Поговаривают, что у Цыпы двоюродный брат служит в Органах, капнет ему в ушко и смешливый обидчик вволю наплачется на Колыме.
— Я не пью, — отстранившись от протянутой к халатику мужской руки, проговорила девушка. — И вообще уже поздно, хочется спать.
— А я о чем? — удивился Фролов. — Сейчас выпьем, закусим и — на боковую.
Процесс празднования новоселья обозначен четко и ясно. Положение казалось безвыходным. Отвесить ловеласу звонкую пощечину? Но все же — командир, придерется к какому-то мелкому нарушению и отправит обратно в отдел кадров. Отойти к окну? Но страстный коротышка уже прижал новую фельдшерицу к стене, запустил бесстыдную руку за пазуху.
— Не надо, товарищ майор, — взмолилась Клавдия, держа обеими руками полы халатика. — Прошу вас…
— Надо… Обязательно надо, — опасливо косясь на перегородку, взволнованно шептал батальонный дон-жуан, не прекращая попыток преодолеть сопротивление упрямой девицы. — Познакомимся поближе, лучше узнаем друг друга…
Неожиданно из коридора донеслись четкие шаги. Знакомый мужской голос о чем-то спросил женщину. Та пугливо ответила. От сильного удара в дверь отвалилась защелкнутая майором задвижка.
На пороге — Видов.
Клавдия закрыла лицо руками, всхлипнула.
Минуты хватило Семену для того, чтобы оценить обстановку. Бутылка с закуской, прижатая к стене девушка, раскрасневшийся майор.
— Пошел вон, Цыпа! — негромко приказал капитан. — Устроил из медсанбата курятник, паскуда грязная! Кому сказано?
— Как вы смеете, капитан, так разговаривать со старшим по званию?
— поднялся на цыпочки коротышка. — Под суд пойдете, под трибунал!
— Ты еще и угрожаешь?
Видов сгреб майора за шиворот, поднял над полом. Кривые ножки коротышки выписывали в воздухе замысловатые па. Заглянувшая на шум дежурная по общежитию выскочила в коридор, расхохоталась и побежала разнести по комнатам приятное известие об устроенной над Цыпой расправе.
Выбросив неудавшегося любовника из комнаты, Семен отправил за дверь дермантиновый портфель с содержимым. Брезгливо потер ладони. Подошел к девушке, осторожно поднял за подбородок ее склоненную голову, всмотрелся в раскрасневшееся лицо с закрытыми глазами. Сейчас поцелует, замерла Клава. Не поцеловал. Будто испугавшись неприсущей ему нежности, отошел к двери.
— Собирайся, поедешь со мной. С полковым лекарем все решено. Служить будешь фельдшером в моем батальоне.
— Как ты узнал о моем приезде? — немного успокоившись, спросила Клавдия.
— Сашка Новоконев проинформировал… Долго ожидать? Сказано — собирайся!
— Выйди на минутку. Мне нужно переодеться.
Видов неизвестно чему рассмеялся, хлопнул ладонью по крутому лбу и вышел в коридор. Там на него насели девчонки, наперебой принялись выкладывать капитану свои обиды, рассказывали о приставаниях командира медсанбата.
— Сами виновны, — деловито советовал Видов. — Устроили бы ему пару раз темную, сразу бы взялся за ум! Таких только и «лечат» кулаками!
— Кулаками? У него двоюродный братан — чекист…
— А у нас — троюродные тети, — беззаботно отмахнулся капитан. — Не к чему раньше времени в штаны напускать, не так уж страшен черт, как его малюют…
Позже, сидя рядом с капитаном в двуколке, окончательно пришедшая в себя девушка спросила.
— У тебя неприятностей не будет? Все же — майор, командир медсанбата, у него, наверняка, связи с дивизионным начальством…
— Одним рапортом больше, одним меньше, — беззаботно отмахнулся «вечный комбат». — У полкового комиссара — целые папки жалоб на меня. Получит очередной донос — выговорешник обеспечен, отстреляется на отлично батальон — снимут… Все дела.
Вселив нового фельдшера в заранее убранную комнату общежития для холостяков, Видов наспех попрощался. На сегодня намечено присутствие на вечерней поверке в третьей роте, а заранее продуманные планы батальонный никогда не менял.
Вместо того, чтобы разобрать наспех уложенный чемодан, Клавдия уселась на застеленную кровать, положила на колени руки и задумалась. Вдруг Семен помог ей устроиться в своем батальоне по праву друга детства, односельчанина, и у него нет других чувств к девушке? Что делать тогда? Возвратиться в Степанковку, выйти замуж за Горячева, нарожать ему детишек? Или вести прежнюю холостяцкую жизнь, безрадостную и скучную?
Только в полночь, разложив вещи и заставив себя выбросить из головы дурацкие мысли, Клавдия безмятежно уснула.
