Душу бывшего офицера спецподразделения «Кречет» образы мучеников, праведников, страдальцев за веру абсолютно не трогали. Она оставалась спокойной, как болотистое лесное озерцо, зарастающее тиной.
В роли «шестерки», годной лишь на то, чтобы прикрывать спину хозяина да тащить его на себе из борделя, Бокун пробыл недолго. Подвернулся удобный случай показать, чего стоит профессионал высшей пробы.
Какие-то ублюдки умыкнули трейлер, загруженный под завязку шведской водкой «Абсолют». Вообще-то «Абсолют» сварганили и разлили на подпольном заводике в Венгрии, но ценность груза от этого нисколько не уменьшалась. По сопроводительным документам, выправленным безукоризненно, трейлер вез шоколадные бисквиты. Опломбированный чин по чину транспорт миновал четыре границы, а на таможенных складах в Москве покладистый инспектор, подкармливаемый Спыхальским, был готов оформить нужные бумаги и растаможить груз. Покупатели, привлеченные дешевизной престижной водки, по предоплате перечислили деньги за испарившийся товар.
Поляк рвал на себе волосы. Содержимое машины застраховали на мизерную сумму. К властям обращаться было рискованно. Покупатели давили на Спыхальского, требуя оплаченный товар.
Неделю Бокун мотался по трассе, собирая по крупицам сведения об исчезнувшей машине. Он беседовал с хамоватыми буфетчицами придорожных кафешек, обхаживал неприступных королев бензоколонок, пил с ночными сторожами автостоянок. Круг поисков сужался. Нужен был трейлер «Скания» с венгерскими номерами и нарисованной на стене контейнера девушкой, жующей бисквит. По яркой, приметной картине и запоминали машину.
Бокун установил, что транспорт пересек рубеж Смоленской области. Далее фуры никто не видел.
Упорства Анатолию было не занимать. Он землю носом рыл, пока не нащупал ниточку, которая привела его к четырем отморозкам, промышлявшим грабежом на дорогах.
Завсегдатаи дешевых столовок вполголоса судачили о бесчинствах банды Бормана, державшего в страхе всю округу. Бандит, по слухам, был уволен из милиции за взяточничество, но старые связи сохранил, отстегивая бывшим сослуживцам долю из награбленного. Правда, опять же по слухам, этот самый Борман предпочитал трясти частников и автобусы с челноками.
Догадки подкреплялись фактами. Замухрышка-дедок, сшивавшийся у придорожного кафе, сообщил Бокуну о своем счастье. Подвыпившие парни в порыве щедрости дали ему на опохмелку ополовиненную бутыль заморской водки, которой у них хоть залейся.
Из котомки, болтающейся за плечами, дед достал бутылку матового стекла с голубыми буквами. По отсутствию фабричной маркировки на донышке сосуда Бокун определил — водка «левая», из пропавшей партии.
Похитителей Анатолий ловил, что называется, на живца. Приманкой был он сам и одолженная у Спыхальского иномарка. Рассчитал точно. Крутую тачку, приткнувшуюся на пустынной стоянке среди леса, налетчики обойти своим вниманием никак не могли.
Слишком легкой и лакомой добычей казался «Форд» с копошащимся под капотом одиноким водителем.
Смеркалось. Из бежевой «девятки», въехавшей на асфальтовый пятачок, окруженный лесом, вышли четверо. Бокун уже взял на примету «жигуль», мотавшийся мимо него в третий раз. На этот раз машина с потушенными фарами, будто крадучись, пробралась по едва приметной колее со стороны леса.
— Заглох? — Немолодой, за сорок, мужчина в джинсовой рубашке с закатанными рукавами делано улыбнулся. Карман его брюк оттягивал тяжелый предмет, по очертаниям, которого можно было угадать оружие.
— Аккумулятор, что л", подсел. Остановился перекусить и никак не могу завестись, — ответил широкой улыбкой Бокун. — Вот, мужики, неудача!..
Четверка переглянулась и разразилась лающим смехом.
— Да, братан, не повезло тебе, — скалился пожилой, блестя золотом фикс. — Мы за ремонт дорого берем, не разбашляешься!
Пронырливый пацан с обезьяньими ужимками направился к багажнику. В его руке тускло отсвечивала стальная полоса длинного, сантиметров на пятьдесят, тесака. Он дурашливо корчил рожи, повторяя, как заведенный, слова предводителя:
— Не разбашляешься, чувачок, не разбашляешься!
И вдруг придурошный малый, тихо взвизгнув, опустился на одно колено.
