Почему никто даже не хочет его понять?
Чиун тронул его за плечо.
— Я закончу за тебя, — сказал он. — Но ты действительно старался.
Римо нахмурился и посторонился.
— Видите ли, — начал нараспев Чиун, — не в американских традициях нанимать ассасина. Они не верят в ассасинов, но им был нужен верный человек.
И тогда ко мне явился посланец. Он категорически заявил, что ассасина нанимать не станет. Ему был нужен учитель Синанджу, чтобы подготовить собственного ассасина. Нас не устроит Мастер Синанджу, твердил этот человек, — его звали Макклири, — нам нужен белый ассасин, потому что ему предстоит работать тайно. Он должен быть незаметен среди других белых.
И тогда я сказал этому Макклири, что Мастер Синанджу имеет больше веса, если он служит при монаршем дворе. Стоит вашим врагам узнать, что на вас работает Мастер Синанджу, и они почернеют от злости. Тайно работают одни грабители. Но, конечно, таких тонкостей ему было не понять. И это совершенно естественно — ведь он был белый человек, к тому же из страны, которой никогда не служил ни один Мастер Синанджу, поскольку Америка молодая страна, всего двухсот лет от роду. Белолицый Макклири настаивал на строжайшей секретности, и я сказал ему, что гарантией того является не цвет кожи ассасина, а его мастерство. И все же он стоял на своем. Он говорил, что ассасину, которого я должен для них обучить, предстоит самому отыскивать своих жертв. — Жители Синанджу опять посмеялись над странной логикой американцев. — И я сказал ему, что определять жертву должен только император, а дело ассасина — карать. Это старо как мир. Король не убивает, ассасин не правит.
То были тяжелые времена. Работы не было совсем. Кое-кто из вас, наверное, еще помнит: опять пошли разговоры о том, чтобы отсылать младенцев назад, в море. И я, к величайшему своему стыду, взялся за это позорное дело. Я согласился подготовить для Америки белого ассасина, но прежде оговорил условие, что американский ассасин не станет в будущем отбивать хлеб у любого из следующих Мастеров Синанджу. — Селяне одобрительно закивали. — Однако вместо ребенка мне подсунули в ученики взрослого мужчину, — насмешливо продолжал Чиун. Раздался смех. — И вместо корейца — белолицего. — Смех усилился. — Но виданное ли дело? — Чиун вновь придал лицу серьезное выражение, — этот белый, несмотря на то, что питался мясом, оказался крепок телом. Этот белый, при его длинном носе и нескладной походке, был добр сердцем. Я дал ему первые уроки, и этот белый оказался благодарным учеником. Он сказал: «Я — всего лишь ничтожный белый, но если ты научишь меня всем премудростям Синанджу, я буду твоим верным последователем до конца своих дней и никогда не устану возносить тебе хвалу, о великий!»
— Вот уж враки, — проворчал Римо.
Чиун легонько пихнул его локтем под ребро.
— И я сказал этому белому, человеку, по рождению стоящему ниже любого корейца: «Я сделаю это, потому что подписал контракт, а контракты для Синанджу священны». А надо сказать, что контракт, который я подписал, был необычен. Ни один Мастер Синанджу еще никогда не заключал такого странного контракта. Этот контракт не только предусматривал, что я обучу своего ученика искусству Синанджу — что я добросовестно исполнил, — но также и то, что если этот белый будет вести себя неподобающим образом, если он подведет своих белых начальников или оскорбит Дом Синанджу неправильной осанкой или плохим дыханием, то Мастер Синанджу получает полномочия и должен будет счесть своим долгом избавиться от этого белого как от ненужного хлама.
Все посмотрели на Римо.
— А как же еще поступить с непокорным белым? — сказал Чиун и всем своим видом дал понять, что пора смеяться.
Все засмеялись.
Римо зарделся.
Чиун опять посерьезнел.
— Но по мере того, как шли дни тренировок, я обнаружил удивительную вещь. — Для пущего драматизма Чиун выдержал паузу. — Мой белый ученик принял Синанджу! Не только своим нескладным телом или неразвитым умом, но и сердцем. И тогда я понял, что этот белый, при всей его жалкой внешности и ничтожных умениях, в сердце своем является корейцем. — При этих словах кое-кто из присутствующих демонстративно сплюнул себе под ноги. — Сердцем он кореец! — повторил Чиун. — Это было чудо! Потеряв уже всякую надежду на воспитание настоящего наследника Дома Синанджу, я вдруг обрел его в лице белого! И я учил и учил его, долгие годы внушая великие истины и стирая из его сознания те презренные навыки, которыми наделила его ничтожная страна, и дожидался своего часа. Теперь этот час пробил! Я представляю вам своего приемного сына Римо!
