Его поглотил огонь. Именно эту приятную новость спешил сообщить Хотаб, когда неприступная Блонди отказывалась соединить его с Юликом, но – «мать твою, дура белобрысая» – все же соединила. Хотаб рассказывал о пожаре, о маклерах с сожженными глазами, о пропаже денег и иногда смеялся. Юлик решил, что у него потекла крыша.
– Хорошо, успокойся, я приеду, – проговорил Юлик. – Я сейчас сам приеду! – А потом помолчал и добавил: – Хотаб, найди мне этого урода! Понял?! Верни мне деньги. И спусти с него шкуру… живьем!
– Ладно, сделаю… – пообещал Хотаб и подумал: «Хрен тебе, мудило, сам ищи! Я что– идиот?! Найти этого дяденьку… Дай Бог, чтоб он сам меня не нашел…»
Юлик повесил трубку. Он чувствовал, что что-то происходит. Со вчерашнего дня его собачье чутье не давало покоя. Странный разговор об убийстве, корриде… Не менее странный и не поддающийся никаким классификациям полубезумный дед, который ему очень понравился… Совсем уж долбанутый Хотаб, с истеричным смехом рассказывающий о пожаре, просто невозможном мгновенном пожаре среди бела дня, и о маклерах (прямо библейская история) с выжженными глазницами… Бред. О сюрреалистическом грабителе и с легким смешком о том, что… он обоссался… Понимаешь, старик, ха-ха, я обоссался… Что-то происходит. Разрыв. Вещи лишены логической связи, произошел какой-то разрыв… Если б это все только снилось…
Юлику вдруг показалось, что в его кабинете происходят какие-то изменения или, может, движения воздуха. Здесь появился кто-то? Кто-то посторонний, кого здесь быть не может и не должно!.. И звуки, странные, почти не слышимые звуки тамтамов… Он поднял голову и убедился, что находится в одиночестве, перед ним только мерцал монитор персонального компьютера. И сейчас там появилась некая фраза, и лучше всего это считать чьей-то нелепой, тупейшей шуткой. Со вчерашнего дня вокруг Юлика (а может быть, не только вокруг него) образовалось какое-то дурное поле, и центральной точкой этого поля был он сам. И вот круг безумия начал сжиматься. Поэтому лучше бы то, что сейчас высветил монитор, оказалось шуткой, чьей-то очень глупой шуткой, за которую надо здорово наказать. Снять штанишки и отшлепать, как когда-то, когда все было хорошо, когда мир был намного больше и целостнее, шлепала его любимая мама. Потому что на экране монитора была всего одна фраза: «А бананы могут начать гнить».
17. Бегите все, пока еще не поздно
Они были на кухне, а Валери спала. Наверное, она привыкла к такой жизни – ночью работа, а днем сон. Но это было не важно. Аристократичная (Студент улыбнулся – а что? Наверное, так и есть) и веселая умница Алка ничем не оскорбила Валери, а Валери действительно была очень милой – и Студент оценил это. Ни одной шпильки, несмотря на соблазнительную эффектность юной феи прошедшей ночи – ночи, после которой у всех у них что-то изменится, а может, уже начало меняться.
Студент оценил благородство своей подруги и сейчас осознал, что нельзя не согласиться с некоторыми ее доводами. Все было очень просто – либо плыть по течению, либо выбраться на берег и посмотреть, что же это такое мимо тебя проносит. Алка предлагала последнее. Ее женская интуиция подсказывала, что это вовсе не веселая речка, где все так или иначе сложится хорошо, что это не их поток и, несмотря на радостный блеск воды, где-то там, в тягучей глубине, притаилось безумие. Поэтому надо срочно спасаться, надо срочно выбираться на берег, если, конечно, еще не поздно.
А вокруг них происходили весьма странные вещи, и если мы отметаем такой подход: давай не задавать вопросов, давай принимать все как есть, и все само собой образуется, то вещи эти принимали весьма жуткие очертания.
Нет, милый, я вовсе не шучу, давай попробуем все же определить, что с нами происходит. Ты прекрасно понимаешь, что имеется в виду. Что я говорю о появлении в нашей жизни Дяди Вити. И я вовсе не драматизирую, я говорю не о спившемся и милом пенсионере, приютившем нас на ночь, а потом в знак благодарности и просто по-человечески ты… мы решили ему помочь. Я говорю не об этом. Но за неделю с Дядей Витей что-то произошло, он каким-то непостижимым образом изменился. А вчера… Понимаешь, он не просто сменил одежду. Обычно, как человека ни наряди, его все равно видно, а тут… Он даже на пенсионера-то не похож. Ты пойми – такое может сказать только женщина – он… стал обладать притягательной силой…
– Чего? – удивленно вскинул брови Студент. – Он… силой?
