Он даже бывало, отправив на прогулку троих игроков, усаживал на скамейку своих инфилдеров и аутфилдеров, чтобы не воспользоваться несправедливым преимуществом.
Подвиги «Ранца» в амбарных гастролях имели резонанс, поскольку ему случалось высаживать по три раза за игру таких великих деятелей бейсбола, как Чарли Герингера и Джимми Фокса, а величайшего праворукого хиттера в истории бейсбола Роджерса Хорнсби Пейдж уделал пять раз. Хэк Уилсон так и не сумел ознакомиться с мячами, которые разбрасывал «Ранец», ссылаясь на то, что «мяч казался не больше фасолины». А Диззи Дин, уступивший «Ранцу» со счетом 1:0 в 17 иннингах после сезона, в котором имел 30:7, сказал о своем сопернике в той цветистой и, увы, вышедшей из моды манере прежних лет: «Я знаю, кто является лучшим питчером из всех, кого я видел: это старина «Ранец» Пейдж, рослый, высокий и долговязый цветной парень».
И в самом деле, почтение к его достижениям было настолько велико, что «Нью-Йоркские Янки», подписав контракт с юным феноменом по имени Джо Ди Маггио и желая опробовать свое новое приобретение, оплатили игру, в которой он встретился с Пейджем. При поддержке разношерстной команды Пейдж играл против команды «Всех Звезд» высшей лиги так, как если бы ничего не знал об их репутации. Он вывел из игры пятнадцать игроков, допустив всего два удара за первые девять иннингов. Потом, в десятом, Ди Маггио, дважды выбитый из игры и однажды удаленный за фол, вышел к бите с потенциально выигрышной пробежкой и сумел зацепиться за знаменитый «нерешительный питч» Пейджа. Пришедшие в экстаз скауты немедленно отстучали в штаб-квартиру «Янки» телеграмму следующего содержания: ДИ МАГГИО ИМЕННО ТО НА ЧТО МЫ НАДЕЯЛИСЬ. ОН ПОПАЛ В РАНЦА ОДИН РАЗ ПРОТИВ ЧЕТЫРЕХ.
Однако многочисленные таланты «Ранца» Пейджа оказались невостребованными. Хотя он мог выставить с поля любого, на свете была одна парочка, с которой он ничего не мог поделать: мистеры Плесси и Фергюсон, чьи имена связаны с принятием в 1896 году решения Верховного суда, благодаря которому в бейсболе укоренилось разделение на цветных и белых, удержавшее вне бейсбола человека, который мог бы стать величайшим питчером в истории этой игры.
Тем не менее и это изменилось 7 июля 1948 года, когда владелец «Кливлендских Индейцев», известный шоумен Биллом Виикк предложил Пейджу контракт с «Индейцами». Некоторые из критиков Виикка, а их было множество, предполагали, что подобный контракт с человеком, фигура которого приобрела уже далеко не спортивный профиль, и тем более в качестве первого чернокожего питчера в американской лиге, представляет собой очередной рекламный трюк. Однако Виикк, словно алхимик, пытался извлечь золото из других элементов и знал, что в жилах «Ранца» еще найдется довольно сырья. И Пейдж с лихвой оплатил доверие, проведя двадцать одну игру, выиграв шесть, причем две шатаутами, и добившись рекордного результата 6:1 при ERA, равном 2,48, что помогло «Индейцам» выиграть первый за двадцать восемь лет вымпел американской лиги.
В следующем сезоне Пейдж питчировал в тридцать одной игре, но исчез в следующем сезоне – исчез вместе с Виикком, который продал «Индейцев». Однако оба вынырнули на поверхность в 1951-м в собранных с бору по сосенке «Сент-Луис Браунз», где Виикк с присущим ему чувством абсурда выставил «Ранца» возле скамейки команды в кресле-качалке, что соответствовало и его возрасту, и заслугам. Сидя там, старина Пейдж рассыпал короткие проповеди, сочетая их с ироничными и колкими афоризмами, как, например, «суета в обществе не способствует отдохновению души» и «не оглядывайся: возможно, тебя как раз догоняют» и чередуя с немногими золотыми выступлениями своих зрелых, золотых лет. В 1952 году «Ранец» возглавил список игроков американской лиги по победам на замене, «Браунз» заняли седьмое место, а сам он законным образом попал в число «Всех Звезд» американской лиги.
Пейдж оставался в строю еще один, 1953, год, а потом вернулся в 1965-м в возрасте то ли пятидесяти девяти, то ли шестидесяти пяти лет и закончил три иннинга шатаутами, позволив дубль только Карлу Ястземски, чтобы стать старейшим питчером в истории старшей лиги, вне зависимости от того, каким на самом деле был его возраст.
Но хотя точный возраст «Ранца» Пейджа так и остался неопределенным, этого нельзя сказать о его мастерстве. Пока бейсбол и бейсболисты еще не изгладятся из памяти людей, этот питчер, почти ровесник прошлого века, будет соседом других великих, и деяния его не будут знать возраста.
