Один из них уже валялся на проезжей части с простреленной головой, все еще сжимая в мертвой руке коротенький автомат из тех, что Катя не раз видела в голливудских боевиках — кажется, это был израильский “узи”. Веселье кипело вовсю, пули гнусно визжали, рикошетируя от асфальта, и звонко щелкали по облицованной плиткой стене; фигуры в камуфляже двигались короткими перебежками, стягивая кольцо вокруг “джипа” и поливая и без того изрешеченную машину свинцом; и тут Катя заметила, что она, оказывается, уже стремительно скользит вдоль стены, не чувствуя под собой ног, туда, где стоит, неизвестно чего дожидаясь, приземистая и широкая, как бронетранспортер, серебристая “вольво”. Она была уверена, что Банкир там — об этом кричал обострившийся до последнего предела древний инстинкт, заставлявший волосатых предков убивать, чтобы не быть убитыми. Словно со стороны она увидела в своей все еще забинтованной руке вороненый “вальтер” и на бегу оттянула назад ствол, посылая патрон в патронник, и даже услышала сквозь оглушительный грохот и лязг скользящий щелчок затвора. И когда водитель “вольво”, наконец, вышел из ступора и начал подавать машину назад, она стремительно вскинула пистолет и плавно спустила курок, почти не целясь, но точно зная, что попадет, просто не может не попасть; и пуля действительно нашла цель так точно, словно Катя положила ее рукой, и Спиннинг, выпустив руль, захрипел и забился на переднем сиденье, зажимая ладонями простреленное горло и беспорядочно молотя по педалям судорожно дергающимися в предсмертных конвульсиях ногами. Машина дважды содрогнулась и заглохла, а Катя бежала к ней, раз за разом нажимая на спусковой крючок. Широкий лобовик “вольво” покрылся сплошной сеткой мелких трещин, стал непрозрачным и вывалился вовнутрь, и оттуда, из темной, пахнущей дорогой кожей и вирджинским табаком утробы, сверкнула бледная вспышка ответного выстрела, и что-то грубо и сильно рвануло Катину куртку на плече. Она выстрелила снова, но вместо выстрела раздался лишь сухой щелчок, и она нырнула за дерево, вынимая из кармана запасную обойму. Какое счастье, что у запасливого Колокольчикова нашлась запасная обойма!
Она сменила обойму двумя точными движениями, словно всю жизнь только тем и занималась, что перезаряжала пистолеты под прицельным огнем, и тут в дерево совсем рядом с ее головой тупо ударила пуля. Стреляли сзади, и Катя, обернувшись, увидела бегущего следом за ней Селиванова в смешной шляпе и с пистолетом в руке. “Мазила, — подумала она, даже не успев испугаться, — мент криворукий, ты же меня чуть на тот свет не отправил. Ну что за мужики пошли!”
Все это заняло не более двух секунд, и когда Катя, низко пригнувшись, стремительно выскочила из своего укрытия, бородатый телохранитель Банкира еще не успел до конца вытолкнуть труп водителя из машины. Это была, хоть и вполне понятная, но ошибка — прежде ему следовало бы попытаться покончить с Катей, но его предки явно были не волками, а шакалами — он попытался спасти свою шкуру, покинув поле боя, но убитый водитель застрял за рулем, зацепившись за что-то растопыренными конечностями, и Катя добежала и застрелила бородатого почти в упор. Банкир был там. Этот хитрый и хищный жирный боров, видимо, никак не мог поверить в происходящее, и его огромный черный пистолет поднялся слишком поздно — дуло Катиного “вальтера” уже смотрело прямо в его посеревшую от животного страха физиономию.
— Банкир? — немного задыхаясь от быстрого бега, спросила Катя, и боров на заднем сиденье машинально кивнул. — Надо поговорить. У меня есть для вас кое-что интересное.
Позади все еще стреляли, хотя огонь явно шел на убыль.
Выволакивая из кабины труп водителя, Катя мимолетно удивилась, почему это ее до сих пор не догнал бежавший следом Селиванов, но оглядываться, чтобы выяснить это, было некогда.
А майор Селиванов в это время стоял на коленях посреди улицы, нелепо вывернув ступни пятками наружу, так что все желающие могли убедиться в том, что каблуки у него стоптаны почти до основания. “Макаров” валялся на асфальте рядом с ним, а его смешная шляпа, пьяно вихляясь, все еще катилась, описывая широкую дугу. Ударившись о бордюр, она остановилась и упала кверху дном, показывая серому небу пропитанную потом подкладку. Майор медленно клонился вперед, силясь побороть притяжение земли и уже понимая, что это ему не удастся, потому что он умирал и знал это. К нему со всех ног бежал Колокольчиков, и размотавшаяся марлевая чалма трепетала позади него, как боевой вымпел на корме фрегата. На бегу Колокольчиков автоматически засек лоджию, над которой еще колыхалось, медленно рассасываясь в сыром плотном воздухе, непривычно большое облако голубоватого дыма, и выстрелил туда. Жалобно дзынькнула разбитая его пулей форточка. Больше с лоджии не стреляли, и старший лейтенант на время забыл о ней, торопясь к Селиванову.
Он поспел как раз вовремя, чтобы подхватить майора, проигравшего битву с земным притяжением. Матерчатая куртка на спине Селиванова была изодрана в клочья и насквозь пропитана кровью. “Дробовик, — понял Колокольчиков и, приглядевшись, уточнил: — картечью. Он зачем-то попытался приподняться, держа майора под мышки, но тот тяжело мотнул головой и едва слышно прошептал:
— Дурак... положи. Слушай. Прудников... по телефону... жена... Алька... убить Скворцову. Ты... прости, Колокольчиков. Смешная у тебя... фамилия.
Он трудно закашлялся, с головы до ног забрызгав Колокольчикова кровью. Колокольчиков аккуратно положил его на осклизлый асфальт. Размотавшийся бинт съехал ему на правый глаз, и он раздраженно, в три рывка содрал его с головы и отбросил в сторону. Он сделал это быстро, но Селиванов уже умер. Он лежал так, как положил его старший лейтенант, странно удлинившийся, задрав к небу синий от щетины подбородок, густо перепачканный неожиданно яркой, словно бутафорской кровью. Колокольчиков снова посмотрел наверх, где над лоджией третьего этажа уже окончательно рассеялось облачко голубоватого дыма, и искренне понадеялся, что ущерб, причиненный им неизвестному стрелку, ограничился только выбитой форточкой.
Он посмотрел вдоль улицы и увидел, как неумело, рывками, разворачивается на узкой проезжей части огромный серебристый “вольво” с выбитым ветровым стеклом. Краем сознания он отметил, что стрельба позади окончательно стихла — с бандой Банкира было покончено раз и навсегда. Он закрыл майору глаза и медленно поднялся, не сводя глаз с “вольво”, который наконец развернулся, со скрежетом проехавшись правым крылом по высокому бордюру, и медленно двинулся вниз по улице, пьяно шарахаясь из стороны в сторону — водитель либо был ранен, либо совсем не умел водить машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94