– Да, чем-то вроде… – Алка улыбнулась и показала глазами за стенку, где сейчас спала Валери. – Я не знаю, как тебе объяснить, но поверь мне, это не только из-за денег. Хотя и деньги у него лишь… как бы подчеркивают эту странную притягательность. Странную, потому что в ней напополам силы и… чего-то очень похожего на полную крейзуху. Поверь мне, бабы всегда клюют на такое…
Студент смотрел на Алку, широко раскрыв глаза.
– Алка, ты что такое говоришь?
– Ты пойми же наконец, что это все не шуточки. Это… эта метаморфоза… это уже не Дядя Витя, с которым мы познакомились неделю назад!
Студент рассмеялся. Потом он вздохнул и посмотрел в окно. На улице снова потеплело и начинался снег. Как хорошо все-таки, когда идет снег.
– Это что, лекция по началам психоанализа? – Студент улыбнулся, а сам подумал: «Ох эти бабы с их вечной претензией на сверхтонкое восприятие…» – Алка, извини, конечно, но ты прямо как маленькая девочка-сочинялка… И что значит– не тот Дядя Витя? – Студент попытался обнять ее за плечи. – Не выдумывай!
Она отстранилась:
– Хорошо, я не буду выдумывать. Только факты… Давай поговорим об этом.
– Не обижайся, Алка, это вовсе не в укор тебе, но ты… к счастью, ты никогда не знала нужды, его нужды… Понимаешь?
– И что? Только постарайся не сказать какой-нибудь глупости.
– Ну вот видишь, обиделась…
– Вовсе нет, и совершенно не хочу ссориться.
– Ну извини, я просто пробую разобраться, может, несколько неуклюже… Ты права – он действительно немного изменился.
– Немного?! Этот нью рашен вчера, по-моему, принял его просто за какого-то мафиози… Юная фея– тоже… А цыгане? Немного…
– Понимаешь, у человека впервые появились деньги, и они придали ему больше самоуверенности. Он – русский человек, лихой… Душа– шальная воля. Так пропивают деньги только в России! Помнишь песенку «Пропил Ваня»?! У него впервые появились деньги. Пропивание денег – это как бы своеобразный бунт.
– Очень своеобразный… Деньги… Именно об этом я и хотела поговорить.
– И потом, ведь он нас очень любит.
– Что?! Что-что? Ты понял, что ты сейчас сказал? Да ты просто проговорился… Ты проговорился, что скрываешь те же самые опасения! Может, сам того не зная… Что значит «и потом»? Что значит «и потом, он нас любит»?
– Ну прекрати, прекрати…
– Да это значит, что что-то не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Хорошо, успокойся, я приеду, – проговорил Юлик. – Я сейчас сам приеду! – А потом помолчал и добавил: – Хотаб, найди мне этого урода! Понял?! Верни мне деньги. И спусти с него шкуру… живьем!
– Ладно, сделаю… – пообещал Хотаб и подумал: «Хрен тебе, мудило, сам ищи! Я что– идиот?! Найти этого дяденьку… Дай Бог, чтоб он сам меня не нашел…»
Юлик повесил трубку. Он чувствовал, что что-то происходит. Со вчерашнего дня его собачье чутье не давало покоя. Странный разговор об убийстве, корриде… Не менее странный и не поддающийся никаким классификациям полубезумный дед, который ему очень понравился… Совсем уж долбанутый Хотаб, с истеричным смехом рассказывающий о пожаре, просто невозможном мгновенном пожаре среди бела дня, и о маклерах (прямо библейская история) с выжженными глазницами… Бред. О сюрреалистическом грабителе и с легким смешком о том, что… он обоссался… Понимаешь, старик, ха-ха, я обоссался… Что-то происходит. Разрыв. Вещи лишены логической связи, произошел какой-то разрыв… Если б это все только снилось…
Юлику вдруг показалось, что в его кабинете происходят какие-то изменения или, может, движения воздуха. Здесь появился кто-то? Кто-то посторонний, кого здесь быть не может и не должно!.. И звуки, странные, почти не слышимые звуки тамтамов… Он поднял голову и убедился, что находится в одиночестве, перед ним только мерцал монитор персонального компьютера. И сейчас там появилась некая фраза, и лучше всего это считать чьей-то нелепой, тупейшей шуткой. Со вчерашнего дня вокруг Юлика (а может быть, не только вокруг него) образовалось какое-то дурное поле, и центральной точкой этого поля был он сам. И вот круг безумия начал сжиматься. Поэтому лучше бы то, что сейчас высветил монитор, оказалось шуткой, чьей-то очень глупой шуткой, за которую надо здорово наказать. Снять штанишки и отшлепать, как когда-то, когда все было хорошо, когда мир был намного больше и целостнее, шлепала его любимая мама. Потому что на экране монитора была всего одна фраза: «А бананы могут начать гнить».