Жители Синанджу ответили ледяным молчанием. Под взглядом бесчисленных глаз Римо поежился.
— Скажи им, — прошипел Чиун.
— Что?
— Скажи о нашем решении. Скорей, пока толпа еще нас слушает!
Римо шагнул вперед.
— Я горжусь тем, что принадлежу к Синанджу, — просто сказал он.
Опять ледяное молчание.
— Я благодарен Чиуну за все, что он мне дал.
Никакой реакции.
— Я люблю его.
Лица женщин несколько смягчились, зато мужчины ожесточились еще больше.
Римо раздирали сомнения.
Чиун схватился за сердце.
— Я ничего не слышу, — прошептал он. — Я сейчас упаду в обморок!
— И я хочу вам сказать, что готов взять на себя все обязанности следующего Мастера Синанджу, — неожиданно для себя самого добавил Римо.
И тогда толпа возликовала. Все повскакали и стали приплясывать. Люди в ритуальных костюмах закружили вокруг Римо, как около новогодней елки.
Перед Римо то и дело возникал танцор в маске дракона.
— Что за чушь, — сердито сказал Римо. — Пока я не пообещал, что буду их содержать, они меня и знать не хотели.
— Они просто ждали, пока ты докажешь свою принадлежность к корейской расе, — пояснил Чиун. — И ты это сделал. Я горжусь тобой!
— Бред собачий! — сказал Римо и решительно зашагал прочь.
Чиун окликнул его, но Римо уходил, выражением лица заставляя толпу расступиться — всех, кроме танцора в маске дракона, который следовал за ним на почтительном расстоянии, больше не танцуя, но двигаясь тем не менее весьма странным образом.
Чиун опять опустился на трон.
— Что случилось? — спросил хранитель Пульян.
— Ничего, — ответил Чиун. — Он так ждал этого величайшего момента в своей жизни! Его просто захлестнули эмоции. — Но в глазах Чиуна стояла боль. — Пожалуй, церемонию посвящения надо на несколько дней отложить, — с сомнением произнес он.
Глава 10
Римо вышел из селения и, не разбирая дороги, зашагал куда глаза глядят.
В последние месяцы его преследовало желание отыскать своих настоящих родителей, которые бросили его еще в младенчестве. Найди он их — он бы, по крайней мере, знал, кто он есть на самом деле. Вопрос этот казался ему тогда необычайно важным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Чиун тронул его за плечо.
— Я закончу за тебя, — сказал он. — Но ты действительно старался.
Римо нахмурился и посторонился.
— Видите ли, — начал нараспев Чиун, — не в американских традициях нанимать ассасина. Они не верят в ассасинов, но им был нужен верный человек.
И тогда ко мне явился посланец. Он категорически заявил, что ассасина нанимать не станет. Ему был нужен учитель Синанджу, чтобы подготовить собственного ассасина. Нас не устроит Мастер Синанджу, твердил этот человек, — его звали Макклири, — нам нужен белый ассасин, потому что ему предстоит работать тайно. Он должен быть незаметен среди других белых.
И тогда я сказал этому Макклири, что Мастер Синанджу имеет больше веса, если он служит при монаршем дворе. Стоит вашим врагам узнать, что на вас работает Мастер Синанджу, и они почернеют от злости. Тайно работают одни грабители. Но, конечно, таких тонкостей ему было не понять. И это совершенно естественно — ведь он был белый человек, к тому же из страны, которой никогда не служил ни один Мастер Синанджу, поскольку Америка молодая страна, всего двухсот лет от роду. Белолицый Макклири настаивал на строжайшей секретности, и я сказал ему, что гарантией того является не цвет кожи ассасина, а его мастерство. И все же он стоял на своем. Он говорил, что ассасину, которого я должен для них обучить, предстоит самому отыскивать своих жертв. — Жители Синанджу опять посмеялись над странной логикой американцев. — И я сказал ему, что определять жертву должен только император, а дело ассасина — карать. Это старо как мир. Король не убивает, ассасин не правит.
То были тяжелые времена. Работы не было совсем. Кое-кто из вас, наверное, еще помнит: опять пошли разговоры о том, чтобы отсылать младенцев назад, в море. И я, к величайшему своему стыду, взялся за это позорное дело. Я согласился подготовить для Америки белого ассасина, но прежде оговорил условие, что американский ассасин не станет в будущем отбивать хлеб у любого из следующих Мастеров Синанджу. — Селяне одобрительно закивали. — Однако вместо ребенка мне подсунули в ученики взрослого мужчину, — насмешливо продолжал Чиун. Раздался смех. — И вместо корейца — белолицего. — Смех усилился. — Но виданное ли дело? — Чиун вновь придал лицу серьезное выражение, — этот белый, несмотря на то, что питался мясом, оказался крепок телом. Этот белый, при его длинном носе и нескладной походке, был добр сердцем. Я дал ему первые уроки, и этот белый оказался благодарным учеником. Он сказал: «Я — всего лишь ничтожный белый, но если ты научишь меня всем премудростям Синанджу, я буду твоим верным последователем до конца своих дней и никогда не устану возносить тебе хвалу, о великий!»