Утром проснулась отдохнувшая, бодрая. Вчерашние сомнения переродились в уверенность, опасения — в легкую насмешку над девичьими страхами. Все будет нормально, все образуется, мысленно твердила она, Семка любит, еще как любит! Только он никогда не сделает первого шага, побоится резкого отказа. Значит, все зависит от нее.
Несмотря на ранее время — всего шесть утра, в штабе батальона Видова уже не было. Дежурный командир сообщил, что предстоит марш-бросок по пересеченной местности и капитан в сопровождении начальника штаба и двух ординарцев поскакал по маршруту, Привык сам проверять и перепроверять.
Батальоный врач, армянин с грустно повисшим мясистым носом, был предупрежден и с места в карьер отправил нового военфельдшера проверить санитарное состояние одной из рот. Четко сформулировал пункты проверки, начиная с содержимого красноармейских тумбочек и кончая отхожими местами.
В канцелярии роты проверяющую ожидал старшина. Увидев Клавдию, он потешно вытаращил глаза и ущипнул себя за бок. Еще бы не удивиться, когда перед Сидякиным появилась оставленная в Степанковке подруга детства!
— Ты? — только и мог выдавить он. — Вот это фокус!
— Никаких фокусов, — рассмеялась девушка. — Они, фокусы, начнутся, если найду в тумбочках запрещенные вещи, или обнаружу какую-нибудь живность, на подобии тараканов… Будем служить вместе, Прошка. Думаю, ты не против?
— Семка уже знает?
— Встретились вечером, — не вдаваясь в подробности «встречи», туманно ответила Клавдия. — Пошли по взводам?
Сидякин безвольно кивнул и на ослабевших ногах пошел вслед за фельдшерицей. Голову буравили, кружились в хороводе завистливые мысли. Снова повезло не ему, а Семке, Видова любят, к нему приехали, а старшина как был одиноким, так им и остается.
Со свойственной ей проницательностью Клавдия расшифровывала потаенные мысли Сидякина и насмешливо улыбнулась. Да, она любит Семена и он отвечает ей взаимностью, не может не отвечать! В этом союзе просто нет места третьему человеку — мужчине или женщине!
Неугомонный армянин изобретал все новые и новые проверки, заставлял помощницу присутствовать на стрельбах, учавствовать в приеме больных, осматривать отхожие места, снимать пробы в столовой.
Семена она почти не видела. Он — то на совещании в штабе полка, то громит провинившихся командиров рот и взводов, то исчезает на несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Я не пью, — отстранившись от протянутой к халатику мужской руки, проговорила девушка. — И вообще уже поздно, хочется спать.
— А я о чем? — удивился Фролов. — Сейчас выпьем, закусим и — на боковую.
Процесс празднования новоселья обозначен четко и ясно. Положение казалось безвыходным. Отвесить ловеласу звонкую пощечину? Но все же — командир, придерется к какому-то мелкому нарушению и отправит обратно в отдел кадров. Отойти к окну? Но страстный коротышка уже прижал новую фельдшерицу к стене, запустил бесстыдную руку за пазуху.
— Не надо, товарищ майор, — взмолилась Клавдия, держа обеими руками полы халатика. — Прошу вас…
— Надо… Обязательно надо, — опасливо косясь на перегородку, взволнованно шептал батальонный дон-жуан, не прекращая попыток преодолеть сопротивление упрямой девицы. — Познакомимся поближе, лучше узнаем друг друга…
Неожиданно из коридора донеслись четкие шаги. Знакомый мужской голос о чем-то спросил женщину. Та пугливо ответила. От сильного удара в дверь отвалилась защелкнутая майором задвижка.
На пороге — Видов.
Клавдия закрыла лицо руками, всхлипнула.
Минуты хватило Семену для того, чтобы оценить обстановку. Бутылка с закуской, прижатая к стене девушка, раскрасневшийся майор.
— Пошел вон, Цыпа! — негромко приказал капитан. — Устроил из медсанбата курятник, паскуда грязная! Кому сказано?
— Как вы смеете, капитан, так разговаривать со старшим по званию?
— поднялся на цыпочки коротышка. — Под суд пойдете, под трибунал!
— Ты еще и угрожаешь?
Видов сгреб майора за шиворот, поднял над полом. Кривые ножки коротышки выписывали в воздухе замысловатые па. Заглянувшая на шум дежурная по общежитию выскочила в коридор, расхохоталась и побежала разнести по комнатам приятное известие об устроенной над Цыпой расправе.
Выбросив неудавшегося любовника из комнаты, Семен отправил за дверь дермантиновый портфель с содержимым. Брезгливо потер ладони. Подошел к девушке, осторожно поднял за подбородок ее склоненную голову, всмотрелся в раскрасневшееся лицо с закрытыми глазами. Сейчас поцелует, замерла Клава. Не поцеловал. Будто испугавшись неприсущей ему нежности, отошел к двери.
