Девушка имела однокомнатную квартиру, кота и море одиночества. А молодой следователь истосковался по домашнему уюту и принял с радостью предложение не очень красивой, но молодой, темпераментной Анжелы перебраться к ней, разделить тяготы совместного ведения хозяйства и постель без обязательства жениться.
— Звоните Анжеле в любое время дня и ночи. Она будет знать, где меня искать! — предупредил, прощаясь, Кириллов. — Тетка глуховата, к телефону не подходит…
— Дима! — Василенко старался пробить брешь в молчании Рогожина, затравленным зверем мечущегося по палате. — А ты не говорил ничего о брате!
— Мы редко встречались. Сергей — от второй жены отца. Батяня мой под старость чудил много, — неожиданно для самого себя разоткровенничался Дмитрий. — Развелся с Надеждой Петровной, матерью Сергея. Оставил им все: квартиру, машину — и уехал к черту на кулички, обратно в Забайкалье Надежда Петровна мечтала в Подмосковье домик построить или квартиру купить. Для столицы у батяни звездочек на погонах не хватало, рылом для матушки-Москвы не вышел, — зло произнес Рогожин. — Отец умер от сердечного приступа. Добрел до сельской больницы, упал на ступени и умер. — Он помолчал, словно отдавая дань уважения трудяге-отцу, тянувшему армейскую лямку до полной двадцатипятилетней выслуги. — Я с мачехой, Надеждой Петровной, дружеских отношений не поддерживал. Не любил я ее. Отца поедом ела за гарнизоны степные, за звание капитанское, за то, что из наряда в наряд заступал… — Дмитрий махнул рукой. — Сергея она подпортила своим сюсюканьем. Баловала пацана с детства. Вырос рохлей, метался из стороны в сторону и ничего до конца не доводил. Институт еле-еле окончил. Мачеха после развода попивать стала, — продолжал рассказывать семейную драму Рогожин. — Сергей ее не останавливал, отец уже в могиле был, а старуху с тормозов сорвало… На вскрытии доктор ахал, что вместо печени мочалку из губки увидел, до такой степени она разложилась.
— Женщины быстрее мужиков спиваются, — авторитетно подтвердил Василенко. — Медициной доказано!
— Наверное, — равнодушно согласился Рогожин. — Братец мой скоренько, сорок дней с кончины Надежды Петровны не прошло, женился. Около него давно девчонка увивалась.
— Так, может, он того, — неуверенно предположил Василенко, — на почве ревности завалил любовника и бывшую жену?..
— Сергей?! — криво усмехнулся Рогожин. — Он рогатки в руках не держал, не то что пистолета…
Кириллов пропал, точно канул в воду. Неделю не появлялся в госпитале. Обеспокоенный Рогожин часами простаивал у окна, вглядываясь в лица прохожих, перепрыгивающих через лужи талого снега.
Без Кириллова Дмитрий был слеп, а он очень рассчитывал на информацию о людях, упрятавших брата за решетку «Сдрейфил мальчишка!» — эта мысль все чаще приходила Дмитрию.
Майора Василенко прооперировали. Комбата поместили в реанимацию. По данным, полученным от Шурочки, подолгу засиживающейся у Рогожина, десантник мужественно перенес очередную встречу с ножом хирурга, и дело шло на поправку.
— Скучно без Никодимыча! — сетовал Дмитрий.
— Мое общество, Дмитрий Иванович, вам надоело? — кокетливо интересовалась медсестра, недвусмысленно постреливая карими глазами.
Рогожин отмалчивался, уйдя в себя, как улитка в раковину. Его состояние не могло не волновать влюбленную женщину.
Однажды, когда коридоры корпуса опустели и в ординаторской забивали «козла» реаниматоры и хирурги, Шурочка, набравшись храбрости, спросила:
— Дмитрий, почему вы меня игнорируете? Вы презираете навязчивых женщин?
Рогожин подошел к медсестре, вставшей неподалеку от двери. Она как будто заранее готовилась убежать, боясь циничного замечания или грубости.
— Шурочка, не говорите глупостей!
Широкая рука офицера с загрубевшей до стальной твердости кожей (результат тренировок, продолжавшихся много лет) погладила волосы медсестры.
Шура кончиками пальцев отстранила руку Рогожина:
— Не надо…
Рогожин привлек медсестру к себе. Александра кулачками уперлась в грудь офицера:
— Отпустите меня! На посту телефон звонит, — выдумка была слишком очевидной.
Пальцы Рогожина расстегивали пуговицы халата.
Подхватив Александру на руки, он легко, словно пушинку, отнес девушку к кровати. Сброшенный халат остался лежать у двери.
