Вместе со своими друзьями, покровителями и единомышленниками Данте присутствовал на торжественной коронации Генриха VII в Миланском соборе и по обычаю того времени преклонил колено перед королем Италии и императором мира. Данте казалось, что приблизилось осуществление его чаяний и надежд.
В дни пребывания Генриха в Милане поэт обратился с письмом к правителям и народам Италии. Данте предвещает появление совершенного государя, который примирит всех враждующих. «Все страждущие от голода и жажды насытятся в свете его лучей; а те, кому люба несправедливость, придут в замешательство перед его сияющим ликом». Этому совершенному кесарю противна мысль о жестокости, и, даже карая, он придерживается справедливых мер. Данте призывает всех итальянцев обратиться к императору и подчиниться ему: «Я призываю вас не только подняться ему навстречу, но и высказать восхищение перед его лицом. О вы, что пьете из его рек и плаваете по его морям; вы, что ступаете по песку побережий и вершинам Альп, принадлежащих ему; вы, что пользуетесь всеобщими благами, каковы бы они ни были, и имеете ваше собственное достояние лишь благодаря его закону; не пытайтесь, словно невежды, обманывать самих себя, теша свое сердце словами: „Над нами нет хозяина!“
В этом письме Данте еще наивно верит, что двуличный папа Климент V окажет действенную помощь новому императору. Перед выборами папа втайне предпочитал Генриха Люксембургского французскому кандидату, Карлу Валуа, так как боялся распространения французской мощи на всю Италию и Адриатическое море. Но при первом изменении конъюнктуры папа готов был предать Генриха в угоду Филиппу Красивому. Только в 1313 году Данте стала ясна коварная политика Климента V.
Несмотря на коронационные празднества и всеобщее преклонение перед новоявленным кесарем, миланские главари втайне сговорились, и по городу стали ходить слухи, что делла Торре действует заодно со своим былым врагом и соперником Висконти. Когда вспыхнуло восстание, дисциплинированные рыцари и конники императора без особого труда справились с толпой. В назначенный для мятежа день Висконти сказался тяжело заболевшим, и за все в ответе оказался делла Торре. Старой лисе Висконти удалось доказать императору, что он ни при чем и что всему виной его противники. Генрих ему поверил и назначил его правителем Милана. В то время еще не родился Макиавелли и еще не был написан его «Государь», и бесхитростный люксембургский рыцарь не мог проникнуть во все тонкости итальянской политики и распутать паутину итальянских заговоров и интриг.
Из Милана и Павии в апреле месяце Генрих VII направился на юг, но далеко не все города открыли ему ворота. Он осадил Кремону, которая сдалась после недолгого сопротивления. Император был сильно раздражен этим препятствием на его пути в Рим. Главари города должны были выйти в одних рубахах, с веревками на шее и просить милости императора. Он посадил в тюрьму главных зачинщиков сопротивления и приказал срыть стены и башни Кремоны. Граждане Кремоны лишились всех прав, которыми обладала самостоятельная коммуна.
Таким образом, лилия мира была отброшена и император появился с мечом в руках. В одном из немногих датированных писем: «В Тоскане близ истоков Арно апреля 1 восемнадцатого дня счастливейшего прихода божественного Генриха в Италию» (то есть 1311 года) Данте заклинал императора оставить ломбардские дела и направиться в Тоскану. Но Ломбардия была усмирена лишь отчасти, не только Кремона, но Лоди, Брешиа, Бергамо, Мантуя, Падуя отказались принять императорских наместников. Если бы Генрих обратил внимание на письмо Данте и воспользовался его советами, весьма возможно, что путь в Рим открылся бы ему гораздо ранее. Несомненно, что если бы Флоренция пала, то испуганные этим поражением города гвельфской лиги северной и центральной Италии открыли бы ворота императорским викариям. Как и первое письмо, это второе послание написано с большой страстностью. У истоков Арно среди своих старых друзей Данте ожидал исхода грозных событий. Как библейский пророк, он не только хвалил, но и в гневе наставлял государя. Император, которому принадлежит весь мир, увяз в ничтожнейшей части мира, и пока он медлит, крепнет тосканская тирания и набирается сил. Только поразив центр сопротивления, можно справиться со всеми мятежниками, Данте поучал Генриха, порицал его медлительность и призывал действовать:
«И весной и зимой ты сидишь в Милане, и ты думаешь так умертвить злую гидру, отрубив ей головы? Но если бы ты призвал на память высокие подвиги славного Алкида, ты понял бы ныне, что обманываешься, подобно этому герою; ведь страшное чудовище, роняя одну за другой свои многочисленные головы, черпало силы в собственном уроне, пока, наконец, благородный герой не поразил его в самые корни жизни. Ибо, чтобы уничтожить дерево, недостаточно обрубить одни только ветви, на месте которых будут появляться новые, более густые и прочные, до тех пор, пока остаются здоровыми и нетронутыми питающие дерево корни. Как ты думаешь, о единственный владыка мира, чего ты добьешься, заставив мятежную Кремону склонить перед тобой голову? Может быть, вслед за этим не вздуется нарыв безрассудства в Брешии или в Павии? И хотя твоя победа сгладила его, новый нарыв появится тотчас в Верчелли, или в Бергамо, или в другом месте, пока не уничтожена коренная причина болезни и пока не вырван корень зла и не зачахли вместе со стволом колючие ветки».
Но император, чтобы устрашить другие коммуны, решил наказать Брешию. Возвышавшаяся на отрогах гор Брешиа была сильно укреплена и располагала большими запасами пищи и оружия, к тому же имела в своих стенах ключевую воду. Со всех сторон от гвельфских городов, особенно от Флоренции, стекалась помощь, и Брешиа твердо решила не сдаваться. В течение нескольких месяцев город мужественно выдерживал осаду. Командовал осажденными подеста, флорентийский рыцарь Пино делла Тоза. Одним из главных руководителей сопротивления был Тебальдео деи Брузатти, пользовавшийся ранее доверием и покровительством Генриха. Одержимый идеей величия своей императорской особы, которой выпала высокая миссия возрождения могущества Римской империи, Генрих был раздражен сопротивлением граждан Брешии, которое он расценил не только как неповиновение авторитету своей власти, но и как оскорбление величества. Крови с обеих сторон было пролито много. Поймав перебежчика Тебальдео, Генрих четвертовал его перед стенами города. В отместку защитники Брешии вешали захваченных пленных на зубцах стен, на виду у осаждавших. В жаркие летние месяцы при плохих гигиенических условиях того времени началась эпидемия чумы (впрочем, «чумой» называли тогда едва ли не все тяжелые заразные болезни).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94