— Собирайся, поедешь со мной. С полковым лекарем все решено. Служить будешь фельдшером в моем батальоне.
— Как ты узнал о моем приезде? — немного успокоившись, спросила Клавдия.
— Сашка Новоконев проинформировал… Долго ожидать? Сказано — собирайся!
— Выйди на минутку. Мне нужно переодеться.
Видов неизвестно чему рассмеялся, хлопнул ладонью по крутому лбу и вышел в коридор. Там на него насели девчонки, наперебой принялись выкладывать капитану свои обиды, рассказывали о приставаниях командира медсанбата.
— Сами виновны, — деловито советовал Видов. — Устроили бы ему пару раз темную, сразу бы взялся за ум! Таких только и «лечат» кулаками!
— Кулаками? У него двоюродный братан — чекист…
— А у нас — троюродные тети, — беззаботно отмахнулся капитан. — Не к чему раньше времени в штаны напускать, не так уж страшен черт, как его малюют…
Позже, сидя рядом с капитаном в двуколке, окончательно пришедшая в себя девушка спросила.
— У тебя неприятностей не будет? Все же — майор, командир медсанбата, у него, наверняка, связи с дивизионным начальством…
— Одним рапортом больше, одним меньше, — беззаботно отмахнулся «вечный комбат». — У полкового комиссара — целые папки жалоб на меня. Получит очередной донос — выговорешник обеспечен, отстреляется на отлично батальон — снимут… Все дела.
Вселив нового фельдшера в заранее убранную комнату общежития для холостяков, Видов наспех попрощался. На сегодня намечено присутствие на вечерней поверке в третьей роте, а заранее продуманные планы батальонный никогда не менял.
Вместо того, чтобы разобрать наспех уложенный чемодан, Клавдия уселась на застеленную кровать, положила на колени руки и задумалась. Вдруг Семен помог ей устроиться в своем батальоне по праву друга детства, односельчанина, и у него нет других чувств к девушке? Что делать тогда? Возвратиться в Степанковку, выйти замуж за Горячева, нарожать ему детишек? Или вести прежнюю холостяцкую жизнь, безрадостную и скучную?
Только в полночь, разложив вещи и заставив себя выбросить из головы дурацкие мысли, Клавдия безмятежно уснула.
Утром проснулась отдохнувшая, бодрая. Вчерашние сомнения переродились в уверенность, опасения — в легкую насмешку над девичьими страхами. Все будет нормально, все образуется, мысленно твердила она, Семка любит, еще как любит! Только он никогда не сделает первого шага, побоится резкого отказа. Значит, все зависит от нее.
Несмотря на ранее время — всего шесть утра, в штабе батальона Видова уже не было. Дежурный командир сообщил, что предстоит марш-бросок по пересеченной местности и капитан в сопровождении начальника штаба и двух ординарцев поскакал по маршруту, Привык сам проверять и перепроверять.
Батальоный врач, армянин с грустно повисшим мясистым носом, был предупрежден и с места в карьер отправил нового военфельдшера проверить санитарное состояние одной из рот. Четко сформулировал пункты проверки, начиная с содержимого красноармейских тумбочек и кончая отхожими местами.
В канцелярии роты проверяющую ожидал старшина. Увидев Клавдию, он потешно вытаращил глаза и ущипнул себя за бок. Еще бы не удивиться, когда перед Сидякиным появилась оставленная в Степанковке подруга детства!
— Ты? — только и мог выдавить он. — Вот это фокус!
— Никаких фокусов, — рассмеялась девушка. — Они, фокусы, начнутся, если найду в тумбочках запрещенные вещи, или обнаружу какую-нибудь живность, на подобии тараканов… Будем служить вместе, Прошка. Думаю, ты не против?
— Семка уже знает?
— Встретились вечером, — не вдаваясь в подробности «встречи», туманно ответила Клавдия. — Пошли по взводам?
Сидякин безвольно кивнул и на ослабевших ногах пошел вслед за фельдшерицей. Голову буравили, кружились в хороводе завистливые мысли. Снова повезло не ему, а Семке, Видова любят, к нему приехали, а старшина как был одиноким, так им и остается.
Со свойственной ей проницательностью Клавдия расшифровывала потаенные мысли Сидякина и насмешливо улыбнулась. Да, она любит Семена и он отвечает ей взаимностью, не может не отвечать! В этом союзе просто нет места третьему человеку — мужчине или женщине!
Неугомонный армянин изобретал все новые и новые проверки, заставлял помощницу присутствовать на стрельбах, учавствовать в приеме больных, осматривать отхожие места, снимать пробы в столовой.
Семена она почти не видела. Он — то на совещании в штабе полка, то громит провинившихся командиров рот и взводов, то исчезает на несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126