- Вот в этом я сомневаюсь.
- Мне бы так хотелось рассказать вам. Но мои инструкции...
- Понимаю.
После паузы она сказала:
- Я старалась от этого отвертеться.
- О? Неужели?
- Днем, когда мы лежали на пляже, я поняла, что было бы гадко так поступить теперь, когда мы с вами...
- Когда мы с вами что? - Он приподнял брови, любопытствуя.
Она поморщилась - одними глазами.
- Словом, я тогда оставила вас, пришла сюда, позвонила Дракону и попросила освободить меня от этого задания.
- Он отказал, я полагаю?
- Он не мог говорить со мной. Ему делали переливание или что-то вроде. Но его помощник отказал... Как его?
- Поуп. - Он допил вино и поставил бокал на стол. - Мне, знаете ли, в это как-то трудно поверить. Ведь вы с самого Монреаля в этом участвовали. И притом вы, похоже, убеждены, что мне надо согласиться на эту работу...
- Вы должны, Джонатан!
- ... и несмотря на все это вы хотите, чтобы я поверил, будто один приятный денек в моем обществе заставил вас резко изменить позицию. И я просто не могу не чувствовать, что вы совершаете ошибку, стараясь одну ложь замазать другой.
- Ничего я не изменяла! Все дело только в том, что мне очень не захотелось делать это самой... И вы прекрасно знаете, что это не только приятный денек, а нечто большее.
Он посмотрел ей в глаза, сначала в один, потом в другой, и кивнул.
- Да, нечто большее.
- И для меня все началось не сегодня. Я целыми днями сидела за вашим досье, кстати, полным до неприличия. Я знаю, каким было ваше детство. Я знаю, как ЦИР изначально втянул вас в работу. Я знаю об убийстве вашего друга во Франции. И даже еще до того, как я получила это задание, я видела вас по телевизору, в учебной программе. - Она еле заметно улыбнулась. - Вы читали лекцию об искусстве с таким нахальным высокомерием. Да я уже на девяносто процентов втрескалась в вас еще до встречи. А потом, внизу, в вашей галерее... мне было так приятно, что вы меня туда пригласили... и я просто не могла не рассказать вам все. Я же знала из досье, что вы туда никого не приглашаете... В общем, там, внизу... и вы сидите, такой счастливый, и все эти прекрасные картины, и этот голубой конверт с деньгами лежит на столе, такой беззащитный... Я должна была сказать вам, вот и все.
- Еще что-нибудь добавить можете?
- Нет.
- "О башмаках, о сургуче, капусте, королях" поговорить не желаете?
- Нет.
- В таком случае, - он подошел к ней и поднял за руки из кресла, побежали наверх - кто быстрее?
- Побежали.
Мерцающий в дожде столб света падал на ее глаза, высвечивая в самые неожиданные моменты золотые арлекинские блестки. Он прислонился лбом к ее лбу и замурлыкал скрипучим от счастья голосом. Потом он отодвинулся, чтобы лучше ее видеть.
- Я тебе сейчас что-то скажу, только ты не смейся.
- Скажи.
- У тебя самые прекрасные глаза на свете.
Она взглянула на него с извечным женским спокойствием.
- Очень мило. А чему тут смеяться?
- Когда-нибудь я тебе расскажу. - Он нежно поцеловал ее. - Впрочем, пожалуй, не расскажу. Но все равно не смейся.
- Почему?
- Потому что если рассмеешься - потеряешь меня.
Она рассмеялась - и он действительно выпал из нее.
- Я тебя предупреждал. Хотя на самом деле это уже не имеет значения после всего хорошего, что я уже для тебя сделал.
- Не говори об этом.
Он в свою очередь рассмеялся.
- Знаешь что? Ты, конечно, ужасно-ужасно удивишься, но я всегда славился умением долго не кончать. Я не вру. Как правило, именно это и рекомендует меня с наилучшей стороны - выносливость. Ну, как шуточка?
- Изрядно. За сигаретами не потянулся - и на том спасибо.
Он перевернулся на спину и тихо сказал вверх, во тьму, принадлежавшую им обоим.
- Если подумать, природа - капризнейшая тварь. Те женщины, с которыми я бывал, никогда меня особенно не интересовали - и ничего такого особенного я не чувствовал. Именно поэтому с ними я был воплощением самообладания и мужской силы, и им это было очень приятно. Но с тобой - когда мне отнюдь не все равно, и именно потому, что мне не все равно - я вдруг начинаю ставить рекорды скорострельности. Нет, как я уже сказал, природа - сволочь.
Джем, повернулась к нему.
- Эй, ты это о чем? Так говоришь, будто все уже кончилось. А я-то все лежу тут и надеюсь, что это антракт, а не финал.
Он одним рывком выскочил из постели.
- Ты права! Это антракт. Сейчас, погоди, я принесу животворную бутылочку шампанского...
- Нет, постой. - Она села, и тело ее на фоне серебристой подсветки было особенно прекрасно. - Иди сюда, дай поговорить с тобой.
Он лег поперек кровати у ее ног и прислонился щекой к ее ступне.
- У тебя такой серьезный, зловещий тон, и...
- Да, такой. Это насчет работы для мистера Дракона...
- Джем, прошу тебя...
- Нет. Нет, успокойся на секундочку. Все связано с одним биологическим прибором, который разрабатывают там, на той стороне. Очень скверная штука. Если они его сделают раньше нас... Это может быть просто ужасно, Джонатан.
Он прижался к ее ногам.
- Джем, не играет никакой роли, кто в этой гонке впереди. Представь себе двух насмерть перепуганных сопляков, которые устроили дуэль на ручных гранатах, стоя друг от друга в трех футах. Тут совершенно не имеет значения, кто первым выдернет кольцо.
- Зато имеет значение, что мы выдернем это кольцо с куда меньшей вероятностью.
- Если ты этим утверждаешь, что средний бакалейщик в Сиэтле приличный человек, ты совершенно права. Но средний бакалейщик в Петропавловске ничуть не хуже. Вся беда в том, что кольцо гранаты - в руках людей, подобных твоему Дракону, или, что еще хуже, может выдернуться от короткого замыкания в каком-нибудь подземном компьютере.
- Но, Джонатан...
- Я эту работу брать не собираюсь, Джем. Я никогда не провожу санкцию, пока у меня хватает денег на житье. И больше я не желаю об этом говорить. Ладно?
Она молчала. Потом приняла решение.
- Ладно.
Джонатан расцеловал ее ноги и поднялся.
- Ну, так насчет шампанского...
Ее голос остановил его у самой лестницы с хоров.
- Джонатан?
- Да, мадам?
- Я у тебя первая черная?
Он обернулся.
- Это имеет значение?
- Конечно, имеет. Я знаю, что ты собираешь картины, и я подумала...
Он сел на краешек кровати.
- Тебя бы по попе хорошенько отшлепать.
- Извини.
- Все еще хочешь шампанского?
Она раскинула руки и поманила его пальцами.
- После.
ЛОНГ-АЙЛЕНД, 13 ИЮНЯ
Джонатан просто-напросто открыл глаза и тут же окончательно проснулся. Спокойный и счастливый. Впервые за много лет не было мутного, вязкого промежутка между сном и пробуждением. Он с наслаждением потянулся, прогибая спину и распрямляя все конечности, пока каждая мышца не затрепетала от приятного напряжения. Ему хотелось кричать, шуметь. Нога его коснулась влажного пятна на простыне, и он улыбнулся. Джемаймы в постели не было, но место, где она лежала, хранило ее тепло, а от подушки исходил легкий запах ее духов и ее самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83