— У меня, падлы, валюта крепкая! — цедил Бокун, водя дулом короткоствольного автомата «скорпион», утолщенным цилиндром глушителя. Это безотказное оружие телохранителей и террористов Бокуну вручил поляк. — Пасть, щенок, захлопни! — рявкнул он на парня, вывшего голосом гиены, угодившей в капкан. — Все.., руки за голову.., мордами на землю… Ноги.., ноги шире раздвинуть…
Через десять минут стоянка опустела. Остался только «жигуль», подсыхающая лужица крови, натекшая из простреленной ноги налетчика, и гильза, укатившаяся в траву…
Найдя поляну поглуше, Бокун вытащил из «Форда», съехавшего с лесной дороги в заросли малинника, пленных. Туристским топориком он срубил сосенку толщиной с руку взрослого мужчины. Разделил ствол на три части, обтесал концы. Затем достал брезентовый футляр походного набора. Выбрал из него лопатку наподобие саперной и вкопал ею колья.
Ночь выдалась лунной. Бледный молочный свет освещал притихший лес. Лица пленных с дико вытаращенными глазами и ртами, заклеенными скотчем, отливали синюшной бледностью животного страха.
Троих Бокун, посадив на корточки, привязал к вкопанным кольям. Четвертого, фиксатого главаря банды, оглушил ударом черенка лопатки по затылку. Все эти действия Бокун проделал, не произнося ни слова.
Затем вернулся к машине. Зажег ближний свет.
— Смотрите внимательно, ребятки! — Он вязал тугим узлом заведенные за спину руки потерявшего сознание главаря. — До утра вам предстоит кое-что вспомнить, — Бокун подтягивал ноги бандита к уже связанным рукам. — Я задам один вопрос, и если не получу ответа, то у этого пикника будет долгое продолжение.
Выгнутого коромыслом фиксатого он подтащил к холмику, вокруг которого расположились пленные члены банды. В желтом свете фар холмик ожил.
Приподняв фиксатого за шиворот, Бокун швырнул его лицом в муравейник. Конусообразный холм, расколовшись надвое, принял жертву.
Этой ночью Анатолий не спал, позволив себе вздремнуть минут двадцать лишь под утро. Он периодически выходил из машины, пинками закатывал в растревоженный муравейник полуживого главаря банды.
На рассвете Бокун прекратил пытку. Лица у главаря не было. Разъяренные насекомые объели мягкие ткани: губы, веки, щеки. Стряхивая веточкой кипящую муравьиную массу, Бокун обнажил то, что осталось — испещренную кровоточащими язвами маску, на которой человеческими оставались только выпученные под лохмотьями век глаза.
Фиксатый астматически дышал, и вместе с розовой слюной из его рта выкатывались комки набившихся в глотку муравьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
В роли «шестерки», годной лишь на то, чтобы прикрывать спину хозяина да тащить его на себе из борделя, Бокун пробыл недолго. Подвернулся удобный случай показать, чего стоит профессионал высшей пробы.
Какие-то ублюдки умыкнули трейлер, загруженный под завязку шведской водкой «Абсолют». Вообще-то «Абсолют» сварганили и разлили на подпольном заводике в Венгрии, но ценность груза от этого нисколько не уменьшалась. По сопроводительным документам, выправленным безукоризненно, трейлер вез шоколадные бисквиты. Опломбированный чин по чину транспорт миновал четыре границы, а на таможенных складах в Москве покладистый инспектор, подкармливаемый Спыхальским, был готов оформить нужные бумаги и растаможить груз. Покупатели, привлеченные дешевизной престижной водки, по предоплате перечислили деньги за испарившийся товар.
Поляк рвал на себе волосы. Содержимое машины застраховали на мизерную сумму. К властям обращаться было рискованно. Покупатели давили на Спыхальского, требуя оплаченный товар.
Неделю Бокун мотался по трассе, собирая по крупицам сведения об исчезнувшей машине. Он беседовал с хамоватыми буфетчицами придорожных кафешек, обхаживал неприступных королев бензоколонок, пил с ночными сторожами автостоянок. Круг поисков сужался. Нужен был трейлер «Скания» с венгерскими номерами и нарисованной на стене контейнера девушкой, жующей бисквит. По яркой, приметной картине и запоминали машину.
Бокун установил, что транспорт пересек рубеж Смоленской области. Далее фуры никто не видел.
Упорства Анатолию было не занимать. Он землю носом рыл, пока не нащупал ниточку, которая привела его к четырем отморозкам, промышлявшим грабежом на дорогах.
Завсегдатаи дешевых столовок вполголоса судачили о бесчинствах банды Бормана, державшего в страхе всю округу. Бандит, по слухам, был уволен из милиции за взяточничество, но старые связи сохранил, отстегивая бывшим сослуживцам долю из награбленного. Правда, опять же по слухам, этот самый Борман предпочитал трясти частников и автобусы с челноками.