ФАННИ БЛАНКЕРС-КОЭН
(1918–2004)
Легенда утверждает, что в прежние, сказочные для нас дни все военные конфликты между «драчливыми» городами-государствами прекращались во время проведения Олимпийских игр. В наши нынешние времена Олимпийским играм пришлось ждать, пока люди натешатся своей милой и любимой игрой под названием «война». Так случилось, что Олимпийскому огню трижды приходилось дожидаться своего времени, так как в 1916 году, а потом и в 1940-м, и 1944-м пламенем полыхал весь мир.
Оба последних случая на совести Адольфа Гитлера. По иронии судьбы именно он правил в стране, в последний раз приютившей Олимпийские игры перед долгим, вызванным им же самим перерывом. Героем тех Олимпийских игр стал Джесси Оуэнс. Среди участников Берлинских Олимпийских игр 1936 года была восемнадцатилетняя прыгунья в высоту и участница голландской женской эстафетной команды по имени Франсина Коэн. Она заняла шестое место в прыжках в высоту и пятое место в составе своей эстафетной команды. Словом, основным итогом Олимпийских игр для себя Фанни Коэн могла считать полученный автограф Джесси Оуэнса. Однако мир не знал, что роспись, перешедшая от Оуэнса к Коэн, являлась на самом деле своего рода эстафетной палочкой, переданной «Величайшим атлетом мира» молодой голландской девушке.
По прошествии двенадцати лет и одной войны олимпийский огонь зажегся вновь. Фанни теперь было тридцать, замужняя женщина, мать двоих детей. Поэтому она считалась слишком старой для того, чтобы соревноваться с девицами, по молодости лет еще не имеющими права голоса. Однако Фанни Бланкерс-Коэн сумела на Лондонских Олимпийских играх 1948 года расправиться со всякими сомнениями.
Выросшая в Голландии, Фанни Коэн считалась легкоатлетическим вундеркиндом и преуспевала почти во всех видах соревнований, известных человечеству вообще и женскому спорту в частности. Посчитав, что в Голландии и без того хватает выдающихся пловцов, она обратилась к легкой атлетике. Хотя впоследствии она утверждала, что в детстве «никогда не ходила, а только бегала», Фанни не получила систематического спортивного воспитания. А потом, в 1935-м, тренер по легкой атлетике Йан Бланкерс – неслучайным образом впоследствии ставший ее мужем, увидел, как она бежит и побеждает в своем первом крупном забеге на 800 метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Подвиги «Ранца» в амбарных гастролях имели резонанс, поскольку ему случалось высаживать по три раза за игру таких великих деятелей бейсбола, как Чарли Герингера и Джимми Фокса, а величайшего праворукого хиттера в истории бейсбола Роджерса Хорнсби Пейдж уделал пять раз. Хэк Уилсон так и не сумел ознакомиться с мячами, которые разбрасывал «Ранец», ссылаясь на то, что «мяч казался не больше фасолины». А Диззи Дин, уступивший «Ранцу» со счетом 1:0 в 17 иннингах после сезона, в котором имел 30:7, сказал о своем сопернике в той цветистой и, увы, вышедшей из моды манере прежних лет: «Я знаю, кто является лучшим питчером из всех, кого я видел: это старина «Ранец» Пейдж, рослый, высокий и долговязый цветной парень».
И в самом деле, почтение к его достижениям было настолько велико, что «Нью-Йоркские Янки», подписав контракт с юным феноменом по имени Джо Ди Маггио и желая опробовать свое новое приобретение, оплатили игру, в которой он встретился с Пейджем. При поддержке разношерстной команды Пейдж играл против команды «Всех Звезд» высшей лиги так, как если бы ничего не знал об их репутации. Он вывел из игры пятнадцать игроков, допустив всего два удара за первые девять иннингов. Потом, в десятом, Ди Маггио, дважды выбитый из игры и однажды удаленный за фол, вышел к бите с потенциально выигрышной пробежкой и сумел зацепиться за знаменитый «нерешительный питч» Пейджа. Пришедшие в экстаз скауты немедленно отстучали в штаб-квартиру «Янки» телеграмму следующего содержания: ДИ МАГГИО ИМЕННО ТО НА ЧТО МЫ НАДЕЯЛИСЬ. ОН ПОПАЛ В РАНЦА ОДИН РАЗ ПРОТИВ ЧЕТЫРЕХ.
Однако многочисленные таланты «Ранца» Пейджа оказались невостребованными. Хотя он мог выставить с поля любого, на свете была одна парочка, с которой он ничего не мог поделать: мистеры Плесси и Фергюсон, чьи имена связаны с принятием в 1896 году решения Верховного суда, благодаря которому в бейсболе укоренилось разделение на цветных и белых, удержавшее вне бейсбола человека, который мог бы стать величайшим питчером в истории этой игры.
