Ференц Мора
Золотой саркофаг
Блеск и сумрак императорского Рима
Римская империя… Эти слова вызывают в памяти любого сколько-нибудь сведущего в истории человека ассоциации двоякого рода. Прежде всего, возникает образ могущественной средиземноморской державы, подчинившей своей власти народы на огромных пространствах от Британии на северо-западе до Египта и Сирии на юго-востоке и установившей «Римский мир» едва ли не на всей известной тогда европейцам ойкумене. Но, как правило, тут же всплывают картины не столь величественные и торжественные, но не менее впечатляющие. Картины нравственного разложения римского общества, как бы забывшего гражданские доблести и моральные императивы своих предков и погрязшего в праздности, лицемерии и разврате. Более осведомленный читатель, вероятно, вспомнит при этом название знаменитого труда английского историка Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи». Вышедший более двухсот лет назад, труд Гиббона как бы навеки соединил представление о Римской империи со словами «упадок и разрушение», а сами эти слова стали устойчивым выражением, кстати, использованным для названия своего романа другим английским автором – классиком литературы XX столетия Ивлином Во.
Верны ли эти «расхожие» представления о Римской империи? Да, в общем верны. Но гораздо сложнее ответить на вопросы о том, когда и в силу каких причин начался кризис Римской державы? Как писал недавно знаток античной культуры М. Л. Гаспаров, «его относят и к религиозному кризису I в. н. э., когда явилось христианство, и к социальному кризису III в., когда рабство стало уступать место новым формам общественных отношений, и к национальному кризису V в., когда большая часть римского Запада оказалась заселена германцами». Авторы исторических романов, люди, нередко хорошо знающие источники и исследовательскую литературу об избранной ими эпохе (достаточно назвать имена Феликса Дана и Дмитрия Мережковского, Лиона Фейхтвангера и Теодора Парницкого), вольны, однако, присоединиться к одной из возможных версий описываемых ими событий. Положение профессионального историка несколько сложнее: он должен учитывать все имеющиеся в науке гипотезы и в силу этого, как правило, более осторожен в своих оценках и выводах. Имея в виду данное обстоятельство, попытаемся, хотя бы в общих чертах, познакомить читателя романа Ференца Моры «Золотой саркофаг» с представлениями современных ученых об истории Римской империи. По необходимости нам придется напомнить основные события того времени, «так как и то, что известно, – заметил Аристотель в своей „Поэтике“, – известно немногим».
Началом Римской империи обычно считают либо битву 31 г. до н. э. у мыса Акция, в которой флот Октавиана одержал решающую победу над флотом Антония и Клеопатры, либо события 27 г. до н. э., когда Октавиан, внучатый племянник Юлия Цезаря, возвратился в Рим и, торжественно объявив сенату об окончании гражданских войн, сделал попытку (очевидно, лицемерную) сложить с себя чрезвычайные полномочия триумвира. В 27 году и в последующие годы Октавиан получил многочисленные звания и привилегии: среди них был титул императора, подчеркивавший его непосредственную связь с войском, титул Августа (поэтому годы его правления позднее стали называть «эпохой Августа»), звание «отца отечества».
Дальновидность Августа как государственного деятеля проявилась в том, что он, удовлетворив насущные требования армии, поставил ее под свой жесткий контроль и стал осуществлять на практике идею согласия различных социальных слоев римского общества. Август отказался от политики террора и вернулся к лозунгу Юлия Цезаря о «милосердии». Себя Август скромно называл «принцепсом», то есть первым по списку сенаторов. Тем самым декларировалась, якобы, решающая роль сената в политической жизни Рима и подчеркивался его авторитет, хотя уже современникам было очевидно, что полномочия Августа не отличаются от монархических. Именно слово «принцепс» дало название всей эпохе Ранней империи – ее принято называть эпохой принципата.
После смерти Августа в 14 г. н. э. в Риме более полувека (до 68 г. н. э.) правили представители родов Юлиев и Клавдиев (или усыновленные ими). Династия Юлиев-Клавдиев прекратилась со свержением и гибелью Нерона. После кровавой борьбы 68–69 гг. на императорский престол взошел Веспасиан, основатель династии Флавиев. К ней принадлежали также сыновья Веспасиана Тит и Домициан. И ближайшие преемники Августа, и представители рода Флавиев не отличались, за редким исключением, политической дальновидностью и мудростью, терпимостью и нравственным авторитетом. Во всяком случае римские авторы II вв. н. э., в том числе такие знаменитые, как Сенека, Тацит и Светоний, не жалели мрачных красок при характеристике их образа жизни и деятельности. Хотя современные ученые спорят о том, не слишком ли тенденциозно и односторонне, в пылу собственных политических пристрастий, изображали римские писатели еще недавно всесильных императоров, но тем не менее очевидно одно: в сознание образованного римлянина II в. н. э. настойчиво «внедрялась» мысль о «кровожадных тиранах» I в. н. э. Некоторые из них, особенно из династии Юлиев-Клавдиев, рисовались просто полубезумными людьми.
С 96 г. н. э. в течение почти столетия (до 192 г.) на римском престоле находилась династия Антонинов, получившая свое название по имени одного из ее представителей – Антонина Пия. Отметим любопытную деталь: уже в эпоху Юлиев-Клавдиев некоторые будущие императоры не принадлежали по крови к правившему роду, а усыновлялись и объявлялись преемником императора. Этот обычай стал устойчивой традицией в эпоху Антонинов. Кроме последнего императора Коммода, действительно являвшегося сыном Марка Аврелия, все предшествующие императоры были усыновлены своими предшественниками с одобрения армии и римского сената. Такой порядок косвенно свидетельствовал о примирении императоров с сенаторами, об установившемся в Риме политическом согласии и социальном мире.
Эпоху Антонинов нередко называют «золотым веком» Римской империи. Действительно, это было время наивысшего внешнего могущества Рима и, хотя бы относительной, внутренней стабилизации империи. При Траяне (98-113 гг.) империя достигла своих максимальных границ. После покорения Дакии этот император раздал часть богатой добычи римскому плебсу, что, несомненно, способствовало росту популярности Траяна (праздник по поводу победы над даками длился три месяца!). Интереснейшую фигуру представлял собой и Марк Аврелий (161–180 гг.), выдающийся полководец и одновременно – «философ на троне», последний стоик Рима, автор знаменитого сочинения «К самому себе» (или «Размышления»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123