Скажи, Анри, ну зачем ты ему пудришь мозги? Так вот, ящеры, – обратился он к Жожо, – это просто такие животные, животные, и больше ничего, неужели так трудно понять? Вам ведь уже повторяли раз пять, не меньше.
– Если вы начнете говорить с ним таким манером, – вмешался Андре, – этому конца-края не будет. Это же не человек, а настоящее зубчатое колесо, так и будет цепляться. Полный кошмар.
– Какие, вы сказали, животные? – переспросил красавчик Жожо.
– Крокодилы, – заорал Анри, – кро-ко-ди-лы! Те самые пресмыкающиеся, которые тебе так сильно нравятся. – Руками он изобразил на стойке бара, как передвигаются крокодилы. – Ну вот, теперь понял, может, кончим об этом, а?
– Осторожно, никаких новых слов, – предостерег Андре. – Всякие новые слова, они только возбуждают Жожо. Ему надо знать все. Был случай, когда один клиент имел неосторожность заговорить насчет разведения скота в Шароле, ты помнишь, Жожо? Так вот, все это продолжалось до двух часов утра. Клиент перебил полдюжины стаканов, потому что у него уже не хватало терпения. Заметь, Жожо, я на тебя совсем не в обиде. Просто надо знать, как с тобой разговаривать, ты ведь не такой, как другие. Ты у нас, так сказать, человек одержимый. Только не сердись, это не беда, ты тоже имеешь право на место под солнцем, как и все прочие.
– Не то слово, – заметила Анна.
– Мне все интересно, – проговорил красавчик Жожо, – уж такой я уродился на свет. А вот сам я, сам я никому не интересен.
– Да нет, ну что вы, – рассеянно заверил его Легран, – зачем же так говорить?
– Все-таки, Жожо, ты сегодня какой-то чудной, – подытожил Андре.
– Только что наелся, – ответил Жожо, – перевариваю, должно быть, от этого.
– А вот мне переваривать нечего, – пожаловался Андре, – так и не успел поужинать.
– Ну, ты же у нас романтик, – бросил красавчик Жожо.
– Не он один, – добавил Эпаминондас.
– Послушайте, – сказал Анри, – а ведь и у атомной энергии есть свои положительные стороны. Через двадцать лет все уже будет работать на атомной энергии.
– Ну, это еще как сказать, – усомнился Андре, – поживем, увидим.
– Самолеты-то уже работают.
– Вот, я же говорил, – обрадовался Жожо, – это ведь все-таки реактивные самолеты.
– Да нет же, – возразила Анна, – это крокодилы. Только такие большие-пребольшие и объедают все, что могут. Их уже нет на свете лет…
Она обернулась к Леграну.
– Триста тысяч лет, – развлекаясь вовсю, подсказал Легран.
– Да нет, – возразил красавчик Жожо, – крокодилы вовсе никакие не пресмыкающиеся, это уж я голову даю на отсечение. А потом, интересно, какое они имеют отношение?
– К чему?
– К бомбардировщикам, к чему же еще?
– Нет, это черт знает что такое! – вне себя, заорал Анри. – Кончится это когда-нибудь или нет?
– Я же вас предупреждал, – спокойно сказал Андре. – Не надо было возбуждать в нем любопытства.
– Да нет, это не имеет ни малейшего отношения к бомбардировщикам, – примирительно пояснила Анна.
– А к тому, о чем вы говорили, когда я только вошел?
– Ну, это-то имеет отношение ко всему на свете, – ответила Анна.
– Да-да, абсолютно ко всему, – подтвердил я, – за что ни возьмись.
– Это уж точно, – рыдая от смеха, согласился Эпаминондас.
– Может, я и немного знаю, – заорал, в свою очередь, красавчик Жожо, – но если уж что знаю, то знаю. Зачем же тогда говорить о них, если их уже давно нет на свете?
– Черт знает что такое, нет, к черту, к чертям собачьим! – завопил Анри.
– Как хорошо сидим! – блаженно пробормотал Эпаминондас. – Нет, вы как хотите, а я остаюсь в Лео.
– Да просто так, чтобы о чем-нибудь поговорить, – пояснила Анна. – Так уж вышло, просто зашел разговор, какая разница, об этом или о чем-нибудь другом, ведь надо же о чем-то разговаривать, разве не так? – обратилась она к Леграну.
– Ясное дело, – согласился Легран.
– Что ж, раз их уже нет, – обиделся я, – то о них и поговорить нельзя, так, что ли?
– Это у него такая болезнь, ему непременно нужно найти связь между всем и всем, скажи, ведь так, а, Жожо? Так вот, ящеры – это крокодилы, понятно? А самолеты – это самолеты.
– Ничего не понимаю, – признался Жожо.
– Чего ты не понимаешь? – спросила Анна.
– Ничего.
– Да не кричи ты так громко, – вмешался Эпаминондас, – лучше объясни толком, что тебе непонятно.
– По правде говоря, я ровным счетом ничего не понял, – ответил красавчик Жожо.
– Нет, – заорал Анри, – у него там в голове не мозги, а какое-то кошачье варево!
