Глаза жадно горят, ловкие «профессиональные» пальчки шевелятся, будто пересчитывают стодоларовые бумажки. Ага, кажется, союзница появилась! Нужно подбросить жару.
— Что толку в баксах, когда повяжут, — неуверенно сопротивлялся Поршень, тоже косясь на супругу. — Окрестят на пятнадцать годков…
— Всего бояться — жить не стоит… Помнишь Воротилу? Тоже добычливый дружан. Одного бизнесмена отправил в царство небесное, за что получил еще больше, нежели Коряга. Так ловко — дух захватывает. Сумел дока приспособить взрывпакет прд сидение тачки «клиента». Никаких тебе следов, никаких «пальчиков», все чисто. Сейчас отдыхает не то на Балатоне, не то на Канарах. Вместе с женой и старшей дочерью.
— Живут же люди, — задохнулась от жадности Тамара. — А с моим муженьком не только на Канары — на Волгу не поедешь. Только и знает, что сидеть перед телеком да глотать вонючий дым…
— Усохни! — бросил Засядько, не глядя на жену, — Твое дело — кухня, стирка, пацаны. Вот и занимайся.
Обстановка снова сгустилась. Вот-вот грянет гром, засверкают молнии. Язычек у Тамары острый, наточенный в схватках с соседками и рыночными торговками. Тем более, знает — в присутствии гостя муженек не влепит плюху, даже матерком не оглушит. Больно уж совестливым сделался отставной киллер. До тошноты совестливым, до рвоты!
Поэтому Тамара ответила соответственно. Сравнила супруга со шлюхой, вышедшей на пенсию, с импотентом, которому и хочется испробовать женского мясца, и побаивается опозориться. Короче, применила все свои познания в блатном жаргоне.
Супружеская словесная схватка грозила перерасти в самую настоящую баталию. С кровью и синяками. Удерживал разгорячившихся хозяев незванный гость.
Пришлось Свистуну принимать срочные меры.
— Ни за что не поверю, что Поршень бездельничает. Просто еще не подвернулась приличная работенка с солидной платой.
— Разве сейчас есть такая, — заинтересовался Иван, подстегиваемый выразительным взглядом жены. — Лично я не знаю. Вкалываю в дерьмовой котельной до седьмого пота, до головокружения, а получаю — пшик.
— Коряга тоже вкалывал грузчиком, — подхватил Свистун, — пуп надорвал, едва не окачурился. А после решил попробовать киллером. И получилось ведь, еще как получилось!
— Я вот тоже «пробовал», сколько пролил кровушки — не сосчитать. Виснут на мне мертвяки, придавливают к земле… Нет, больше по этой дорожке не пойду, никакими деньгами не приворожить… Завязал узелок — не развязать.
— Может быть и не развязать, — согласился Свистун. — А ежели… разрезать?
Вдвоем с «союзницей» он принялся обрабатывать Поршня. Тамара, как и положено женщине, ударилась в слезы. Безжалостный попался муж, знать бы раньше — ни за что не вышла бы за него. Подумаешь, мертвяки! Вон на той же чеченской войне сколько полегло. А в Афгане? Семьи получили такие компенсации — сказать стыдно. А Поршень замочил десяток и переживает, мучается.
Свистун подбирался с другой стороны. Убийство, конечно, — не конфетка, лишить человека жизни противоестественно. Но это человека, а не разную мразь, которая растет осокой да лопухами, сама не живет и другим жить мешает.
В конце концов Засядько начал сдаваться. Не сразу — возмущался, отнекивался, ссылался на нежелание оставлять в страшное время жену вдовой, детей — сиротами. А уж о себе и говорить нечего — хочется прожить остаток жизни в свое удовольствие, не вздрагивая при виде проходящего мимо мента. Но все это выдавалось неуверенным тоном.
— Короче, перестань брать на понт. Если базар о той самой мрази, которая жить мешает, — подумаю.
Обрадованная туманным согласием мужа хозяйка пригласила к столу. Даже расщедрилась на бутылку заморской водки, открыла баночку черной икры. Выпила с мужиками и незаметно для мужа подмигнула Свистуну. Дескать, жми, кореш, добивай супруга, доводи его до нужной кондиции.
— Дело простое, как обкаканная детская пеленка. Жетон отвалит столько баксов — и на Канары, и на норковую шубку Тамарке, и на новую берложку хватит…
— Кого мочить? Политиков, чиновников, банкиров не стану… За них такой срок отвалят — дедом выйдешь с зоны.
— Никакой политики, дружан. Замочишь отставного офицерика, дружка Красули.
Свистун упомянул кликуху известной криминальной бизнесменши и прикусил язык. Надо же так оплошать! О жестокости мстительной дамочки ходят легенды не только по Москве — вся Россия знает: на кого положит глазз Красуля, двух дней не проживет. Без следствия и суда.
