Один возвратился в дом, второй остановился посредине тротуара. Немногочисленные прохожие опасливо обходили парня, косились на него, охранник невежливо ухмылялся и дерзко оглядывал женщин оценивающими взглядами.
Через десять минут, в сопровождении трех мордоворотов, медленно, вальяжно, появилсяя чернявый толстяк с крючковатым носом и глазами-маслинами. К нему подошел Ванваныч и они оживленно заговорили. Харя присоединился к телохранителям бизнесмена, которые выстроились между боссом и «мерсом».
— Маришка!
— Слушаю вас? Повторить кофе? — немедленно подскочила девица. — Или что-нибудь посытней?
— Не надо… Скажи, пожалуйста, ты здесь всех знаешь?
— Родилась на этой улице… Во дворе по сей день стоит двухэтажная деревяшка — никак не снесут.
— Кто этот чернявый? Еще один кандидат в президенты или посол из дальнего зарубежья?
— Толстячок? Что вы, никакой он не президент и не посол — ворочает торговой фирмой. Абрек Валуян. Богатющий!
Еще один персонаж в копилку частных детективов! Похоже, порученное расследование сдвинулось с мертвой точки. Только не подгонять, не торопиться! Уедет Валуян — должна появиться его жинка. Вот ее-то Дружинин ни за что не упустит — доведет до дома на Костомаевской! Туда, где их ожидает компаньон.
Закончив непростые, если судить по оживленному обмену мнениями, переговоры с доверенным помощником, Валуян уселся в машину. Лениво взмахнул рукой. Дескать, вперед, бизнес не терпит промедления. Телохранители еще раз оглядели улицу и тоже разместились в салоне: один — рядом с водителем, двое — по бокам охраняемого хозяина. Ванваныч в сопровождении Хари торопливо забрался в свою «волгу». Обе машины медленно вырулили на проезжую часть улицы и двинулись по направлению Центра.
Итак, первый акт спектакля завершен, ревнивый муж покинул семейное гнездо и отправился добывать деньги. По всем законам сценичесого жанра теперь нужно ожидать появления героини.
Сколько ожидать — неизвестно. Полчаса, час, два? И все это время пробавляться осточертевшим кофе с марципанами? Что значат для здоровенного мужчины крохотные пирожные? И не заподозрит ли хозяин заведения что-то недадное? Ведь вислоусый прочно оккупировал столик, который обязан давать ежеминутный доход. Иначе бистро в течении двух дней просто прогорит.
Узколобый и волосатый тоже не собирались уходить. Маришка понесла им тяжеленый поднос с кушаньями и спиртным. Вряд ли рэкетиры просто убивают время, оно у них тоже дорого стоит. Значит, чего-то или кого-то ожидают.
— Маришка! — негромко, в очередной раз, позвал Дружинин.
— Слушаю вас, господин?
— Знаешь, все же я проголодался. Принеси, пожалуйста, сосиски с гарниром, приличный салатик, желательно с грибами, и рюмку коньяку.
Подобное угощение тощим бюджетом сыскной фирмы не предусмотренно. Но, во-первых, все эти расходы спишутся на заказчика, во вторых, Ромка получил солидный аванец именно на подобные мероприятия.
Петьку настораживает настырность рэкетиров. Другие, получив мзду, не медля, покинули бы кафе, а эти упорно сидят, склонив друг к другу головы. Тихо переговариваются… О чем?
Детектив до звона в ушах прислушался — ничего: бум-бум-бум. Невнятное бумканье, как это ни странно, успокоило. Он с аппетитом оприходовал микроскопическую порцию сосисок и пяток, так называемых, богатырских пельменей. Бедные богатыри, подумал он, наверно, окончательно отощали на подобной диете!
Работать вилкой и зубами, следить за подъездом девятиэтажки, контролировать поведение рэкетиров и изображать ленивое равнодушие отдыхающего человека — невероятно сложная, практически невыполнимая задача. И все же детектив старался совместить несовместимое! По спине стекали липкие струйки пота, голова кружилась, в глазах появиась неприятная резь.
— Маришка, принеси еще сосисок. Они у вас — пухленькие, вкусные… как ты, — выдал Петька очередную пошлятину.
Девушка поощрительно улыбнулась, но тут же изобразила невинную стыдливость.
— Вы скажете…
Половина десятого. Убрана третяя порция горячего, выпита третяя рюмка армянского коньяка. Рэкетиры трудолюбиво разделывают жаренного поросенка, орошая его кетчупом и сдабривая коньяком. Иногда бросают на усатого детину вопрошающие взгляды. Петька отвечает им тем же. Разве только не подмигивает.
Десять утра.
Наконец, свершилось! Из подъезда нерешительно вышла богато одетая молодая женщина. Жаль, нельзя воспользоваться биноклем, но и без него видно — Видова, верная спутница жизни бизнесмена Абрека Валуяна.
— Маришенька, подойди, пожалуйста, — косой взгляд детектива зафиксировал, как у длиноволосого и узколобого при появлении Видовой вытянулись щеи и загорелись глаза. — Нет, нет, больше ничего приносить не нужно. Наелся… Просто скажи, кто там стоит на тротуаре? На редкость красивая женщина!
Петька совершил непростительную ошибку: говорить о женской красоте можно только в адрес собеседницы. В противном случае изрядно затасканный комплимент немедленно вызывает противодействие.
— Красивая? Непонятно, где у мужчин глаза — на затылке? Жена Валуяна, по моему мнению, более походит не на красивую даму, а на ободранную кошку!
— Так это жена Валуяна?
— А кто же еще?
Рэкетиры переглянулись и поднялись из-за столика. Ни о каком расчете и речи быть не может, пусть хозяин скажет спасибо, что, вместе со своей зачуханной забегаловкой, остался невредим.
— Пожалуй, тоже пойду… Сколько с меня причитается? — в свою очередь заторопился Дружинин.
Услышав умопомрачительную цифру, он не стал возражать — аккуратно отсчитал запрошенную сумму и двинулся по тротуару вслед за рэкетирами. Так и шли: впереди плыла над асфальтом тротуара Ольга Карповна, в полусотне метрах за ней — узколобый и волосатый, впритирку к ним — Дружинин.
Начало одинадцатого.
Утренние потоки работающих москвичей освободили улицы, наступило время домохозяек. Бабушки и пожилые женщины заполонили рынки и магазины. Скоро — обед, а его еще нужно приготовить. Состоятельные покупают телятину, нищие пенсионеры и безработные — обычные кости, именуемые суповыми наборами. Для богатых взвешивают треску и лососину, беднякам — дерьмовую кильку. Нарядно одетые дамы возвращаются домой в шикарных иномарках, за рулем которых — наемные водители, бедняки — в переполненных метропоездах, автобусах и трамваях.
Равноправие?
И все же московские улицы выглядят нарядно. Будто по ним не прокатился тяжелый каток реформ и кризисов. Светлую картину всеобщего благодентствия нарушают шеренги нищих и увечных. В дореволюционные времена они группироваолись на папертях церквей, сейчас заполонили улицы, подземные переходы, парки и скверы.
На углу Видова остановилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126