– Сроду не видал ничего подобного, – проговорил Эпаминондас, – вот уж любознательность так любознательность.
– Андре, коньяку «Наполеон», самой лучшей выдержки, – с достоинством заказал Жожо.
– Вот уж что касается наилучших марок, – заметил Андре, – по этой части он и вправду большой дока.
– Так хорошо было, болтали себе спокойно о том о сем, – сокрушался Анри, – и вот является этот господин, и все только вокруг него и кружатся, из кожи вон лезут, чтобы объяснить ему все, чего он не понимает.
– Да, так оно и есть, – подтвердил я.
– Не сердись, – попытался Андре утешить Жожо. – Старайся во всем видеть хорошие стороны.
– А что если нам поменять лавочку? – доверительно предложил Легран Анне.
– А нам некуда спешить, – возразил Эпаминондас. – к тому же Жожо, он мне очень даже симпатичен.
– Да, это правда, мы никуда не спешим, – согласилась Анна.
– У нас впереди целая жизнь, – подтвердил я.
– I am ящер, – проговорил красавчик Жожо, – это что-то означает по-английски.
– Ой, не могу! – прыснул Эпаминондас. – I am very ящер!
– А вы откуда? – поинтересовался Легран.
– Из Котону, – умирая со смеху, ответила Анна.
– А вы? – обратился он ко мне.
– Из Котону, – тоже умирая со смеху, повторил я.
Легран сделал вид, будто ничего не понимает. Потом продолжил:
– Нет, все же забавная штука жизнь, интересно, почему это мы заговорили с вами именно о ящерах и всем этом чертовом борделе.
– Да, это уж точно, – согласился я, – и еще о ледниковом периоде.
– Ничего не понимаю, – опять повторил Жожо.
– Если разобраться, – заметил Андре, – то он не так уж и неправ. Я сам путаюсь во всех этих делах.
– Эти ящеры, – спросил Жожо, – они что, в Котону? При чем здесь Котону?
– При том, – ответил Легран, – надо знать, о чем говоришь, понятно?
– Вот именно, – подтвердил я.
– Но если это крокодилы, то при чем здесь все остальное? – не унимался Жожо.
– При том что при том! – заорал Анри. – Вот я, разве я задаю какие-нибудь вопросы? – Потом обернулся ко мне и чрезвычайно учтиво произнес: – И примите мои извинения, что я поначалу было засомневался в ваших словах.
– В чем это вы тогда засомневались? – тут же полюбопытствовал Жожо.
– В том, что этот господин говорил про ледниковый период, – раздраженно пояснил Легран. – Поскольку я не знал, кто этот господин, я поначалу усомнился в его словах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Если вы начнете говорить с ним таким манером, – вмешался Андре, – этому конца-края не будет. Это же не человек, а настоящее зубчатое колесо, так и будет цепляться. Полный кошмар.
– Какие, вы сказали, животные? – переспросил красавчик Жожо.
– Крокодилы, – заорал Анри, – кро-ко-ди-лы! Те самые пресмыкающиеся, которые тебе так сильно нравятся. – Руками он изобразил на стойке бара, как передвигаются крокодилы. – Ну вот, теперь понял, может, кончим об этом, а?
– Осторожно, никаких новых слов, – предостерег Андре. – Всякие новые слова, они только возбуждают Жожо. Ему надо знать все. Был случай, когда один клиент имел неосторожность заговорить насчет разведения скота в Шароле, ты помнишь, Жожо? Так вот, все это продолжалось до двух часов утра. Клиент перебил полдюжины стаканов, потому что у него уже не хватало терпения. Заметь, Жожо, я на тебя совсем не в обиде. Просто надо знать, как с тобой разговаривать, ты ведь не такой, как другие. Ты у нас, так сказать, человек одержимый. Только не сердись, это не беда, ты тоже имеешь право на место под солнцем, как и все прочие.
– Не то слово, – заметила Анна.
– Мне все интересно, – проговорил красавчик Жожо, – уж такой я уродился на свет. А вот сам я, сам я никому не интересен.
– Да нет, ну что вы, – рассеянно заверил его Легран, – зачем же так говорить?
– Все-таки, Жожо, ты сегодня какой-то чудной, – подытожил Андре.
– Только что наелся, – ответил Жожо, – перевариваю, должно быть, от этого.
– А вот мне переваривать нечего, – пожаловался Андре, – так и не успел поужинать.
– Ну, ты же у нас романтик, – бросил красавчик Жожо.
– Не он один, – добавил Эпаминондас.
– Послушайте, – сказал Анри, – а ведь и у атомной энергии есть свои положительные стороны. Через двадцать лет все уже будет работать на атомной энергии.
– Ну, это еще как сказать, – усомнился Андре, – поживем, увидим.
– Самолеты-то уже работают.
– Вот, я же говорил, – обрадовался Жожо, – это ведь все-таки реактивные самолеты.
– Да нет же, – возразила Анна, – это крокодилы. Только такие большие-пребольшие и объедают все, что могут. Их уже нет на свете лет…
Она обернулась к Леграну.
