Разберемся с Тебосом после, решил Римо. Позади него взорвалась мина.
Взрывная волна отбросила Римо к стене.
— Убирайтесь отсюда! — крикнул он Скуратису.
Стоящий рядом Чиун провел подушечками пальцев по стене.
— Это всего лишь сталь, — доверительно сообщил Мастер Синанджу. — Начали!
Словно поршни мощного мотора, их кулаки застучали по стальной переборке, но не в унисон: они отставали один от другого на тысячные доли секунды, тараня стену. Они проникали в толщу металла, и не успевал тот отозваться вибрацией на первый удар, как следующий резко менял частоту этой вибрации, создавая неодинаковое напряжение в разных направлениях внутри металла. Сталь будто застонала от боли.
Удар за ударом. Левой — правой, левой — правой... Под нажимом человеческой плоти металл постепенно становился хрупким. В стороны полетели мелкие кусочки стали. И тут Чиун, крутанувшись вокруг себя, ударил кончиками пальцев в переборку. Пальцы прошли сквозь сталь, как сквозь тесто. Рука оказалась снаружи, в холодной воде Атлантики, а когда он выдернул ее назад, в пробитое отверстие хлынула зеленоватая морская вода.
Рванув за противоположные края отверстия, Римо и Чиун отогнули в стороны кусок толстенного стального листа, как жестяную крышку консервной банки. Со свистом, будто из гигантского пожарного шланга, ударила мощная водяная струя, отбросив Римо и Чиуна к противоположной стене.
— Теперь пойдем, — сказал Чиун.
— Пойдем, папочка!
Оба побежали к выходу. Вода уже доходила до колен, за спиной слышались глухие звуки взрывов. Вот и пролом в стене кладовой. Пройдя через него, они поставили оторванные листы на прежнее место, почти наглухо закрыв отверстие, вышли в коридор и снова заклинили дверь.
Коридоры наверху были заполнены мечущимися в панике людьми. Дипломаты топтали друг друга, телохранители спасали себя, забыв о своей обязанности спасать других.
— Видел, что бывает, когда экономят на охране? — спросил Чиун.
— Пойдем наверх, — сказал Римо.
На главной палубе Скуратис говорил с капитаном. Грек энергично жестикулировал, и, хотя на нем не было формы, старший офицер внимал распоряжениям беспрекословно.
— Когда все покинут центральное отделение, перекройте все проходы, ведущие из него в другие секции корабля.
— Но центральная секция заполнится водой, сэр, — возразил офицер.
— Это нам и нужно! Корабль останется на плаву. Действуйте!
Заметив Римо и Чиуна, Скуратис направился к ним, но его отшвырнули в сторону двое дипломатов, мчавшихся сломя голову на корму, к спасательным шлюпкам. Чиун подставил ногу, и оба грохнулись вниз лицом на доски палубы.
— Не знаю, как вам это удалось, — обратился к Римо Скуратис, — но спасением судна я обязан вам!
С кормы доносились звуки яростной схватки. Люди в военной форме, телохранители, женщины в вечерних платьях сражались друг с другом, пуская в ход зубы и ногти, любой ценой стремясь захватить место в спасательной шлюпке.
— Взгляните на них, — сказал Скуратис. — Точно испуганные муравьи. И эти люди правят миром!
— Большинство людей и живет жизнью муравьев, — сказал Чиун. — А эти правители в этом муравьином мире. Настоящие люди управляют своей жизнью сами.
— Вы очень мудрый человек, — сказал Скуратис.
Под ногами ощущались новые взрывы. Кто-то тронул Римо за плечо. Он обернулся и увидел Смита. Кровь на лице Смита засохла и превратилась в темную корку.
— Что происходит? — спросил Смит.
— Все в порядке, Смитти. Корабль в безопасности.
— Прекрасно, Римо! Прекрасно!
От волнения у Смита перехватило горло, он пошатнулся. Римо подхватил его и усадил на палубе, прислонив спиной к борту.
Где-то поблизости раздался револьверный выстрел, прозвучавший в открытом пространстве океана точно щелчок. Римо поднял глаза. На корме судна индийский делегат разрядил свой пистолет в камбоджийца и теперь снимал с мертвого тела спасательный жилет. Его спутницы визжали от страха.
— Минуточку, — сказал Римо Скуратису. — Пойду наведу порядок.
— Он справится? — спросил Скуратис у Чиуна, глядя вслед Римо. — Там много сильных мужчин!
Чиун отрицательно покачал головой.
— Там много муравьев, а мужчина — только один. Это Римо.
Скуратис видел, как Римо вошел в толпу дерущихся из-за спасательных поясов, отталкивающих друг друга от спасательных шлюпок. Греку показалось, что он видит ребенка, аккуратно расставляющего сваленные в кучу деревянные кубики. Беспорядочная толпа мало-помалу выстроилась в ровные ряды, возбужденные голоса стихли.
Когда Римо вернулся к Скуратису и Чиуну, до них донеслись звуки песни.
Люди на корме пели:
Америка, Америка,
Страна моей любви...
— Я не спрашиваю, как вам это удалось, — сказал Скуратис.
— Все дело в моем природном обаянии, — скромно ответил Римо.
К ним подошел офицер.
— Все под контролем, сэр! — доложил он Скуратису.
— Отлично! — ответил грек. — Вы молодчина! Вы — настоящий моряк. — Голос Скуратиса звучал торжественно: в его устах это была высшая похвала.
— Благодарю вас, сэр! — Лицо молодого офицера вспыхнуло от радости и гордости.
Внезапно чьи-то руки обвили шею Скуратиса.
— О, Демо, я так волновалась!
Это была Елена. Подойдя к греку сзади, она попыталась его поцеловать.
Он повернулся и оттолкнул ее от себя.
— Твой отец — законченный негодяй! — Голос Скуратиса дрожал от ненависти.
— Я не отвечаю за отца!
— Да, ты за него не отвечаешь. Но ты из семьи Тебосов, в твоих жилах течет их гнилая кровь!
— Но я ничего не сделала! Я не...
Она стояла в длинном белом платье, умоляюще протянув к нему руки, ища и не находя прощения в его глазах.
— Запомни, — холодно сказал он. — Завтра во всех газетах мира появятся статьи, намекающие на то, что твой отец был моим тайным компаньоном в сооружении этого корабля. Я хочу, чтобы ты знала: это неправда! Я сочинил эту басню, чтобы вывести из равновесия твоего отца. Мой корабль построен моряком. Его построил я, Демосфен Скуратис, твой отец не имеет к нему никакого отношения. Мерзавцы ничего не могут создать, кроме глупых дочерей... Прочь, мразь!
Елена отпрянула, будто ее ударили хлыстом. Лицо девушки побледнело, а потом вспыхнуло гневом.
— Презренный чистильщик! — выкрикнула она. — Мой отец раздавит тебя, как нищего на перекрестке, и поделом! Я ему в этом помогу! Клан Тебосов не успокоится, пока не очистит землю от такой падали, как ты, грязная свинья!
Скуратис отмахнулся от нее, словно от ребенка, слишком неразумного, чтобы его наказывать.
Елена отступила на несколько шагов, пристально посмотрела на Скуратиса, будто запоминая его черты, и пошла прочь, ни разу не оглянувшись.
Дочь Тебоса держалась неестественно прямо, будто проглотила аршин. Теперь у нее было предназначение, дающее ей силы жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37