебя навестим и выведаем, кто это меня заказал, поглядим, кому я перешёл дорогу…»
А Михаил сидел в угнанной «Ниве» и лихорадочно соображал, что ему в такой ситуации делать. Тащить Мойдодыра с места происшествия было совершенно нереально, кто-нибудь мог заметить. Да и нужно ли это вообще? Оставлять же его на месте тоже нельзя. Наверняка, Кондратьев успел куда-то позвонить, либо в милицию, либо в «Скорую»… Да, а если его заберут, потянется ниточка… Уж к нему то, во всяком случае… А если его начнут бить в ментовке, выдержит ли он, не выдаст ли Живоглота и братков? А потом? Страшно подумать, что его ждёт потом… И это вместо казино, вместо крутых денег… Что же делать, что делать?
От внезапно пришедшей мысли ему только сначала стало жутко. А потом он понял, что это единственный в данной ситуации выход. Единственный выход… И как он ни страшен, по сравнению с другим вариантом это пустяки…
И все надо сделать очень быстро. И как хорошо, что ещё совсем темно…
Он вышел из машины и направился к киллеру. Увидел кровь на снегу и брезгливо поморщился. «А может быть, он уже того… сам…» — с надеждой подумал он, но тут же с досадой понял, что Мойдодыр дышит. Уже ни о чем не думая, совершенно машинально он присел рядом с ним, огляделся по сторонам. «Если кто пройдёт, то я просто оказываю помощь потерявшему сознание человеку, просто увидел человека на земле и помогаю ему», — лихорадочно думал он. А правая рука тянулась к приоткрытому смрадному рту Мойдодыра. Затем он резким движением закрыл Мойдодыру рот, а пальцами левой руки зажал ему сопящие ноздри. Лежащий несколько раз дёрнулся, но Михаил давил все сильнее и сильнее. «Господи, пронеси, только бы никто не проходил мимо. Ну… ну, дай бог, чтобы никого не было… Спите, спите мирным сном, дорогие мои москвичи, завтракайте, одевайтесь, трахайтесь, пейте кофе, какао, молоко, шампанское, только не проходите здесь… Он не должен жить, не должен…»
Мойдодыр тем временем стал дёргаться все сильнее и сильнее. У него даже приоткрылись глаза, и Михаил прочитал в них удивление и немой укор. Ему стало страшно, и от этого он ещё крепче зажимал киллеру рот. Наконец, тот дёрнулся в последний раз и обмяк… Михаил понял, что все кончено. Весь в холодном поту, он приподнялся и ещё раз поглядел на Мойдодыра. И зашагал к машине, оглянувшись по сторонам. И с досадой увидел человека с овчаркой, приближающегося к подъезду. «Он видел, он все видел, проклятый мудак…» — вертелось у него в голове. Он не знал, что Павел Егорович, обладатель немецкой овчарки, страдает сильной близорукостью и ему будут на руку его показания.
Делать было нечего, он, чертыхаясь, выжал сцепление и тронул машину с места. За поворотом чуть не сбил какого-то ханыгу. «И днём и ночью шляются, алкашня проклятая… — прошипел он. — Не дай бог, этот ещё что-то заметил… Хотя, ладно, он-то пьяный…» Какие-то потусторонние силы подсказывали ему, что он должен делать дальше. Он проехал несколько кварталов, где оставил свою «девятку». Перед тем, как пересесть в неё, он зашёл в телефон-автомат и набрал 02.
— Алло, милиция? Звонит прохожий. Я только что стал невольным свидетелем драки между двумя мужчинами около дома номер двадцать по улице Варги в Теплом Стане. Я слабый человек и побоялся вмешаться. Один из них ударил другого каким-то тяжёлым предметом, тот упал навзничь, и первый начал его душить. А потом он сел на «шестёрку», по-моему, бежевого цвета, хотя в темноте трудно разобрать цвет, и укатил. Но я запомнил номер машины… Вот он…
Произнеся номер машины Кондратьева, Михаил бросил трубку, не дожидаясь вопросов. Гордый собой и своей смекалкой, он сел в машину и, озираясь по сторонам, окольными путями поехал к Живоглоту.
… — На кой хер ты сюда припёрся, мудак? — ругался полусонный Живоглот. — Телка у меня, понимаешь? Говорил же, звонить надо. Что у вас там стряслось? Что-то не так? — побледнел он, вспомнив ласковые глаза Гнедого и его чернобурый полушубок.
— Я не мог звонить с улицы, мало ли что, — сказал Лычкин. — А кое-что непредвиденное действительно стряслось…
Он разговаривал с Живоглотом довольно уверенно, потому что знал, он в этой ситуации поступил единственно верным способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101