Тела двоих сплелись в ритме вечного, как мир, танца любви, и стены палаты услыхали стоны, отличные от стонов раненых…
Окрыленная ночью, проведенной с любимым человеком, Александра, цокая каблучками полусапожек, бежала по перрону станции метро. Прохожие мужчины оборачивались, провожая девушку взглядами.
Шура спешила. В кармане пальто лежала сложенная вдвое бумажка с адресом, по которому проживал человек, очень необходимый Дмитрию.
Адрес она выучила наизусть — улица Бутлерова, дом восемь, квартира сорок пять, спросить Кириллова Вячеслава Владимировича и передать ему просьбу Дмитрия зайти.
Она вышла на станции «Коньково».
Дом на улице, носящей имя русского химика Бутлерова, ничем особенным не отличался. В подъезде пахло мочой и кислыми щами, стены были исписаны похабными надписями, признаниями в любви, рисунками в стиле наскальной живописи первобытного человека. Почтовые ящики с оторванными крышками и облупившейся голубой краской выглядели так, будто пережили великий московский пожар времен нашествия французского воинства.
Дверь сорок пятой квартиры была обита дерматином ржавого цвета. Звонок не работал.
Александра кулачком постучала в дверь.
Раздались шаркающие шаги.
— Кого нелегкая принесла? — Хозяйка квартиры разговаривала сама с собой. — Кто? — неприветливый голос резанул слух Шуры.
— Я, бабушка, к Кириллову Вячеславу Владимировичу, — на всякий случай погромче — Рогожин предупреждал, что старуха глуховата, — сказала Александра.
— Че орешь?! — Ответом было бурчание:
— Нету Славки!
— Когда он придет?
— Бес его знает! — Бабка дверь не открывала. — Ты девка Славы?
— Нет! — засмеялась Шура. — Меня человек к нему прислал. Весточку передать. Пускай Вячеслав зайдет к Рогожину в госпиталь. — Она повернулась спиной к двери, считая свою миссию завершенной.
— Дочка! — Дверь скрипнула. — А ты случаем не врачиха? — Дебелая женщина в засаленном халате, с опухшим лицом, обрамленным пепельными космами жидких волос, заискивающе улыбалась.
— Медсестра, — ответила Александра.
Женщина пригласила:
— Ты зайди! — От нее исходил тошнотворный запах. — Славка, обормот, неделю дома не показывался.
Забыл тетку! — плаксивым голосом произнесла хозяйка квартиры.
Дальше прихожей Александра идти отказалась. Тетка Кириллова не настаивала. Она обрушила на гостью водопад проклятий и причитаний:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Звоните Анжеле в любое время дня и ночи. Она будет знать, где меня искать! — предупредил, прощаясь, Кириллов. — Тетка глуховата, к телефону не подходит…
— Дима! — Василенко старался пробить брешь в молчании Рогожина, затравленным зверем мечущегося по палате. — А ты не говорил ничего о брате!
— Мы редко встречались. Сергей — от второй жены отца. Батяня мой под старость чудил много, — неожиданно для самого себя разоткровенничался Дмитрий. — Развелся с Надеждой Петровной, матерью Сергея. Оставил им все: квартиру, машину — и уехал к черту на кулички, обратно в Забайкалье Надежда Петровна мечтала в Подмосковье домик построить или квартиру купить. Для столицы у батяни звездочек на погонах не хватало, рылом для матушки-Москвы не вышел, — зло произнес Рогожин. — Отец умер от сердечного приступа. Добрел до сельской больницы, упал на ступени и умер. — Он помолчал, словно отдавая дань уважения трудяге-отцу, тянувшему армейскую лямку до полной двадцатипятилетней выслуги. — Я с мачехой, Надеждой Петровной, дружеских отношений не поддерживал. Не любил я ее. Отца поедом ела за гарнизоны степные, за звание капитанское, за то, что из наряда в наряд заступал… — Дмитрий махнул рукой. — Сергея она подпортила своим сюсюканьем. Баловала пацана с детства. Вырос рохлей, метался из стороны в сторону и ничего до конца не доводил. Институт еле-еле окончил. Мачеха после развода попивать стала, — продолжал рассказывать семейную драму Рогожин. — Сергей ее не останавливал, отец уже в могиле был, а старуху с тормозов сорвало… На вскрытии доктор ахал, что вместо печени мочалку из губки увидел, до такой степени она разложилась.
— Женщины быстрее мужиков спиваются, — авторитетно подтвердил Василенко. — Медициной доказано!
— Наверное, — равнодушно согласился Рогожин. — Братец мой скоренько, сорок дней с кончины Надежды Петровны не прошло, женился. Около него давно девчонка увивалась.
— Так, может, он того, — неуверенно предположил Василенко, — на почве ревности завалил любовника и бывшую жену?..