— Связаться с Красулей? — подскочил Поршень. Из упавшей бутылки полилась водка. — Сбрендил? Да я лучше самого Президента замочу, чем красулинского хахаля!
Пришлось Свистуну отрабатывать задний ход. Красулин дружок — сильно сказано, она сама не знает, как отделаться от него. Поэтому еще и доплатит за его ликвидацию. Хитрый Валерка извивался на подобии дождевого червя, на которого наступил прохожий. Тамара подпевала гостю, нажимала на самолюбие мужа, на его снайперское умение.
Минут двадцать обработки и Поршень окончательно сдался.
— Ладно. Сделаю. Сколько баксов? Меньше чем за десять кусков не возьмусь.
— Десять? Слабо себя ценишь, дружан. Думаю, Жетон все двадцать отвалит.
Поршень вымученно улыбнулся. Ограничился подтверждающим согласие кивком. Обрадованная супруга выставила еще одну бутылку. Речь пошла о технических тонкостях предстоящей операции. Узнав, что «об»ект" не имеет собственной машины, ездит на общественном транспорте, киллер недовольно поморщился. Чего легче — подбросить радиоуправляемую мину или обычный взрывпакет. А тут придется выслеживать, выбирать удобный момент. И стрелять, только стрелять! Ибо Поршень никогда не пользуется ножиком или затяжной петлей.
— Все, сговорились! — поставил точку на обсуждании Свистун. — Сделаешь — сообщишь по этому адресу, скажу куда приехать за «гонораром».
Решительно отодвинул пустую рюмку, прихлопнул ладонями по столу. Встал из-за стола.
— Как это все? — так же решительно поднялась Тамара. — Аванс!
Моложавое лицо бывшей воровки покраснело, на шее и верхней части груди вспухли багровые пятна. Ловкие пальчики профессиональной карманницы забегали по отворотам халатика, по цветастой клеенке, полупустым тарелкам с закусками.
— Какой еще аванс? — сделал вид, что не понял Свистун. Ему не хотелось расставаться с врученной боссом пачкой зеленых. — Замочит — получит.
— Аванс! — более громко, на грани истерического взрыва, потребовала жена киллера. — Пятьдесят процентов! Договор есть договор, никогда не заключается без аванса. Это тебе не ночь переспать с проституткой — недавнего офицера замочить. Только такие умельцы, как Иванушка, способны на такое. Поэтому — выкладывай аванец!
Пришлось расплачиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Что толку в баксах, когда повяжут, — неуверенно сопротивлялся Поршень, тоже косясь на супругу. — Окрестят на пятнадцать годков…
— Всего бояться — жить не стоит… Помнишь Воротилу? Тоже добычливый дружан. Одного бизнесмена отправил в царство небесное, за что получил еще больше, нежели Коряга. Так ловко — дух захватывает. Сумел дока приспособить взрывпакет прд сидение тачки «клиента». Никаких тебе следов, никаких «пальчиков», все чисто. Сейчас отдыхает не то на Балатоне, не то на Канарах. Вместе с женой и старшей дочерью.
— Живут же люди, — задохнулась от жадности Тамара. — А с моим муженьком не только на Канары — на Волгу не поедешь. Только и знает, что сидеть перед телеком да глотать вонючий дым…
— Усохни! — бросил Засядько, не глядя на жену, — Твое дело — кухня, стирка, пацаны. Вот и занимайся.
Обстановка снова сгустилась. Вот-вот грянет гром, засверкают молнии. Язычек у Тамары острый, наточенный в схватках с соседками и рыночными торговками. Тем более, знает — в присутствии гостя муженек не влепит плюху, даже матерком не оглушит. Больно уж совестливым сделался отставной киллер. До тошноты совестливым, до рвоты!
Поэтому Тамара ответила соответственно. Сравнила супруга со шлюхой, вышедшей на пенсию, с импотентом, которому и хочется испробовать женского мясца, и побаивается опозориться. Короче, применила все свои познания в блатном жаргоне.
Супружеская словесная схватка грозила перерасти в самую настоящую баталию. С кровью и синяками. Удерживал разгорячившихся хозяев незванный гость.
Пришлось Свистуну принимать срочные меры.
— Ни за что не поверю, что Поршень бездельничает. Просто еще не подвернулась приличная работенка с солидной платой.
— Разве сейчас есть такая, — заинтересовался Иван, подстегиваемый выразительным взглядом жены. — Лично я не знаю. Вкалываю в дерьмовой котельной до седьмого пота, до головокружения, а получаю — пшик.
— Коряга тоже вкалывал грузчиком, — подхватил Свистун, — пуп надорвал, едва не окачурился. А после решил попробовать киллером. И получилось ведь, еще как получилось!
