— Ты допускаешь, что я могу оказаться недостаточно вежлив? — удивился Римо.
— Нет, — сказал Чиун. — Ты очень даже вежливый. Но я прошу тебя немножко больше уважать традиции.
— Ты лукавишь, папочка, я действительно грубиян.
— Научиться изысканным манерам нетрудно — у тебя есть достойный пример для подражания.
— Я предпочитаю оставаться самим собой.
— Благородная и достойная цель, — одобрил Чиун.
— Ты говоришь так только для того, чтобы поднять мне настроение. А помнишь, как ты шпынял меня раньше?
— Я не шпынял, — сказал Чиун. — Просто старая мерзкая жаба не может не раздражаться при виде красивого цветка. Что же касается твоего желания оставаться самим собой, то те горы под нами этой цели уже достигли. Твое самодовольство — результат победы дурного вкуса над умением проникать в суть вещей. А что касается поездки в Тегеран, то я должен принести к подножию трона кусок глины и попытаться выдать его за драгоценный самоцвет. Извини, я очень устал от этих попыток поднять тебе настроение. Даже мне не легко все время проявлять доброжелательность.
Появилась стюардесса с двумя записками. В одной из них Заруди звал Римо и Чиуна к себе, в передний салон. Другую, предназначавшуюся Римо, она с многозначительной улыбкой пообещала отдать после.
— Передайте, пускай сам приходит, если мы ему нужны, — сказал Римо.
— Передайте, что мы усердно трудимся для его блага, сказал Чиун.
— Так что же передать? — не поняла стюардесса. — Первое или второе?
— Это одно и то же, — сказал Чиун.
Вскоре второй уцелевший телохранитель почтительно приблизился к ним и подал два толстых конверта, сказав, что посол просит их ознакомиться с содержанием этих газетных вырезок, чтобы получить представление об опасностях, которые заключает в себе «Корабль Наций».
Римо рассказал Чиуну о брифинге по поводу этого корабля, где присутствовали сотрудники служб безопасности многих стран и где высказывалось предположение, что он может стать ареной действия террористов, которые, вероятно, намереваются захватить корабль во время первого же плавания и потребовать за него громадный выкуп.
Они поделили работу пополам. Поля статей были испещрены красными пометками. В заголовках мелькало название новой террористической группы «Фронт освобождения Скифии».
Вскоре появился и господин посол собственной персоной.
— Что вы думаете об опасности со стороны скифов? — спросил он у Чиуна. — Какие встречаются воспоминания о них в великой истории Дома Синанджу?
Заруди подчеркнул, что некогда могущественные и неустрашимые скифы теперь как народность не существуют Во всяком случае, так думают, но ведь все считали, что и Дома Синанджу не существует!
Чиун допускал, что использование названия «скиф» весьма показательно.
Он напомнил, что в древности скифы враждовали с предками Заруди — мидийцами, которые жили еще до персов. Посол заметно расстроился.
— Само использование этого названия чревато опасностью для Павлиньего трона, добавил Чиун. — Но у персов есть и преимущества, те, кто называют себя скифами, не знают, что Дом Синанджу стоит на страже интересов Персии, готовый поразить ее врагов.
— Вы собираетесь на них напасть? — спросил Заруди.
— Нет, — ответил Римо. — Мы намереваемся обратить их силу в их слабость. Чем слабее мы кажемся, тем опаснее для скифов.
Чиун одобрительно кивнул.
— Слава Дому Синанджу! — воскликнул посол.
— Наше время — время больших опасностей и больших возможностей, — сказал Чиун послу и подмигнул Римо.
Глава 5
Это была очень пышная церемония.
Празднично иллюминированный плавучий дом Объединенных Наций величественно сползал со стапелей в воды нью-йоркской гавани. Израсходованной электроэнергии хватило бы на месяц всему штату Айова.
На церемонии присутствовала целая армия журналистов. Из них можно было бы укомплектовать штаты «Нью-Йорк таймс», «Таймс» и «Правды», вместе взятых. Они и так следили за процессом спуска корабля на воду что называется, «от и до», но ООН, считавшая, что мировая пресса гоняется за сенсациями и не внушает доверия, учредила должность представителя по связи с прессой с окладом четырнадцать тысяч долларов в год, от которого и должны были исходить все новости. На эту должность назначили африканца, получившего ученую степень в Институте культуры и антропологии по специальности «народные ремесла». Под «народными ремеслами» подразумевалось плетение корзин.
Во вместительные трюмы корабля загрузили столько провизии и дорогих напитков, что их хватило бы на двухлетний поход ордам Чингисхана. Устрашающих размеров атомные двигатели, установленные глубоко в чреве судна на непрерывно охлаждаемых и надежно изолированных водяных ложах, вращали гигантские гребные винты. Их мощность в 120 раз превышала мощность атомной бомбы, сброшенной во время второй мировой войны на Хиросиму.
Ослепительно белое судно, будто движущийся полуостров, плавно сошло со стапелей в объятия Атлантического океана. Люди на нем казались крохотными пятнышками. Целый год понадобится делегатам, чтобы научиться свободно ориентироваться на корабле, изучить расположение гимнастических и танцевальных залов, молитвенных домов, консульств, теннисных кортов. Зрительские трибуны центрального стадиона, расположенного на верхней палубе, вмещали пять тысяч зрителей, его игровая площадка была покрыта настоящим дерном.
Тормозной путь корабля, идущего полным ходом, составлял как минимум тринадцать миль.
Движение, однако, совсем не ощущалось. Пассажиров, правда, предупредили, что иногда может раздаваться оглушительный грохот. Его вызывали ударные волны, возникающие при дроблении волн перед носом корабля. Дело в том, что корабль не резал волны, а дробил их. Желающим демонстрировали на модели, как это происходит: некое подобие метлы на длинной ручке опрокидывалось с высоты на воду, а затем поднималось наверх.
Когда носильщики перенесли все четырнадцать изукрашенных сундуков Чиуна в помещение иранского представительства, посол Заруди лично рассказал все, что знал о громадном корабле.
— Как нравится Мастеру Синанджу это чудо двадцатого века? — спросил он.
— Здесь дует.
Посол собственноручно показал, как действуют приборы, регулирующие температуру и влажность воздуха.
— Теперь стало душно, — сказал Чиун. Заруди снова подрегулировал приборы, но теперь старца не устраивала повышенная влажность.
Посол снова направился к панели.
— Слишком сухо, — проворчал Чиун.
Тогда Заруди предложил ему отрегулировать приборы по своему вкусу.
— Нет, — отказался тот. — Я рад сносить тяготы во славу Павлиньего трона.
Римо знал, что это полнейшая чепуха: человеческое тело — лучший обогреватель и лучший кондиционер, если, конечно, уметь им правильно пользоваться, а Чиун умел это делать, как никто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37