Но я не мог ожидать, что вы выйдете на люди одетый точно клоун.
Смит фыркнул, точь-в-точь как святоша из романа Диккенса.
— Я стараюсь одеваться как все. Мне казалось, что на сегодняшнем приеме мой костюм будет соответствовать, так сказать... А если уж говорить о манере одеваться, я удивлен, видя на вас все ту же тенниску и брюки. Я думал, что вы щеголяете теперь в шелковых шароварах и расшитых туфлях с загнутыми кверху носами.
— Ну ладно, — сказал Римо, — мы квиты. Но что привело вас сюда?
— Извините, Римо, это — государственная тайна.
— С каких это пор у вас от меня секреты?
— Но, согласитесь, я не могу выбалтывать первому встречному все, что знаю. Тем более иранскому телохранителю, — сказал Смит.
У Римо задвигался кадык.
— Секреты? От меня? — повторил он, помолчав.
Смит слегка передернул плечами, как будто желая поправить тяжелую ношу у себя на спине — он нес на себе груз ответственности за судьбу планеты.
— Тогда я сам скажу вам, что вы здесь делаете. Вы считаете, что здесь, на корабле, что-то готовится, и хотите помешать этому. А сверток бумаг у вас под мышкой — чертежи этой лодки.
— Корабля, — терпеливо поправил его Смит. — Это не лодка, а океанский лайнер.
— Да пропади он пропадом! — вскричал Римо. — Мне нет дела до того, как его называть: лодка, корабль или вонючая лохань. Вы запаслись чертежами потому, что считаете положение на этой шаланде неблагополучным, раз здесь происходят нападения, убийства и прочее. Так я говорю?
— Близко к истине? — согласился Смит.
— О'кей. Теперь я скажу вам кое-что интересное. Здесь что-то зреет, но что именно, я не знаю. Чертежи не покажут вам того, что есть на самом деле. Эта треклятая баржа вся издырявлена тайными проходами и нашпигована аппаратурой, о которой никто и понятия не имеет. Почему бы вам, Смитти, не собрать американскую делегацию и не отчалить, пока не поздно?
— Катастрофа на этом корабле может стать мировой трагедией, — возразил Смит.
— Мир пережил смерть многих великих людей, а жалкая толпа паяцев — невелика потеря. Полно, Смитти! Вы же их видели сегодня на приеме. Кого вы собираетесь спасать? Забирайте нашего представителя и его штат. Пусть у вас болит голова об Америке.
— Это не наш стиль работы, — сказал Смит. — Извините, Римо, — продолжал он после паузы, — но это как раз то, чего вы никогда не понимали.
— Но ведь здесь опасно, Смитти, действительно опасно!
— Каждый делает свой выбор.
— Значит, вы собираетесь остаться на этой лодке, — тьфу! — на этом чертовом корабле и будете рисковать жизнью, пытаясь выяснить, что здесь готовится, и помешать этому — и ради кого? Ради стада корыстолюбивых, падких на бесплатное угощение выродков в полосатых штанах, готовых продать душу за цент.
— Да, — просто сказал Смит.
— Значит, Чиун был прав?
— Вот как? В чем же?
— Что вы — безумец, всегда были им и навсегда им останетесь.
— Мне понятна его точка зрения. Вы с Чиуном, так же как и другие наемники, работающие только ради денег, никогда не поймете тех, кто работает бескорыстно. Именно это делает их сумасшедшими в ваших глазах. Вам нравится работать на Иран?
— В общем, да, — сказал Римо. — Очень милые люди. Хорошо платят и не дают нелепых заданий.
— Я рад, что вы так хорошо устроились, — сказал Смит.
— Послушайте, Смитти. Вы здесь для того, чтобы обезопасить корабль, так? Но ведь это как раз то, чего вы хотели от нас с Чиуном. Пусть у нас с вами не все шло гладко, но ведь сейчас-то мы здесь. Почему бы вам теперь не уехать? Вы хотели поручить это нам, и мы этим занимаемся.
— Вы правы, Римо, но лишь отчасти. Видите ли, Чиун и вы работаете на Иран. Насколько мне известно, иранцы могут быть причастны к происходящему на корабле. Не обижайтесь, но я вам доверять не могу; я не имею права считать вас беспристрастным и непредубежденным сотрудником, когда вы работаете на хозяина, который вполне может оказаться нашим противником.
— Вы — самый большой зануда, какого я когда-либо знал! — вспылил Римо.
— Прошу прощения, — сказал Смит, — но у меня очень мало времени, а дел много.
И он углубился в изучение вынутого из рулона листа бумаги.
Римо зашагал было прочь в своих хлюпающих мокасинах, но обернулся.
— Вы — сумасшедший, — сказал он.
Не отрываясь от своего занятия, Смит кивнул.
Сделав еще несколько шагов, Римо кинул через плечо:
— И одеты вы как пугало!
Смит ответил рассеянным кивком.
— Вы — редкостный сквалыга, и надеюсь, что американские делегаты сейчас жуют ластики и портят канцелярские скрепки, бросая их об стену. Подумайте, какая расточительность!
Смит согласно кивнул ему в ответ.
— Повернитесь, черт возьми, когда с вами разговаривают! — не выдержал Римо.
Смит повернулся.
— Передайте от меня привет шаху, — сказал он.
Римо застонал, как от зубной боли, и кинулся прочь.
Глава 11
— Не хочу слышать об этом, папочка!
— Разумеется, нет, — сказал Чиун. — Зачем слушать о том, от чего зависят наши жизни?
— Моя жизнь не зависит от состояния персидского... а, черт! — иранского телевидения. Меня не волнует, есть у них «мыльные оперы» или нет. Это не угрожает моей жизни.
— Как это на тебя похоже! Полное бездушие и бестактность по отношению к своему учителю, невнимательность к его запросам. Ты заботишься только о своем комфорте. Ты готов всю ночь плескаться в океане, а до меня тебе и дела нет.
— Слушай! Это ведь ты придумал пойти на службу к иранцам, скажешь, нет? Так чего же теперь жаловаться?
— А ты придумал другое — ничего не рассказывать мне о том, как низко пал некогда величественный Павлиний трон. Персия была великой страной, ею правили могущественные монархи. А этот нынешний Иран, как ты его называешь, почему ты мне ничего о нем не рассказывал? Почему не сказал, что он теперь совсем отсталый? У них же нет дневных телевизионных опер! И вообще очень мало передач.
— Да откуда же мне было знать об этом? — сердито буркнул Римо.
— Это входит в твои обязанности. Такие вещи ты должен знать в первую очередь. А почему, по-твоему, я позволяю тебе находиться все время рядом со мной? Может, мне доставляет удовольствие видеть, как ты ведешь себя за столом? Может, твой торчащий нос и твои неприятные круглые глаза напоминают мне свежую розу, покрытую утренней росой?
— Нос у меня не такой уж большой, — проворчал Римо.
— Ты — американец, а у всех американцев большие носы, — возразил Чиун.
— Корейцы тоже все на одно лицо, — сказал Римо.
— Не так уж плохо, что мы выглядим на одно лицо, раз оно приятное. Тебе следовало знать, что Персия сейчас в упадке.
— Я никогда такими вещами не занимался — это дело Смитти.
— Нечего теперь сваливать свою вину на бедного, оклеветанного императора Смита, которого ты предал, бросив службу, — сказал Чиун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37