— Я вот тоже «пробовал», сколько пролил кровушки — не сосчитать. Виснут на мне мертвяки, придавливают к земле… Нет, больше по этой дорожке не пойду, никакими деньгами не приворожить… Завязал узелок — не развязать.
— Может быть и не развязать, — согласился Свистун. — А ежели… разрезать?
Вдвоем с «союзницей» он принялся обрабатывать Поршня. Тамара, как и положено женщине, ударилась в слезы. Безжалостный попался муж, знать бы раньше — ни за что не вышла бы за него. Подумаешь, мертвяки! Вон на той же чеченской войне сколько полегло. А в Афгане? Семьи получили такие компенсации — сказать стыдно. А Поршень замочил десяток и переживает, мучается.
Свистун подбирался с другой стороны. Убийство, конечно, — не конфетка, лишить человека жизни противоестественно. Но это человека, а не разную мразь, которая растет осокой да лопухами, сама не живет и другим жить мешает.
В конце концов Засядько начал сдаваться. Не сразу — возмущался, отнекивался, ссылался на нежелание оставлять в страшное время жену вдовой, детей — сиротами. А уж о себе и говорить нечего — хочется прожить остаток жизни в свое удовольствие, не вздрагивая при виде проходящего мимо мента. Но все это выдавалось неуверенным тоном.
— Короче, перестань брать на понт. Если базар о той самой мрази, которая жить мешает, — подумаю.
Обрадованная туманным согласием мужа хозяйка пригласила к столу. Даже расщедрилась на бутылку заморской водки, открыла баночку черной икры. Выпила с мужиками и незаметно для мужа подмигнула Свистуну. Дескать, жми, кореш, добивай супруга, доводи его до нужной кондиции.
— Дело простое, как обкаканная детская пеленка. Жетон отвалит столько баксов — и на Канары, и на норковую шубку Тамарке, и на новую берложку хватит…
— Кого мочить? Политиков, чиновников, банкиров не стану… За них такой срок отвалят — дедом выйдешь с зоны.
— Никакой политики, дружан. Замочишь отставного офицерика, дружка Красули.
Свистун упомянул кликуху известной криминальной бизнесменши и прикусил язык. Надо же так оплошать! О жестокости мстительной дамочки ходят легенды не только по Москве — вся Россия знает: на кого положит глазз Красуля, двух дней не проживет. Без следствия и суда.
— Связаться с Красулей? — подскочил Поршень. Из упавшей бутылки полилась водка. — Сбрендил? Да я лучше самого Президента замочу, чем красулинского хахаля!
Пришлось Свистуну отрабатывать задний ход. Красулин дружок — сильно сказано, она сама не знает, как отделаться от него. Поэтому еще и доплатит за его ликвидацию. Хитрый Валерка извивался на подобии дождевого червя, на которого наступил прохожий. Тамара подпевала гостю, нажимала на самолюбие мужа, на его снайперское умение.
Минут двадцать обработки и Поршень окончательно сдался.
— Ладно. Сделаю. Сколько баксов? Меньше чем за десять кусков не возьмусь.
— Десять? Слабо себя ценишь, дружан. Думаю, Жетон все двадцать отвалит.
Поршень вымученно улыбнулся. Ограничился подтверждающим согласие кивком. Обрадованная супруга выставила еще одну бутылку. Речь пошла о технических тонкостях предстоящей операции. Узнав, что «об»ект" не имеет собственной машины, ездит на общественном транспорте, киллер недовольно поморщился. Чего легче — подбросить радиоуправляемую мину или обычный взрывпакет. А тут придется выслеживать, выбирать удобный момент. И стрелять, только стрелять! Ибо Поршень никогда не пользуется ножиком или затяжной петлей.
— Все, сговорились! — поставил точку на обсуждании Свистун. — Сделаешь — сообщишь по этому адресу, скажу куда приехать за «гонораром».
Решительно отодвинул пустую рюмку, прихлопнул ладонями по столу. Встал из-за стола.
— Как это все? — так же решительно поднялась Тамара. — Аванс!
Моложавое лицо бывшей воровки покраснело, на шее и верхней части груди вспухли багровые пятна. Ловкие пальчики профессиональной карманницы забегали по отворотам халатика, по цветастой клеенке, полупустым тарелкам с закусками.
— Какой еще аванс? — сделал вид, что не понял Свистун. Ему не хотелось расставаться с врученной боссом пачкой зеленых. — Замочит — получит.
— Аванс! — более громко, на грани истерического взрыва, потребовала жена киллера. — Пятьдесят процентов! Договор есть договор, никогда не заключается без аванса. Это тебе не ночь переспать с проституткой — недавнего офицера замочить. Только такие умельцы, как Иванушка, способны на такое. Поэтому — выкладывай аванец!
Пришлось расплачиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77