— Вот уж враки, — проворчал Римо.
Чиун легонько пихнул его локтем под ребро.
— И я сказал этому белому, человеку, по рождению стоящему ниже любого корейца: «Я сделаю это, потому что подписал контракт, а контракты для Синанджу священны». А надо сказать, что контракт, который я подписал, был необычен. Ни один Мастер Синанджу еще никогда не заключал такого странного контракта. Этот контракт не только предусматривал, что я обучу своего ученика искусству Синанджу — что я добросовестно исполнил, — но также и то, что если этот белый будет вести себя неподобающим образом, если он подведет своих белых начальников или оскорбит Дом Синанджу неправильной осанкой или плохим дыханием, то Мастер Синанджу получает полномочия и должен будет счесть своим долгом избавиться от этого белого как от ненужного хлама.
Все посмотрели на Римо.
— А как же еще поступить с непокорным белым? — сказал Чиун и всем своим видом дал понять, что пора смеяться.
Все засмеялись.
Римо зарделся.
Чиун опять посерьезнел.
— Но по мере того, как шли дни тренировок, я обнаружил удивительную вещь. — Для пущего драматизма Чиун выдержал паузу. — Мой белый ученик принял Синанджу! Не только своим нескладным телом или неразвитым умом, но и сердцем. И тогда я понял, что этот белый, при всей его жалкой внешности и ничтожных умениях, в сердце своем является корейцем. — При этих словах кое-кто из присутствующих демонстративно сплюнул себе под ноги. — Сердцем он кореец! — повторил Чиун. — Это было чудо! Потеряв уже всякую надежду на воспитание настоящего наследника Дома Синанджу, я вдруг обрел его в лице белого! И я учил и учил его, долгие годы внушая великие истины и стирая из его сознания те презренные навыки, которыми наделила его ничтожная страна, и дожидался своего часа. Теперь этот час пробил! Я представляю вам своего приемного сына Римо!
Жители Синанджу ответили ледяным молчанием. Под взглядом бесчисленных глаз Римо поежился.
— Скажи им, — прошипел Чиун.
— Что?
— Скажи о нашем решении. Скорей, пока толпа еще нас слушает!
Римо шагнул вперед.
— Я горжусь тем, что принадлежу к Синанджу, — просто сказал он.
Опять ледяное молчание.
— Я благодарен Чиуну за все, что он мне дал.
Никакой реакции.
— Я люблю его.
Лица женщин несколько смягчились, зато мужчины ожесточились еще больше.
Римо раздирали сомнения.
Чиун схватился за сердце.
— Я ничего не слышу, — прошептал он. — Я сейчас упаду в обморок!
— И я хочу вам сказать, что готов взять на себя все обязанности следующего Мастера Синанджу, — неожиданно для себя самого добавил Римо.
И тогда толпа возликовала. Все повскакали и стали приплясывать. Люди в ритуальных костюмах закружили вокруг Римо, как около новогодней елки.
Перед Римо то и дело возникал танцор в маске дракона.
— Что за чушь, — сердито сказал Римо. — Пока я не пообещал, что буду их содержать, они меня и знать не хотели.
— Они просто ждали, пока ты докажешь свою принадлежность к корейской расе, — пояснил Чиун. — И ты это сделал. Я горжусь тобой!
— Бред собачий! — сказал Римо и решительно зашагал прочь.
Чиун окликнул его, но Римо уходил, выражением лица заставляя толпу расступиться — всех, кроме танцора в маске дракона, который следовал за ним на почтительном расстоянии, больше не танцуя, но двигаясь тем не менее весьма странным образом.
Чиун опять опустился на трон.
— Что случилось? — спросил хранитель Пульян.
— Ничего, — ответил Чиун. — Он так ждал этого величайшего момента в своей жизни! Его просто захлестнули эмоции. — Но в глазах Чиуна стояла боль. — Пожалуй, церемонию посвящения надо на несколько дней отложить, — с сомнением произнес он.
Глава 10
Римо вышел из селения и, не разбирая дороги, зашагал куда глаза глядят.
В последние месяцы его преследовало желание отыскать своих настоящих родителей, которые бросили его еще в младенчестве. Найди он их — он бы, по крайней мере, знал, кто он есть на самом деле. Вопрос этот казался ему тогда необычайно важным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49