Французы находились теперь слишком далеко от полковника, и он не решился на еще один выстрел. Был риск попасть в Кушина или в кого-то из своих. Ярость душила Храдецки. "Мы проиграли..."
В этот момент все перевернулось. Резко изменилась ситуация, и события приняли неожиданный поворот.
Капитан Ференц Миклош напряженно следил за приближением французов. Неужели они уверены, что он прикроет их, обеспечит им защиту после того, что он видел собственными глазами, как они убивали людей на площади.
Он до крови искусал себе губы. "Круг" Кодали превратился в гигантскую мясорубку. Мостовая вся была покрыта упавшими телами. Он услышал плач младенца из коляски. Молодая мать неподвижно лежала рядом. Ее глаза были устремлены в небо. Он услышал и другое – шепот за своей спиной. Шептались его люди. Строй соблюдался, люди стояли, как каменные, но шевелились губы и мысли метались в головах, накрытых одинаковыми беретами. Все эти ребята, принимая присягу, клялись защищать закон и порядок. Он тоже – будучи кадетом, принимал такую же присягу. Но чей закон и чей порядок? Венгерский или французский? Или германский? И разве закон и порядок торжествовали сейчас на площади? Там справляла свой омерзительный праздник Смерть. Там совершалось преступление против Человечности, против его Родины, против любого закона.
Французы подтащили Кушина совсем близко.
Еще несколько избитых в кровь, почти потерявших сознание людей они толкали вперед дубинками и стволами пистолетов.
Тупорылый пистолет-пулемет в руках француза мелькнул перед лицом капитана Ференца Миклоша. Жест означал требование посторониться, разомкнуть ряды и пропустить группу в тыл полицейского соединения.
Какой-то ток пробежал по всему телу молодого низкорослого чернявого офицерика. Он шагнул навстречу агенту французской разведки и скомандовал почему-то сначала по-немецки:
– Хальт!.. Стой!
На мгновение в глазах француза появился страх, и это доставило Миклошу радость. Но мгновение истекло, пистолет-пулемет уткнулся капитану в живот, и пули прошили его насквозь. Молодой офицер умер, так и не успев решить – на чьей он стороне.
Храдецки вскочил на ноги прежде, чем смолкло эхо этих последних выстрелов. Неужели люди Дюрока полностью потеряли рассудок?
Метрах в пятидесяти от полковника происходило безмолвное противостояние полицейских рядов и кучки французских агентов. За этим противостоянием мертвыми глазами следил лежащий на земле расстрелянный венгерский капитан.
Но безмолвие длилось недолго. Заговорили пистолеты-пулеметы немецкого производства. Плотные ряды солдат мгновенно начали редеть. Живые становились мертвыми. Автоматные очереди разрезали людей пополам.
Но ответный удар не заставил себя ждать. Дубинки и пластмассовые щиты обрушились на французов, сбивая их с ног.
Со своей позиции почти в центре площади Храдецки увидел, что другие полицейские соединения тотчас же сдвинулись с места и стали окружать французов. На демонстрантов они не обращали никакого внимания.
Те из агентов, кто отделался сравнительно легко, вновь обратились в бегство. Путь к бронемашинам, предназначенным для их спокойного исчезновения с места преступления, был им теперь отрезан.
Внезапно французы свернули к небольшому трехэтажному особняку. Они втащили в подъезд Кушина и скрылись внутри здания. Преследующие их спецназовцы и полицейские были остановлены пулеметным огнем из подъезда.
Бронетранспортеры выдвинулись вперед, предоставив им укрытие. К полицейским присоединились и демонстранты.
Не выдержав бездействия, Храдецки пробрался на линию огня. Он искал кого-нибудь из высших офицеров.
Он заметил майора, который склонился над раненым полицейским капралом, пытаясь как-то помочь несчастному.
– Вы здесь командуете? – спросил Храдецки.
– Катитесь к черту! – не оборачиваясь, крикнул майор. Полковник тронул его за плечо. Майор устремил на Храдецки бешеный взгляд, но, увидев полковничьи знаки различия, выпрямился и отдал честь.
– Выполняйте мои приказы, майор.
Прищурившись, полицейский офицер пару секунд глядел на трехцветную повязку Демократического фронта на рукаве полковника. Потом перевел взгляд на раненого, лежащего на земле. Храдецки хорошо понимал, что творится сейчас на душе у его коллеги, какая там происходит борьба.
– Слушаюсь! – с опозданием, наконец, произнес майор.
– Предупредите ваших людей. Они переходят в мое подчинение.
– Слушаюсь!
– Полковник! – услышал Храдецки. Словно из-под земли перед ним вырос Кирай. Он хромал при ходьбе. Засохшая на лице кровь делала его почти неузнаваемым.
– Где Кушин?
Храдецки показал на особняк.
– Там. Французы сцапали его.
– Черт побери!
Кирай с силой ударил кулаком по стальной броне. Слезы вдруг потекли у него из глаз, размывая засохшую кровь.
– Я не смог ничего сделать! Я проиграл...
Храдецки перехватил его кулак, прежде чем Кирай успел вновь обрушить его на броню. Он мог переломать себе кости, от отчаяния не чувствуя боли.
– Никто не мог ничего сделать. Первый раунд за ними. Но это еще не конец! Ты нужен сейчас нам всем, Кирай. Так что возьми себя в руки, парень!
Полковник отошел в сторону, оставив великана в одиночестве. Он посчитал, что так будет лучше. Парень быстрее придет в себя.
"Круг" Кодали был по-прежнему заполнен тысячами демонстрантов. Кто-то искал своих среди раненых и мертвых. Плач и горестные возгласы доносились с разных сторон. Большинство вновь собиралось в колонны, чтобы продолжить шествие к правительственным зданиям и дать выход гневу, вспыхнувшему в душах. Жители Будапешта были полны желания отомстить тем, кто ответственен за сегодняшний кошмар.
Члены команды Кирая держались среди полицейских особняком, но многие из демонстрантов сновали туда-сюда, раздавая рядовым и офицерам трехцветные повязки. Марш протеста вылился теперь во всеобщее народное восстание. Храдецки задумался. Он пытался разобраться в ситуации. Бывают моменты, когда ты в состоянии управлять событиями, но случается и такое, что события сами управляют тобой, толкая тебя в неизвестность.
Задача полковника состояла в том, чтобы все происходило быстро и, по возможности, без новых жертв. Майор ждал от него новых приказаний.
– Я хочу воспользоваться вашим радио. Установите связь со всеми полицейскими участками города и армейскими штабами столичного гарнизона и сообщите им о том, что здесь произошло. Во всех деталях и подробностях! Ничего не упустите, майор!
Майор был рад выполнить такой приказ. Он не противоречил ни присяге, ни его чести и совести. Он тотчас направился к своему штабному автомобилю.
Храдецки вновь отыскал Кирая. Тот уже выглядел получше.
– Оскар!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240