А утром начинайте готовить личный состав группы, получайте рации, спецоружие, зимнее обмундирование. Синоптики предсказывают сильные холода по ночам в горах. Так что проверьте комбинезоны. Ну да не вас, старого волка, учить! — польстил он Рогожину.
— Разрешите идти? — Дмитрий взял со стола приготовленную для него папку.
— Идите, майор! — кивнул головой полковник разведуправления.
Рогожин, картинно щелкнув каблуками, развернулся, как на строевом смотре, и скрылся за железной дверью бункера.
— Бравый спецназовец! Послужной список интереснее приключенческого романа читается, — с легкой завистью в голосе произнес полковник.
— Да, мужик целой роты стоит. Профессионал с большой буквы, — согласился гэрэушник, мусоливший взглядом карту.
Вторая кавказская война в России еще не разразилась. Из Кремля взбунтовавшемуся генералу слали гневные депеши и грозили кулаком.
Братья-мусульмане вербовали наемников и призывали правоверных активно участвовать в джихаде против безбожных наследников развалившейся империи, оккупирующих священную землю имама Шамиля.
Деловые люди, умеющие зарабатывать на войне, насиловали пальцами клавиатуры компьютеров, составляя прогноз будущих доходов.
Армейские стратеги цветными карандашами и тушью наносили направления победоносных ударов, а начальник небрежным росчерком пера визировал планы Генерального штаба.
Министр обороны засыпал президента клятвами о высокой боеготовности Вооруженных Сил страны, способных выполнить поставленную задачу в кратчайшие сроки и с блеском. Президент улыбался счастливой улыбкой избалованного ребенка, которому пообещали роскошный подарок к Новому году.
А в небольших мастерских трудяги-рабочие кроили по шаблону цинковые листы — будущую тару для «двухсотого» груза.
Девяносто четвертый, относительно спокойный год, был на исходе…
* * *
Группу Дмитрия уничтожили через два дня после прибытия в заданный квадрат.
На спуске, когда перевал остался за спиной разведчиков, они попали в засаду. Иорданец Халид не напрасно тратил время в тренировочных лагерях организации «Черных шакалов».
Ловушка была расставлена мастерски: все господствующие высоты занимали снайперы, струны мин-растяжек почти непрерывной линией тянулись вдоль узкой черной тропы, оставляя открытой сторону, где была пропасть с бурлящим горным ручьем внизу.
В том, что огонь снайперов координирует иностранец, сомнения не было. Гортанные команды, эхом прокатывающиеся среди скал и исчезающие в ущельях, отдавались на арабском языке.
Тявкали снайперские винтовки системы Драгунского, глухо такали «АКС», поливая свинцом группу спецназовцев. Противник, засевший на заранее подготовленных позициях, расстреливал парней Рогожина в упор, и командир разведчиков ничего не мог сделать.
Это была бойня…
Их единственным союзником оставалась ночь, и Рогожин благодарил бога, что спускаться с перевала они начали именно в это время суток. Днем группу перебили бы, как куропаток.
Тогда, под огнем, Дмитрий жаждал только одного — сойтись в рукопашной, выпустить кровь из недосягаемого врага, засевшего среди скал, почувствовать рукой, сжимающей нож, дрожь агонизирующего тела противника.
Трое спецназовцев под прикрытием ночи сумели прорваться сквозь огненную стену. Огрызаясь короткими очередями из бесшумных автоматов — новинки тульских оружейников, воспользовавшись сгустившимся предутренним туманом, белыми клочьями опустившимся на перевал, они ускользнули от смерти.
Четвертым был Рогожин.
Парни на плечах вынесли раненого командира в долину, где вызванная по рации «вертушка» подобрала разведчиков группы Святого.
Перед отправкой на лечение в Москву Рогожину стала известна страшная правда, которая много позже просочится на страницы газет. Группы, засланные в Чечню перед декабрьским штурмом Грозного, повторили судьбу его отряда.
Спецназовцев немедленно блокировали боевики генерала Дудаева и вырезали до последнего человека.
— Б…ли! — кричал Рогожин в лицо полковнику разведуправления, навестившему его в моздокском госпитале. — Это должна была быть секретная операция, а нас ждали на перевале! Вас, сволочей, всем стадом в трибунал гнать надо за предательство! Нет!
К выгребной яме и пулю между глаз без суда и следствия! Что на деньги, полученные от Дудаева, купишь?
Домишко под Москвой?! А может, с семейством в круиз средиземноморский на белом пароходе поплывешь?..
Раздавленный полковник, молча проглотивший все упреки, сказал тогда Рогожину:
— Нас, майор, оптом продали. Всех сразу! Как баранов на живодерню!
Глава 2
Капли таявших сосулек барабанили по жести отлива.
— Музыка весны! — Майор Василенко распределил по полкам принесенную женой снедь. — Тэк-с, варенье — к чаю, шоколад подарим сестричкам, апельсины… Дима, съешь апельсин?
Он бросил апельсин читающему журнал Рогожину.
Не отрывая глаз от страниц, Дмитрий точным движением поймал его.
— Ловко! — восхитился Василенко. — Чувствуется выучка. Пора, Димыч, к выписке готовиться. Нечего бока пролеживать.
— Я, Никодимыч, обленился… — Рогожин перевернул страницу.
Глянцевый разворот был заполнен фотографиями последних боевых действий в Грозном: обмотанные бинтами дети со смертельным испугом в глазах, обуглившиеся трупы солдат, подбитая бронетехника среди руин домов.
Дмитрий захлопнул журнал и сунул его под подушку.
— Ты что от меня прячешь? — Прищурившись, майор-десантник через плечо взглянул на Рогожина.
— Порнографию.
Рогожин не хотел показывать соседу военные снимки. Майор и так бредил по ночам, то бросая свой батальон в атаку, то требуя прикрытия с воздуха от какого-то «сто первого».
— Свистишь, Дима! Я этот номер «Огонька» смотрел. Там на развороте чеченка в голом поле перед танком стоит, подняв руки к небу. Нехорошо старших обманывать! — Василенко пребывал в благодушном настроении.
К нему в госпиталь приходила дочь — худенькое белобрысое существо с торчащими косичками. Майор в ней души не чаял.
— Мы с тобой в одинаковом звании, — шутливо парировал Рогожин.
— Да, но по возрасту я старше. — Майор завершил раскладку продуктов и принялся сортировать свежую прессу, доставленную женой. — Тьфу, просил «Красную звезду» не покупать, — он отправил непонравившуюся газету в тумбочку. — Потом, ты — одинокий волк, не оставивший после себя потомства.
— Что из сего обстоятельства вытекает?
— В Древней Спарте, — решил блеснуть эрудицией Василенко, — закоренелых холостяков не допускали на собрания, где обсуждались государственные проблемы. Перед боем их ставили в первые ряды фаланги прикрывать отцов семейств и молодых воинов.
— Разумно, — согласился с логикой древних спартанцев, самых свирепых воинов в истории человечества, Дмитрий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74