Догадки подкреплялись фактами. Замухрышка-дедок, сшивавшийся у придорожного кафе, сообщил Бокуну о своем счастье. Подвыпившие парни в порыве щедрости дали ему на опохмелку ополовиненную бутыль заморской водки, которой у них хоть залейся.
Из котомки, болтающейся за плечами, дед достал бутылку матового стекла с голубыми буквами. По отсутствию фабричной маркировки на донышке сосуда Бокун определил — водка «левая», из пропавшей партии.
Похитителей Анатолий ловил, что называется, на живца. Приманкой был он сам и одолженная у Спыхальского иномарка. Рассчитал точно. Крутую тачку, приткнувшуюся на пустынной стоянке среди леса, налетчики обойти своим вниманием никак не могли.
Слишком легкой и лакомой добычей казался «Форд» с копошащимся под капотом одиноким водителем.
Смеркалось. Из бежевой «девятки», въехавшей на асфальтовый пятачок, окруженный лесом, вышли четверо. Бокун уже взял на примету «жигуль», мотавшийся мимо него в третий раз. На этот раз машина с потушенными фарами, будто крадучись, пробралась по едва приметной колее со стороны леса.
— Заглох? — Немолодой, за сорок, мужчина в джинсовой рубашке с закатанными рукавами делано улыбнулся. Карман его брюк оттягивал тяжелый предмет, по очертаниям, которого можно было угадать оружие.
— Аккумулятор, что л", подсел. Остановился перекусить и никак не могу завестись, — ответил широкой улыбкой Бокун. — Вот, мужики, неудача!..
Четверка переглянулась и разразилась лающим смехом.
— Да, братан, не повезло тебе, — скалился пожилой, блестя золотом фикс. — Мы за ремонт дорого берем, не разбашляешься!
Пронырливый пацан с обезьяньими ужимками направился к багажнику. В его руке тускло отсвечивала стальная полоса длинного, сантиметров на пятьдесят, тесака. Он дурашливо корчил рожи, повторяя, как заведенный, слова предводителя:
— Не разбашляешься, чувачок, не разбашляешься!
И вдруг придурошный малый, тихо взвизгнув, опустился на одно колено.
— У меня, падлы, валюта крепкая! — цедил Бокун, водя дулом короткоствольного автомата «скорпион», утолщенным цилиндром глушителя. Это безотказное оружие телохранителей и террористов Бокуну вручил поляк. — Пасть, щенок, захлопни! — рявкнул он на парня, вывшего голосом гиены, угодившей в капкан. — Все.., руки за голову.., мордами на землю… Ноги.., ноги шире раздвинуть…
Через десять минут стоянка опустела. Остался только «жигуль», подсыхающая лужица крови, натекшая из простреленной ноги налетчика, и гильза, укатившаяся в траву…
Найдя поляну поглуше, Бокун вытащил из «Форда», съехавшего с лесной дороги в заросли малинника, пленных. Туристским топориком он срубил сосенку толщиной с руку взрослого мужчины. Разделил ствол на три части, обтесал концы. Затем достал брезентовый футляр походного набора. Выбрал из него лопатку наподобие саперной и вкопал ею колья.
Ночь выдалась лунной. Бледный молочный свет освещал притихший лес. Лица пленных с дико вытаращенными глазами и ртами, заклеенными скотчем, отливали синюшной бледностью животного страха.
Троих Бокун, посадив на корточки, привязал к вкопанным кольям. Четвертого, фиксатого главаря банды, оглушил ударом черенка лопатки по затылку. Все эти действия Бокун проделал, не произнося ни слова.
Затем вернулся к машине. Зажег ближний свет.
— Смотрите внимательно, ребятки! — Он вязал тугим узлом заведенные за спину руки потерявшего сознание главаря. — До утра вам предстоит кое-что вспомнить, — Бокун подтягивал ноги бандита к уже связанным рукам. — Я задам один вопрос, и если не получу ответа, то у этого пикника будет долгое продолжение.
Выгнутого коромыслом фиксатого он подтащил к холмику, вокруг которого расположились пленные члены банды. В желтом свете фар холмик ожил.
Приподняв фиксатого за шиворот, Бокун швырнул его лицом в муравейник. Конусообразный холм, расколовшись надвое, принял жертву.
Этой ночью Анатолий не спал, позволив себе вздремнуть минут двадцать лишь под утро. Он периодически выходил из машины, пинками закатывал в растревоженный муравейник полуживого главаря банды.
На рассвете Бокун прекратил пытку. Лица у главаря не было. Разъяренные насекомые объели мягкие ткани: губы, веки, щеки. Стряхивая веточкой кипящую муравьиную массу, Бокун обнажил то, что осталось — испещренную кровоточащими язвами маску, на которой человеческими оставались только выпученные под лохмотьями век глаза.
Фиксатый астматически дышал, и вместе с розовой слюной из его рта выкатывались комки набившихся в глотку муравьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74