Земля под ногами смердит от жидкой грязи. На грешников лает Цербер, которого Данте представляет иначе, чем греческая мифология. Как и Минос, он превращен в беса со вздутым животом, багровыми глазами, с жиром в грязной бороде и когтистыми руками. Вергилий усмиряет Цербера, бросая в его пасть ком земли. Это был древний способ умиротворения чудищ, к которому в оно время прибегал в Вавилоне и хитроумный пророк Даниил.
В долине чревоугодников Данте встречает первого флорентийца — Чакко (Джакомо), известного обжору. Чакко являлся без приглашения на чужие пиры, однако его любили, так как он отличался приятным нравом, остроумием и находчивостью.
Известный историк Флоренции Роберт Давидзон подсчитал, что из 79 упоминаемых в «Аде» лиц 32 флорентийца, да еще 11 из Тосканы, то есть более половины. В Чистилище Данте поместил лишь четырех своих сограждан и 11 тосканцев, а в Раю обретаются всего две флорентийские праведные души. Чакко, с которым Данте, по-видимому, был в хороших отношениях, «пророчествует» о судьбах Флоренции в первые годы XIV века и о гражданской войне между черными и белыми гвельфами, предрекая поэту изгнание из родного города. Данте спрашивает у Чакко, не слышал ли он об участи пяти их известных соотечественников, и узнает, что они томятся в нижних кругах за более тяжкие преступления.
Данте спускается вниз, в четвертый круг, и пред ним подымается Плутос, «великий враг». Бывший царь подземного царства греческой мифологии также разжалован и получил место хранителя душ скупцов и расточителей. За пределами его владений простираются Стигийские болота. Плутос напрасно стремится, так же как Харон и Минос, не пустить Данте в подвластную ему адскую область.
Там шагают грудь грудью друг на друга бесконечные шеренги людей, сшибаются и расходятся, и одни кричат «Чего копить?», другие «Чего швырять?». И те и другие одинаково казнятся высшей справедливостью, ибо они нарушили меру человеческую, которая заключается в том, чтобы праведно распределять богатства, а не копить их, как скупцы, и не швырять деньги, подобно расточителям. Данте заметил, что среди стяжателей много людей с тонзурами, то есть священников и монахов. Вергилий поясняет: «Здесь встретишь папу, встретишь кардинала, не превзойденных ни одним скупцом».
Схватки тех, кто недостойно владел на земле богатствами, наводят Данте на раздумья о тщетности даров Фортуны, ибо только жгучую ненависть порождают они на земле. «Что есть Фортуна, держащая в своих когтях победных счастье всех племен?» — вопрошает Данте. И Вергилий объясняет:
Все силы в мире распределены так, что каждой отведена для проявления ее мощи своя сфера. Фортуна отбирает власть и счастье, с ней нельзя спорить,
Она провидит, судит и царит,
Как в прочих царствах остальные боги.
Напрасно сваливать на Фортуну вину за свои неудачи и благодарить за благосклонность. Незримо, «как в траве змея, вершит она свой промысел». Ее поступки кажутся нам нежданными, в смысл их мы не проникаем.
Ее-то и поносят громогласно,
Хотя бы подобала ей хвала,
И распинают, и клянут напрасно.
Но ей, блаженной, не слышна хула:
Она, смеясь меж первенцев творенья,
Крутит свой шар, блаженна и светла.
В эпоху Возрождения своенравной богине Счастья и Удачи, «правительнице судеб», ставили статуэтки на фонтанах площадей. Образ ее долго не сходил с полотен художников и со страниц поэтических сборников.
Данте и его водитель, идя «гранью топи и сухой земли», обходят Стигийское болото пятого круга. В грязных его водах барахтаются гневные, «чьи глотки тиной сперло». Поэты видят огни града Дита (железный и огненный Дит появляется впервые в поэме Вергилия), за стенами которого расположены круги нижнего Ада.
Перевозчиком через Стигийские болота Данте выбрал одного из героев греческой мифологии Флегия, царя лапифов, сына бога войны Арея и смертной женщины. Разгневанный, что его дочь Кронида родила от Аполлона сына Асклепия, Флегий сжег в Дельфах храм, посвященный Аполлону. Этот враг бога поэзии превращен в демоническое существо. Образ Флегия в «Божественной Комедии» является плодом гениальной фантазии итальянского поэта. Челн Флегия мчится по стигийским водам с быстротою, технике XIV века не известной.