— Сергей?! — криво усмехнулся Рогожин. — Он рогатки в руках не держал, не то что пистолета…
Кириллов пропал, точно канул в воду. Неделю не появлялся в госпитале. Обеспокоенный Рогожин часами простаивал у окна, вглядываясь в лица прохожих, перепрыгивающих через лужи талого снега.
Без Кириллова Дмитрий был слеп, а он очень рассчитывал на информацию о людях, упрятавших брата за решетку «Сдрейфил мальчишка!» — эта мысль все чаще приходила Дмитрию.
Майора Василенко прооперировали. Комбата поместили в реанимацию. По данным, полученным от Шурочки, подолгу засиживающейся у Рогожина, десантник мужественно перенес очередную встречу с ножом хирурга, и дело шло на поправку.
— Скучно без Никодимыча! — сетовал Дмитрий.
— Мое общество, Дмитрий Иванович, вам надоело? — кокетливо интересовалась медсестра, недвусмысленно постреливая карими глазами.
Рогожин отмалчивался, уйдя в себя, как улитка в раковину. Его состояние не могло не волновать влюбленную женщину.
Однажды, когда коридоры корпуса опустели и в ординаторской забивали «козла» реаниматоры и хирурги, Шурочка, набравшись храбрости, спросила:
— Дмитрий, почему вы меня игнорируете? Вы презираете навязчивых женщин?
Рогожин подошел к медсестре, вставшей неподалеку от двери. Она как будто заранее готовилась убежать, боясь циничного замечания или грубости.
— Шурочка, не говорите глупостей!
Широкая рука офицера с загрубевшей до стальной твердости кожей (результат тренировок, продолжавшихся много лет) погладила волосы медсестры.
Шура кончиками пальцев отстранила руку Рогожина:
— Не надо…
Рогожин привлек медсестру к себе. Александра кулачками уперлась в грудь офицера:
— Отпустите меня! На посту телефон звонит, — выдумка была слишком очевидной.
Пальцы Рогожина расстегивали пуговицы халата.
Подхватив Александру на руки, он легко, словно пушинку, отнес девушку к кровати. Сброшенный халат остался лежать у двери.
Тела двоих сплелись в ритме вечного, как мир, танца любви, и стены палаты услыхали стоны, отличные от стонов раненых…
Окрыленная ночью, проведенной с любимым человеком, Александра, цокая каблучками полусапожек, бежала по перрону станции метро. Прохожие мужчины оборачивались, провожая девушку взглядами.
Шура спешила. В кармане пальто лежала сложенная вдвое бумажка с адресом, по которому проживал человек, очень необходимый Дмитрию.
Адрес она выучила наизусть — улица Бутлерова, дом восемь, квартира сорок пять, спросить Кириллова Вячеслава Владимировича и передать ему просьбу Дмитрия зайти.
Она вышла на станции «Коньково».
Дом на улице, носящей имя русского химика Бутлерова, ничем особенным не отличался. В подъезде пахло мочой и кислыми щами, стены были исписаны похабными надписями, признаниями в любви, рисунками в стиле наскальной живописи первобытного человека. Почтовые ящики с оторванными крышками и облупившейся голубой краской выглядели так, будто пережили великий московский пожар времен нашествия французского воинства.
Дверь сорок пятой квартиры была обита дерматином ржавого цвета. Звонок не работал.
Александра кулачком постучала в дверь.
Раздались шаркающие шаги.
— Кого нелегкая принесла? — Хозяйка квартиры разговаривала сама с собой. — Кто? — неприветливый голос резанул слух Шуры.
— Я, бабушка, к Кириллову Вячеславу Владимировичу, — на всякий случай погромче — Рогожин предупреждал, что старуха глуховата, — сказала Александра.
— Че орешь?! — Ответом было бурчание:
— Нету Славки!
— Когда он придет?
— Бес его знает! — Бабка дверь не открывала. — Ты девка Славы?
— Нет! — засмеялась Шура. — Меня человек к нему прислал. Весточку передать. Пускай Вячеслав зайдет к Рогожину в госпиталь. — Она повернулась спиной к двери, считая свою миссию завершенной.
— Дочка! — Дверь скрипнула. — А ты случаем не врачиха? — Дебелая женщина в засаленном халате, с опухшим лицом, обрамленным пепельными космами жидких волос, заискивающе улыбалась.
— Медсестра, — ответила Александра.
Женщина пригласила:
— Ты зайди! — От нее исходил тошнотворный запах. — Славка, обормот, неделю дома не показывался.
Забыл тетку! — плаксивым голосом произнесла хозяйка квартиры.
Дальше прихожей Александра идти отказалась. Тетка Кириллова не настаивала. Она обрушила на гостью водопад проклятий и причитаний:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74