– Триста тысяч лет, – развлекаясь вовсю, подсказал Легран.
– Да нет, – возразил красавчик Жожо, – крокодилы вовсе никакие не пресмыкающиеся, это уж я голову даю на отсечение. А потом, интересно, какое они имеют отношение?
– К чему?
– К бомбардировщикам, к чему же еще?
– Нет, это черт знает что такое! – вне себя, заорал Анри. – Кончится это когда-нибудь или нет?
– Я же вас предупреждал, – спокойно сказал Андре. – Не надо было возбуждать в нем любопытства.
– Да нет, это не имеет ни малейшего отношения к бомбардировщикам, – примирительно пояснила Анна.
– А к тому, о чем вы говорили, когда я только вошел?
– Ну, это-то имеет отношение ко всему на свете, – ответила Анна.
– Да-да, абсолютно ко всему, – подтвердил я, – за что ни возьмись.
– Это уж точно, – рыдая от смеха, согласился Эпаминондас.
– Может, я и немного знаю, – заорал, в свою очередь, красавчик Жожо, – но если уж что знаю, то знаю. Зачем же тогда говорить о них, если их уже давно нет на свете?
– Черт знает что такое, нет, к черту, к чертям собачьим! – завопил Анри.
– Как хорошо сидим! – блаженно пробормотал Эпаминондас. – Нет, вы как хотите, а я остаюсь в Лео.
– Да просто так, чтобы о чем-нибудь поговорить, – пояснила Анна. – Так уж вышло, просто зашел разговор, какая разница, об этом или о чем-нибудь другом, ведь надо же о чем-то разговаривать, разве не так? – обратилась она к Леграну.
– Ясное дело, – согласился Легран.
– Что ж, раз их уже нет, – обиделся я, – то о них и поговорить нельзя, так, что ли?
– Это у него такая болезнь, ему непременно нужно найти связь между всем и всем, скажи, ведь так, а, Жожо? Так вот, ящеры – это крокодилы, понятно? А самолеты – это самолеты.
– Ничего не понимаю, – признался Жожо.
– Чего ты не понимаешь? – спросила Анна.
– Ничего.
– Да не кричи ты так громко, – вмешался Эпаминондас, – лучше объясни толком, что тебе непонятно.
– По правде говоря, я ровным счетом ничего не понял, – ответил красавчик Жожо.
– Нет, – заорал Анри, – у него там в голове не мозги, а какое-то кошачье варево!
– Сроду не видал ничего подобного, – проговорил Эпаминондас, – вот уж любознательность так любознательность.
– Андре, коньяку «Наполеон», самой лучшей выдержки, – с достоинством заказал Жожо.
– Вот уж что касается наилучших марок, – заметил Андре, – по этой части он и вправду большой дока.
– Так хорошо было, болтали себе спокойно о том о сем, – сокрушался Анри, – и вот является этот господин, и все только вокруг него и кружатся, из кожи вон лезут, чтобы объяснить ему все, чего он не понимает.
– Да, так оно и есть, – подтвердил я.
– Не сердись, – попытался Андре утешить Жожо. – Старайся во всем видеть хорошие стороны.
– А что если нам поменять лавочку? – доверительно предложил Легран Анне.
– А нам некуда спешить, – возразил Эпаминондас. – к тому же Жожо, он мне очень даже симпатичен.
– Да, это правда, мы никуда не спешим, – согласилась Анна.
– У нас впереди целая жизнь, – подтвердил я.
– I am ящер, – проговорил красавчик Жожо, – это что-то означает по-английски.
– Ой, не могу! – прыснул Эпаминондас. – I am very ящер!
– А вы откуда? – поинтересовался Легран.
– Из Котону, – умирая со смеху, ответила Анна.
– А вы? – обратился он ко мне.
– Из Котону, – тоже умирая со смеху, повторил я.
Легран сделал вид, будто ничего не понимает. Потом продолжил:
– Нет, все же забавная штука жизнь, интересно, почему это мы заговорили с вами именно о ящерах и всем этом чертовом борделе.
– Да, это уж точно, – согласился я, – и еще о ледниковом периоде.
– Ничего не понимаю, – опять повторил Жожо.
– Если разобраться, – заметил Андре, – то он не так уж и неправ. Я сам путаюсь во всех этих делах.
– Эти ящеры, – спросил Жожо, – они что, в Котону? При чем здесь Котону?
– При том, – ответил Легран, – надо знать, о чем говоришь, понятно?
– Вот именно, – подтвердил я.
– Но если это крокодилы, то при чем здесь все остальное? – не унимался Жожо.
– При том что при том! – заорал Анри. – Вот я, разве я задаю какие-нибудь вопросы? – Потом обернулся ко мне и чрезвычайно учтиво произнес: – И примите мои извинения, что я поначалу было засомневался в ваших словах.
– В чем это вы тогда засомневались? – тут же полюбопытствовал Жожо.
– В том, что этот господин говорил про ледниковый период, – раздраженно пояснил Легран. – Поскольку я не знал, кто этот господин, я поначалу усомнился в его словах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97