Некто «гнусно безобразный» злобно вцепился в их лодку. Вергилий отталкивает его, сказав: «Иди к таким же псам, ко дну!» Данте, узнавший грешника, обращается к нему с гневными словами. Непримиримость Данте вызывает похвалу Вергилия: «Суровый дух, блаженна несшая тебя в утробе!» (Это место — единственное в произведениях Данте, где упомянута мать поэта, об отце он не упоминает никогда!) Вызвавший такую неистовую ярость Данте флорентиец Филиппо происходил из семьи черных гвельфов Адимари. У нас нет оснований не доверять комментатору «Божественной Комедии» Ландино, сообщавшему, что один из Адимари после изгнания Данте завладел его конфискованным имуществом. Род Адимари Данте называет «нахальным» в шестнадцатой песне «Рая»; представители этой семьи изображены там, как шайка худородных насильников, трусливых и подлых. В комментарии XIV века, называемом Оттимо (автор не известен), так описан Филиппо Адимари: «Кавалер, любивший роскошную жизнь, чрезвычайно спесивый и расточительный, не отличавшийся ни добродетелью, ни храбростью». Боккаччо говорит, что Филиппо был очень богат и подковывал своих лошадей серебряными подковами, за что и получил прозвище Ардженти (серебряный). Браг Данте попал в новеллистику XIV века: в «Декамерон» и в сборник Саккетти.
Адский город Дит пылал. Когда челнок пристал к его стенам, Данте увидел стражу, которая снова преграждала живому доступ в царство мертвых. Бесы заманивают Данте, стремясь отделить его от Вергилия, и Вергилий вынужден вступить в переговоры с дьявольскими сторожами. Он в смятении, голос его становится неуверен, в первый раз Вергилий испуган — это испытание сверх сил. На стенах и башнях Дита появляются новые ужасные видения: Эрихто, фессалийская волшебница, вызывавшая мертвецов из подземного царства, — древние поэты неизменно сопровождали ее имя эпитетом «злая, свирепая, жестокая»; затем три фурии, богини мщения древних, Тисифона, Мегера и Алекто «взвиваются для бешеной защиты», обвитые гидрами; косы их — змеи. Фурии призывают Медузу Горгону, обращающую всякого, кто взглянет на нее, в камень. «Закрой глаза и отвернись», — говорит Вергилий, сам поворачивает Данте и заслоняет его глаза руками. Эта трогательная забота учителя об ученике в переносном смысле означает защиту силою разума от ужаса, безобразия, насилия и лжи. Аллегорически фурии и Медуза изображают состояние Флоренции и Италии во времена Данте. От них Вергилий ограждает своего ученика как представитель римского правопорядка и поэт мирового государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
В долине чревоугодников Данте встречает первого флорентийца — Чакко (Джакомо), известного обжору. Чакко являлся без приглашения на чужие пиры, однако его любили, так как он отличался приятным нравом, остроумием и находчивостью.
Известный историк Флоренции Роберт Давидзон подсчитал, что из 79 упоминаемых в «Аде» лиц 32 флорентийца, да еще 11 из Тосканы, то есть более половины. В Чистилище Данте поместил лишь четырех своих сограждан и 11 тосканцев, а в Раю обретаются всего две флорентийские праведные души. Чакко, с которым Данте, по-видимому, был в хороших отношениях, «пророчествует» о судьбах Флоренции в первые годы XIV века и о гражданской войне между черными и белыми гвельфами, предрекая поэту изгнание из родного города. Данте спрашивает у Чакко, не слышал ли он об участи пяти их известных соотечественников, и узнает, что они томятся в нижних кругах за более тяжкие преступления.
Данте спускается вниз, в четвертый круг, и пред ним подымается Плутос, «великий враг». Бывший царь подземного царства греческой мифологии также разжалован и получил место хранителя душ скупцов и расточителей. За пределами его владений простираются Стигийские болота. Плутос напрасно стремится, так же как Харон и Минос, не пустить Данте в подвластную ему адскую область.
Там шагают грудь грудью друг на друга бесконечные шеренги людей, сшибаются и расходятся, и одни кричат «Чего копить?», другие «Чего швырять?». И те и другие одинаково казнятся высшей справедливостью, ибо они нарушили меру человеческую, которая заключается в том, чтобы праведно распределять богатства, а не копить их, как скупцы, и не швырять деньги, подобно расточителям. Данте заметил, что среди стяжателей много людей с тонзурами, то есть священников и монахов. Вергилий поясняет: «Здесь встретишь папу, встретишь кардинала, не превзойденных ни одним скупцом».