Тем не менее и это изменилось 7 июля 1948 года, когда владелец «Кливлендских Индейцев», известный шоумен Биллом Виикк предложил Пейджу контракт с «Индейцами». Некоторые из критиков Виикка, а их было множество, предполагали, что подобный контракт с человеком, фигура которого приобрела уже далеко не спортивный профиль, и тем более в качестве первого чернокожего питчера в американской лиге, представляет собой очередной рекламный трюк. Однако Виикк, словно алхимик, пытался извлечь золото из других элементов и знал, что в жилах «Ранца» еще найдется довольно сырья. И Пейдж с лихвой оплатил доверие, проведя двадцать одну игру, выиграв шесть, причем две шатаутами, и добившись рекордного результата 6:1 при ERA, равном 2,48, что помогло «Индейцам» выиграть первый за двадцать восемь лет вымпел американской лиги.
В следующем сезоне Пейдж питчировал в тридцать одной игре, но исчез в следующем сезоне – исчез вместе с Виикком, который продал «Индейцев». Однако оба вынырнули на поверхность в 1951-м в собранных с бору по сосенке «Сент-Луис Браунз», где Виикк с присущим ему чувством абсурда выставил «Ранца» возле скамейки команды в кресле-качалке, что соответствовало и его возрасту, и заслугам. Сидя там, старина Пейдж рассыпал короткие проповеди, сочетая их с ироничными и колкими афоризмами, как, например, «суета в обществе не способствует отдохновению души» и «не оглядывайся: возможно, тебя как раз догоняют» и чередуя с немногими золотыми выступлениями своих зрелых, золотых лет. В 1952 году «Ранец» возглавил список игроков американской лиги по победам на замене, «Браунз» заняли седьмое место, а сам он законным образом попал в число «Всех Звезд» американской лиги.
Пейдж оставался в строю еще один, 1953, год, а потом вернулся в 1965-м в возрасте то ли пятидесяти девяти, то ли шестидесяти пяти лет и закончил три иннинга шатаутами, позволив дубль только Карлу Ястземски, чтобы стать старейшим питчером в истории старшей лиги, вне зависимости от того, каким на самом деле был его возраст.
Но хотя точный возраст «Ранца» Пейджа так и остался неопределенным, этого нельзя сказать о его мастерстве. Пока бейсбол и бейсболисты еще не изгладятся из памяти людей, этот питчер, почти ровесник прошлого века, будет соседом других великих, и деяния его не будут знать возраста.
ФАННИ БЛАНКЕРС-КОЭН
(1918–2004)
Легенда утверждает, что в прежние, сказочные для нас дни все военные конфликты между «драчливыми» городами-государствами прекращались во время проведения Олимпийских игр. В наши нынешние времена Олимпийским играм пришлось ждать, пока люди натешатся своей милой и любимой игрой под названием «война». Так случилось, что Олимпийскому огню трижды приходилось дожидаться своего времени, так как в 1916 году, а потом и в 1940-м, и 1944-м пламенем полыхал весь мир.
Оба последних случая на совести Адольфа Гитлера. По иронии судьбы именно он правил в стране, в последний раз приютившей Олимпийские игры перед долгим, вызванным им же самим перерывом. Героем тех Олимпийских игр стал Джесси Оуэнс. Среди участников Берлинских Олимпийских игр 1936 года была восемнадцатилетняя прыгунья в высоту и участница голландской женской эстафетной команды по имени Франсина Коэн. Она заняла шестое место в прыжках в высоту и пятое место в составе своей эстафетной команды. Словом, основным итогом Олимпийских игр для себя Фанни Коэн могла считать полученный автограф Джесси Оуэнса. Однако мир не знал, что роспись, перешедшая от Оуэнса к Коэн, являлась на самом деле своего рода эстафетной палочкой, переданной «Величайшим атлетом мира» молодой голландской девушке.
По прошествии двенадцати лет и одной войны олимпийский огонь зажегся вновь. Фанни теперь было тридцать, замужняя женщина, мать двоих детей. Поэтому она считалась слишком старой для того, чтобы соревноваться с девицами, по молодости лет еще не имеющими права голоса. Однако Фанни Бланкерс-Коэн сумела на Лондонских Олимпийских играх 1948 года расправиться со всякими сомнениями.
Выросшая в Голландии, Фанни Коэн считалась легкоатлетическим вундеркиндом и преуспевала почти во всех видах соревнований, известных человечеству вообще и женскому спорту в частности. Посчитав, что в Голландии и без того хватает выдающихся пловцов, она обратилась к легкой атлетике. Хотя впоследствии она утверждала, что в детстве «никогда не ходила, а только бегала», Фанни не получила систематического спортивного воспитания. А потом, в 1935-м, тренер по легкой атлетике Йан Бланкерс – неслучайным образом впоследствии ставший ее мужем, увидел, как она бежит и побеждает в своем первом крупном забеге на 800 метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126