17. Бегите все, пока еще не поздно
Они были на кухне, а Валери спала. Наверное, она привыкла к такой жизни – ночью работа, а днем сон. Но это было не важно. Аристократичная (Студент улыбнулся – а что? Наверное, так и есть) и веселая умница Алка ничем не оскорбила Валери, а Валери действительно была очень милой – и Студент оценил это. Ни одной шпильки, несмотря на соблазнительную эффектность юной феи прошедшей ночи – ночи, после которой у всех у них что-то изменится, а может, уже начало меняться.
Студент оценил благородство своей подруги и сейчас осознал, что нельзя не согласиться с некоторыми ее доводами. Все было очень просто – либо плыть по течению, либо выбраться на берег и посмотреть, что же это такое мимо тебя проносит. Алка предлагала последнее. Ее женская интуиция подсказывала, что это вовсе не веселая речка, где все так или иначе сложится хорошо, что это не их поток и, несмотря на радостный блеск воды, где-то там, в тягучей глубине, притаилось безумие. Поэтому надо срочно спасаться, надо срочно выбираться на берег, если, конечно, еще не поздно.
А вокруг них происходили весьма странные вещи, и если мы отметаем такой подход: давай не задавать вопросов, давай принимать все как есть, и все само собой образуется, то вещи эти принимали весьма жуткие очертания.
Нет, милый, я вовсе не шучу, давай попробуем все же определить, что с нами происходит. Ты прекрасно понимаешь, что имеется в виду. Что я говорю о появлении в нашей жизни Дяди Вити. И я вовсе не драматизирую, я говорю не о спившемся и милом пенсионере, приютившем нас на ночь, а потом в знак благодарности и просто по-человечески ты… мы решили ему помочь. Я говорю не об этом. Но за неделю с Дядей Витей что-то произошло, он каким-то непостижимым образом изменился. А вчера… Понимаешь, он не просто сменил одежду. Обычно, как человека ни наряди, его все равно видно, а тут… Он даже на пенсионера-то не похож. Ты пойми – такое может сказать только женщина – он… стал обладать притягательной силой…
– Чего? – удивленно вскинул брови Студент. – Он… силой?
– Да, чем-то вроде… – Алка улыбнулась и показала глазами за стенку, где сейчас спала Валери. – Я не знаю, как тебе объяснить, но поверь мне, это не только из-за денег. Хотя и деньги у него лишь… как бы подчеркивают эту странную притягательность. Странную, потому что в ней напополам силы и… чего-то очень похожего на полную крейзуху. Поверь мне, бабы всегда клюют на такое…
Студент смотрел на Алку, широко раскрыв глаза.
– Алка, ты что такое говоришь?
– Ты пойми же наконец, что это все не шуточки. Это… эта метаморфоза… это уже не Дядя Витя, с которым мы познакомились неделю назад!
Студент рассмеялся. Потом он вздохнул и посмотрел в окно. На улице снова потеплело и начинался снег. Как хорошо все-таки, когда идет снег.
– Это что, лекция по началам психоанализа? – Студент улыбнулся, а сам подумал: «Ох эти бабы с их вечной претензией на сверхтонкое восприятие…» – Алка, извини, конечно, но ты прямо как маленькая девочка-сочинялка… И что значит– не тот Дядя Витя? – Студент попытался обнять ее за плечи. – Не выдумывай!
Она отстранилась:
– Хорошо, я не буду выдумывать. Только факты… Давай поговорим об этом.
– Не обижайся, Алка, это вовсе не в укор тебе, но ты… к счастью, ты никогда не знала нужды, его нужды… Понимаешь?
– И что? Только постарайся не сказать какой-нибудь глупости.
– Ну вот видишь, обиделась…
– Вовсе нет, и совершенно не хочу ссориться.
– Ну извини, я просто пробую разобраться, может, несколько неуклюже… Ты права – он действительно немного изменился.
– Немного?! Этот нью рашен вчера, по-моему, принял его просто за какого-то мафиози… Юная фея– тоже… А цыгане? Немного…
– Понимаешь, у человека впервые появились деньги, и они придали ему больше самоуверенности. Он – русский человек, лихой… Душа– шальная воля. Так пропивают деньги только в России! Помнишь песенку «Пропил Ваня»?! У него впервые появились деньги. Пропивание денег – это как бы своеобразный бунт.
– Очень своеобразный… Деньги… Именно об этом я и хотела поговорить.
– И потом, ведь он нас очень любит.
– Что?! Что-что? Ты понял, что ты сейчас сказал? Да ты просто проговорился… Ты проговорился, что скрываешь те же самые опасения! Может, сам того не зная… Что значит «и потом»? Что значит «и потом, он нас любит»?
– Ну прекрати, прекрати…
– Да это значит, что что-то не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131