Схватки тех, кто недостойно владел на земле богатствами, наводят Данте на раздумья о тщетности даров Фортуны, ибо только жгучую ненависть порождают они на земле. «Что есть Фортуна, держащая в своих когтях победных счастье всех племен?» — вопрошает Данте. И Вергилий объясняет:
Все силы в мире распределены так, что каждой отведена для проявления ее мощи своя сфера. Фортуна отбирает власть и счастье, с ней нельзя спорить,
Она провидит, судит и царит,
Как в прочих царствах остальные боги.
Напрасно сваливать на Фортуну вину за свои неудачи и благодарить за благосклонность. Незримо, «как в траве змея, вершит она свой промысел». Ее поступки кажутся нам нежданными, в смысл их мы не проникаем.
Ее-то и поносят громогласно,
Хотя бы подобала ей хвала,
И распинают, и клянут напрасно.
Но ей, блаженной, не слышна хула:
Она, смеясь меж первенцев творенья,
Крутит свой шар, блаженна и светла.
В эпоху Возрождения своенравной богине Счастья и Удачи, «правительнице судеб», ставили статуэтки на фонтанах площадей. Образ ее долго не сходил с полотен художников и со страниц поэтических сборников.
Данте и его водитель, идя «гранью топи и сухой земли», обходят Стигийское болото пятого круга. В грязных его водах барахтаются гневные, «чьи глотки тиной сперло». Поэты видят огни града Дита (железный и огненный Дит появляется впервые в поэме Вергилия), за стенами которого расположены круги нижнего Ада.
Перевозчиком через Стигийские болота Данте выбрал одного из героев греческой мифологии Флегия, царя лапифов, сына бога войны Арея и смертной женщины. Разгневанный, что его дочь Кронида родила от Аполлона сына Асклепия, Флегий сжег в Дельфах храм, посвященный Аполлону. Этот враг бога поэзии превращен в демоническое существо. Образ Флегия в «Божественной Комедии» является плодом гениальной фантазии итальянского поэта. Челн Флегия мчится по стигийским водам с быстротою, технике XIV века не известной.
Некто «гнусно безобразный» злобно вцепился в их лодку. Вергилий отталкивает его, сказав: «Иди к таким же псам, ко дну!» Данте, узнавший грешника, обращается к нему с гневными словами. Непримиримость Данте вызывает похвалу Вергилия: «Суровый дух, блаженна несшая тебя в утробе!» (Это место — единственное в произведениях Данте, где упомянута мать поэта, об отце он не упоминает никогда!) Вызвавший такую неистовую ярость Данте флорентиец Филиппо происходил из семьи черных гвельфов Адимари. У нас нет оснований не доверять комментатору «Божественной Комедии» Ландино, сообщавшему, что один из Адимари после изгнания Данте завладел его конфискованным имуществом. Род Адимари Данте называет «нахальным» в шестнадцатой песне «Рая»; представители этой семьи изображены там, как шайка худородных насильников, трусливых и подлых. В комментарии XIV века, называемом Оттимо (автор не известен), так описан Филиппо Адимари: «Кавалер, любивший роскошную жизнь, чрезвычайно спесивый и расточительный, не отличавшийся ни добродетелью, ни храбростью». Боккаччо говорит, что Филиппо был очень богат и подковывал своих лошадей серебряными подковами, за что и получил прозвище Ардженти (серебряный). Браг Данте попал в новеллистику XIV века: в «Декамерон» и в сборник Саккетти.
Адский город Дит пылал. Когда челнок пристал к его стенам, Данте увидел стражу, которая снова преграждала живому доступ в царство мертвых. Бесы заманивают Данте, стремясь отделить его от Вергилия, и Вергилий вынужден вступить в переговоры с дьявольскими сторожами. Он в смятении, голос его становится неуверен, в первый раз Вергилий испуган — это испытание сверх сил. На стенах и башнях Дита появляются новые ужасные видения: Эрихто, фессалийская волшебница, вызывавшая мертвецов из подземного царства, — древние поэты неизменно сопровождали ее имя эпитетом «злая, свирепая, жестокая»; затем три фурии, богини мщения древних, Тисифона, Мегера и Алекто «взвиваются для бешеной защиты», обвитые гидрами; косы их — змеи. Фурии призывают Медузу Горгону, обращающую всякого, кто взглянет на нее, в камень. «Закрой глаза и отвернись», — говорит Вергилий, сам поворачивает Данте и заслоняет его глаза руками. Эта трогательная забота учителя об ученике в переносном смысле означает защиту силою разума от ужаса, безобразия, насилия и лжи. Аллегорически фурии и Медуза изображают состояние Флоренции и Италии во времена Данте. От них Вергилий ограждает своего ученика как представитель римского правопорядка и поэт мирового государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94